Скорость полета все возрастала. В какую-то секунду думал, что я разобьюсь. Потом резкий толчок. Ооох, как же больно!
Скоты постарались неплохо. Отбили мне все лицо, печень, почки, и вообще все, что можно.
Я понял, что вешу над землей. Два здоровенных лба держат под руки. Впереди стоят еще трое, на заднем плане тоже несколько человек.
Все потрепанные, потные, потерянные. Битва с одним школотроном далась им не просто. Боль слегка отступила, я обрадовался, что смог измотать толпу гадов. Значит, на что-то гожусь.
Главным в этом отряде был дядька лет тридцати. На его деловом костюме виднелись кожаные вставки, типа стиль местного колхоза. Еще, мужика выделяли яркие синие глаза.
Главарь поморщился, с презрением рассматривая меня. Сбоку подошел мужик с синей пробиркой. Там, скорее всего, был восстановительный эликсир. С помощью этой штуки они хотели меня оживить, вернуть в чувства.
— Убери, — чуть слышно прошипел синеглазый.
— Опа, продрал глаза! Ну, че, сразу ему брюхо вскроем или ноги сначала сломаем? — злобно прогремел кто-то.
— Заткнись, — холодно рявкнул главарь, потом обратился ко мне: — Кем приходишься спиногрызу?
— А, что? Членогрызов? Это твоя… фамилия что ли… — с трудом протянул я, слегка улыбнувшись.
Рядом стоял мужик, который резко ударил в живот. Боль разнеслась по телу электрическим импульсом. Я застонал и закашлялся.
— Хватит! А то базарить не сможет, — поправив волосы, сказал главный черт.
— Кто ты этому Марку? — повторил вопрос он.
— Дядя, двоюродный, — ответил, решив пока что не рыпаться.
— Такой родни не бывает, придурок! — прокряхтел кто-то.
Главарь заткнул бандита, и продолжил допрос:
— Решил напасть первым, чтоб не тронули вашу семейку?
— Догадливый, — через боль улыбнулся я.
— Сколько вас?
— Как говорили в древней Руси, нас рать.
Я получил по морде от помощника главаря, сплюнул кровь и заткнулся. Синеглазый лишь хмыкнул, выдержал паузу и сказал:
— Один значит прыгаешь. Молодец.
Ха еп ты, наконец-то блин оценил! Где моя грамота за успехи в боевой подготовке?
— Ты сегодня жену Кондратьева завалил, племянницу Подгорного чуть не угробил. Мою девушку… сжег, паскуда, — произнес главарь, делая акцент на каждом слове.
Я ничего не ответил. Главарь зачем-то посмотрел в сторону, а потом истерично воскликнул:
— Отвечай, нахрена! Говори, когда к тебе обращаются!
Нашелся, тоже мне, говорун. Что ж, болтать я люблю. Пришлось поддержать светскую беседу, несмотря на кровь, идущую изо рта.
— Отвечаю, когда кончаю, — тихо прохрипел я. — Думаешь, все так легко, салабон? Это война, мать твою. На войне гибнут все… мужики, бабы, котята. Надо в залупу не лезть, чтоб не плакать. Вот ты, гнида, полез. Никто тебя за писюн не тянул… Тогда в чем проблема? А за телку не парься, не ной. Новую откопаешь по-быстрому. Помойка рядом, смотри, может что завалялось.
Здоровяк, который меня избивал, замахнулся с жутким рычанием. С другой стороны подскочил еще воин. Сам главарь побелел, будто час сидел на морозе, и крикнул:
— Стоять! Отойдите! Господин Роберт должен его допросить. Нельзя гасить, что забыли?
Мужики одновременно плюнули на землю и с досадой отступили назад. Я почувствовал себя победителем. Все идет хорошо, могу выиграть время. А потом, кто же знает, завалю отца петуха.
Бандюганы попали по полной. Им можно на меня только смотреть, как на экспонат в сраном музее. Значит, все не так уж и плохо. Обязательно придумаю новый план.
Я вроде старался не рыпаться. Только синеглазый был не настолько тупой, как казалось сначала. Он в который раз окинул меня злобным взглядом. В руках у мужика показался блестящий, изогнутый нож.
— Не расслабляйся, мудила. Гасить тебя нельзя по приказу. Но на допросе глаза не нужны. Особенно такому куску дерьма, — эту фразу козел произнес с хитрой улыбкой. Я понял, к чему он клонит.
