Мы вылетели ранним утром следующего дня.
Солнце огромным красным полудиском показалось над горизонтом, но его лучи еще не слепили глаза. На орнитоптерах мы направились на северо-восток, туда, где берега Австралии омываются теплым Коралловым морем. Впереди летела Елена Николаевна. У нее была карта, на которой мы вчера вечером проложили маршрут своего перелета протяженностью в тысячу двести километров. По нашим расчетам, мы должны были прибыть на место через четыре часа.
Изредка под нами проносились зароди скрэба — колючего низкорослого кустарника. Непроходимые заросли, которые прежде занимали в Австралии огромные площади, отступили, предоставив место пастбищам и полям, засеянным сельскохозяйственными культурами.
Равнина сменилась холмистыми предгорьями. А впереди на горизонте уже маячили голубоватые очертания Большого Водораздельного хребта — самого протяженного из всех хребтов, образующих Австралийские Кордильеры. Их западные склоны и предгорья, ранее засушливые, теперь орошались искусственными дождями.
Восточные склоны гор не нуждались в искусственном орошении. Они задерживали влажные ветры, дующие с Тихого океана, и были покрыты густой тропической растительностью.
Еще несколько минут полета, и перед нами раскинулось бескрайное голубое пространство — это было Коралловое море.
Елена Николаевна остановила свой орнитоптер и повисла неподвижно в воздухе. Крылья ее орнитоптера описывали в воздухе два блестящих сектора, сверкавших на солнце серебром.
Она показала рукой на восток.
— Вон Большой Барьерный риф, самое грандиозное коралловое сооружение в мире. Он тянется вдоль всего восточного побережья Австралии более чем на две тысячи километров.
Мы видели уходящую далеко в море узкую, окаймленную белой пеной бурунов цепочку островов, протянувшуюся вправо и влево насколько хватает глаз.
— Мы почти у цели. Теперь можно обойтись и без карты. Полетим вдоль берега.
Восточные, обращенные к морю крутые склоны гор были отделены от берега узкой прибрежной равниной, перерезанной неширокими горными речками. Под нами проплывал вечнозеленый тропический лес. Порой высокие мощные деревья совершенно закрывали землю. Увитые лианами гигантские красавцы эвкалипты, огромные дикорастущие фикусы с большими блестящими листьями, высокие пальмы с голыми стволами и с шапкой листьев на самой макушке, густые, труднопроходимые кустарники, сочная темно-зеленая трава — все это образовало непроходимые джунгли. Но вот леса отступили к горам. Вдоль побережья потянулись поля пшеницы, сахарного тростника, виноградники и пастбища овец.
— Это уже Анино хозяйство, — сказала Елена Николаевна, уменьшая скорость и снижаясь. — Вон внизу белеют стада знаменитых мериносовых овец, а там, — она показала рукой на подножье ближайшей горы, — видите, городок? Там живет Аня.
Неподалеку от моря, утопая в зелени, виднелась группа небольших белых зданий. За ними, метрах в пятистах, располагались хозяйственные постройки для скота.
Через несколько минут мы подлетели к группе двух— и трехэтажных коттеджей и опустились во дворе на небольшую цементированную площадку, где в несколько рядов стояли орнитоптеры.
К нам подбежала Аня. Она уже ждала нас.
Мы вошли в ее квартиру. Она была оборудована точно так же, как и наша торитаунская квартира, вплоть до панорамного телеэкрана и охладительной побелки потолков.
Вечером я обошел весь маленький сельский городок. Моим гидом, правда не очень хорошим, была Аня.
— Не знаю даже, что вам и показывать, — говорила она мне. — Обычная животноводческая ферма, каких на Земле десятки, а может быть, и сотни тысяч. Может быть, лучше я вам овец покажу?
— Нет, это после. А сейчас давайте пройдемся по городку.
Мы, не торопясь, прошлись по главной улице.
По дороге Аня скупо поясняла:
— Вот наш клуб, за ним здание управления нашей станции, вот магазин, рядом столовая, там детский сад, больница, вот наши спортивные площадки, атомная электростанция, холодильник… Нет, право, мне нечего здесь вам показывать. Идемте лучше в лаборатории. Они находятся рядом с пастбищами.
Ей казалось, что ничего достопримечательного и достойного внимания в том, что она показывает, нет. Все обычно, как в любом сельском городке, а для меня именно в этом-то и было самое примечательное.
Раньше я, признаться, подумывал, не скучает ли Аня у себя на ферме, отдаленной от больших городов, и все намеревался спросить ее об этом. Теперь я понял всю «несовременность» такого вопроса. Этот сельский городок вовсе не показался мне таким уж провинциальным. Благодаря развитию транспорта и телевидения большие расстояния теперь не замечались. Города, селения, континенты как бы сблизились между собой. Если же возникала необходимость или желание побывать где-то далеко за пределами своего города, то к услугам каждого жителя был удобный и быстрый транспорт.
Я поделился с Аней своими мыслями.
— Вот видите, — ответила она, — вы находите значительное в том, к чему я привыкла с первых дней жизни. А нам кажется, что все еще чего-то не хватает.
— Это всегда так, — заметил я. — Человеку всегда мало того, чего он уже достиг, и это хорошо…
Ознакомившись с работой фермы, я увидел, что сельский труд в основе своей мало чем отличается от труда горожан.
Был примитивный плуг, который тащила за собой лошадь, с ним управлялся малограмотный, а то и вовсе неграмотный крестьянин. Появился трактор — место крестьянина занял работник, прошедший специальную техническую подготовку. Трактор сменился сложным комплексом машин, управляемых на расстоянии, — и на место тракториста пришел инженер.
Преобразился человек, преобразилась наша старая планета. И человеку стало тесно на Земле. Космический корабль поднял его «выше неба», вынес за пределы земной атмосферы в загадочное мировое пространство.
Наступила небывалая эра в истории человечества — эра завоевания нового жизненного пространства не путем истребления одной части человечества ради «свободы» другой, а путем познания, дерзновенного и бесконечного, с помощью науки и техники.
Не без волнения сел я в удобное кресло ракетоплана, ожидая взлета. Пусть не я первый совершал полет на Луну, разве в этом дело? Ведь и в наше время самолеты уже прочно вошли в быт людей, однако каждый, кому приходилось совершать свой первый полет, всегда волновался перед предстоящим испытанием.
Наконец долгожданный момент настал. Послышалась последняя команда, раздался рев включенных двигателей, и наш ракетоплан, стремительно скользнув по вертикальной металлической эстакаде, оторвался от Земли и понесся к Луне.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});