Не скажу, что совсем испугался. Но когда тебя хотят резать живьем, это слегка напрягает.
Я невольно дернулся, что было сейчас бесполезно. Бандиты вокруг захихикали, предвкушая яркое представление.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Что рыпаешься, скотина тупая? Щас удалим тебе глаз. Говорят, это хорошо успокаивает. Вот мы и проверим, — пробубнил синеглазый. — Будешь как шелковый, обрыган.
В его руке уродливо сверкал нож. Мужик медленно шел ко мне, улыбаясь, во весь чертов рот.
— Пошел нахрен, урод! Я тебе очко через рот выдеру, — прохрипел в ответ на угрозы.
Но это уже не сработало. Бандиты ржали все громче, в голове тошнотворно шумело, смертоносная сталь приближалась с каждой секундой, чтоб пустить мою кровь.
* * *
В деревне все было спокойно. Бабуля поправила очки, прищурилась и пальнула из револьвера. С куста полетели обрывки листвы, поднялась стая птиц, которая испуганно отлетела подальше.
Бабка снова взвела курок, положила палец на спусковой крючок. Но ее остановила жилистая рука взрослой женщины.
— Мама, ну что ты опять вытворяешь? — взволнованно фыркнула Анна.
— Так, это ж самое, воробьи, — открыла рот бабушка.
— Господи, да причем вообще сейчас это? У меня сын пропал… Воробьи? Да хоть синицы с орлами!
— Дочка, все хорошо. Он же обычно-то звонит, — наивно пролепетала бабуля.
— Звонит? Вот именно, мама! По-твоему, это нормально? На фоне того, что случилось, — всплеснула руками Анна, поправив платье. — Да дай ты уже пистолет! Он все равно не поможет.
Женщина вырвала оружие из старческих рук, случайно спустив курок.
— Мяяяя, — раздалось под кустом помидоров.
— Барсик! — одновременно крикнули женщины. Потом махнули рукой и продолжили разговор.
— Аннушка, но Маркуша же такой умный. Он учится в школе для магии, — проскрипела бабуля.
— Да… а сейчас ютится у какого-то друга. За ним гоняются все городские бандиты. А он черте где! Кто знает, какая там система безопасности? Есть ли она вообще? Ой, кошмар. Я должна найти сына, во что бы это не стало.
— Как, дорогая, он же сбежал? Где искать?
— Ты права. Шататься по всей области глупо. Надо подключить подруг.
— Каких? — удивленно произнесла бабка.
— Таких! Амазонок, с которыми я росла. Если ты не забыла, то у нас мощный клан, — выпалила Анна, подняв палец вверх, а потом с грустью добавила: — Был когда-то.
— Аннушка, дай пистолет, там, кажется, скворец шастает, — отрешённо произнесла бабка.
— Ой, да какой скворец вообще, мама? Надо Надю и Ирму искать. Желательно ещё Любу и Свету, — заморочено промямлила Анна.
У нее в голове появилось много задач, которые загрузили внутренний процессор так, что он чуть не сгорел. Только бабке было плевать. Не имея возможности взять оружие, старуха подняла с земли палку, кинувшись на птиц врукопашную.
На даче была благодать. Начало осени превратило грядки в настоящий овощной супермаркет. Здесь зрели аппетитные плоды и ягоды. Пышные ветви давали приятную тень. Причем, на солнце тоже было не жарко. Лучшая пора года, когда климат наиболее комфортный для человека.
Нет адской печки или марафона дождей, не говоря уже о морозах. Живи и наслаждайся прелестями урожайного сбора. Только Анна знала, что это иллюзия.
В любую секунду на грядках могли показаться вредители, которые намного страшнее жуков или гусениц. Эти твари чудом ещё не пришли. Но чудес на свете бывает не много. Так что надо усиленно думать. Ломать голову до треска костей, чтоб спасти несчастного сына, и вообще всю семью, угодившую в адский капкан.
Анна стояла, как статуя, даже лицо стало бледным, будто бы мраморным. Женщина смотрела в одну точку, но ничего при этом толком не видела.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Она не заметила, как после «битвы с пернатыми» вернулась бабуля. Старуха окинула дочь странным взглядом, а потом глуповато спросила:
— С этим-то бегучим все ясно, а где тот, что второй?
Анна вздрогнула, вырвавшись из потока мыслей. Она не сразу поняла, что к чему. Лишь потом с трудом протянула: