Читать интересную книгу Приключения русского дебютанта - Гари Штейнгарт

Удар пришелся почти по носу, однако между двумя идеально круглыми, волосатыми ноздрями не появилось и намека на кровь, лишь оторопь на физиономии размеренно пыхтевшего Джорди. Каталонец походил на изумленного младенца, у которого отобрали барабан и даже не объяснили почему.

На мгновение ногти Джорди вылезли из кожи Владимира, хотя давление ладоней не ослабло, тем не менее, учитывая обалдевший вид каталонца, нельзя было не воспользоваться моментом.

Владимир метнулся к выходу. Дверь открылась и захлопнулась за ним, ковровая дорожка красной стрелой указывала путь к лифту, но Владимир не мог ждать, бросился к лестнице и, перепрыгивая через ступеньки, побежал вниз, его ноги — то героические пособники побега, то коченеющие мертвяки, грозившие опрокинуть тело вниз головой в пролет на бетонный пол.

Погони, слава богу, не было слышно, но это лишь означало, что Джорди спускается на лифте. И в холле Владимир угодит прямиком в его объятия.

«Вот ты где, парень», — скажет Джорди, мерзко усмехаясь, попутно объясняя персоналу про размолвку между любовниками.

Владимир читал о подобном случае с участием закоренелого людоеда, ни больше ни меньше.

Он с разбега приземлился на последнюю ступеньку, бедренное сухожилие едва не лопнуло от сильного толчка. В бархатно-позолоченном холле, куда похромал Владимир, геронтологическая команда, оккупировавшая все кресла, принялась понимающе переглядываться, завидев его перекошенную от нехватки кислорода и отливавшую трупной синевой физиономию. Не говоря уж о футболке, порванной на плечах.

Владимир глянул на светящиеся планки над лифтами, одна из них, без сомнения, указывала на спуск «3… 2…»

Он не мог сдвинуться с места, завороженный цифрами, из ступора его вывел протяжный старческий голос: «Шш-та?»

В одну секунду Владимир оказался за дверьми, достойными дворца, пересек подъездное кольцо перед отелем и побежал, не разбирая препятствий, ни движущихся, ни стационарных. Он бежал буквально в ночь, и флоридская ночь, пропахшая выхлопными газами, луком из полуфабрикатных блюд и, наверное, чуть-чуть морем, приняла его и укрыла в кипящей тьме.

5. Попадание не туда

Все изменилось. Его тело побывало в руках постороннего человека, в чьи намерения входило причинить боль. И чужаку это удалось: плечо размолочено, глаза заплеваны. Сколь ничтожны оскорбления, полученные в детстве, по сравнению с тем, что только что произошло. Все подростковые несчастья, ежедневные взбучки от родителей и сверстников, оказывается, были не более чем генеральной репетицией; оказывается, все те годы юный Владимир лишь готовился к роли жертвы.

Он растирал поврежденное плечо и прижимался к нему щекой. Владимиру давно не приходилось жалеть себя, и это чувство казалось странным, словно явившимся из другой жизни. Полуголый, он сидел под разлапистой невысокой пальмой в зарослях, которые могли бы сойти за национальный парк, но на самом деле являлись садом, разбитым перед огромным комплексом кондоминиумов. Ему по-прежнему было трудно дышать, в горле першило, и он изо всех сил старался отвлечься и побороть приступ сухого кашля. Как сказал однажды знатный педиатр с Парк-авеню, приступ астмы наполовину психическое явление и необходимо переключать внимание на другие проблемы.

Другая проблема после астмы — как найти такси и добраться до аэропорта. Джорди скорее всего уже едет туда, чтобы встретить сбежавшего любовника у выхода X — на вылете в Ла-Гардию. Но в безбрежном Майами наверняка существуют и другие лазейки. Владимир вспомнил о втором аэропорте, откуда родители летали со скидкой на аэробусах с названиями вроде «Небесная красота» или «Королевские американские линии». То был аэропорт Форт-Лодердейл, находился он выше по побережью.

Ладно, а дальше что? Владимир расправил ошметки футболки, выплюнул, откашлявшись, сгусток слизи, похожий на губку с кровянистыми порами В бумажнике он обнаружил остатки денег, полученных от отца и мистера Рыбакова, — ровно 1200 долларов в мелких и крупных купюрах. Счастливый случай № 2 — одинокое такси кружило вокруг кондоминиумов в ожидании, когда на улицу вывалится толпа в классных туфлях и дышащем хлопке, настроенная повеселиться. Пригнувшись, Владимир пробрался сквозь кустарник, затем неторопливой походочкой направился к такси — миллионер, наслаждающийся законным правом щеголять в рваной футболке воскресным вечером. Однако таксист — великан ближневосточной внешности из тех, у кого непорядок с гипофизом, — внимательно оглядел наряд Владимира в зеркале заднего вида и спросил, уж не подружка ли дала ему под зад. На табличке значилось имя таксиста — Бен-Ари, «сын льва»; в Ивритской школе, припомнил Владимир, таких детенышей могучих львов водилось предостаточно.

— И я уезжаю от этой суки навсегда, — ответил Владимир (учитывая события последнего часа, экспроприация слова «сука» послужила хоть небольшим, но все же утешением). — В Форт-Лодердейл! — скомандовал он.

Когда они миновали Эдем и въехали в район Норт-Бич, он попросил притормозить у телефонной будки, стоявшей в колеблющейся тени «Сладкоречивого гнома О'Мэйли», где за три порции «Гиннеса» брали как за одну.

— Пожалуйста, подождите меня.

— А то я уеду, не взяв денег! — Широкая израильская ухмылка заменила Сыну Льва смех.

Владимир набрал номер «Королевских американских линий» и узнал, что они свернули работу в прошлый вторник. «Небесная красота» теперь курсировала только между Майами и Меделлином, хотя в Цюрих самолеты вылетали в режиме нон-стоп. В итоге ему продали билет на ближайший рейс до Нью-Йорка по цене, эквивалентной его Двухнедельному заработку.

Владимир глазом не моргнул, услыхав, сколько с него запросили, — главное, он был жив и все еще можно было поправить. То есть вернуться к Фрэн. Вернуться туда, где дни текут от сигареты к шоколаду и кофе, где по утрам за завтраком Фрэн несет всякую хрень о временном правительстве Керенского, а обеденный перерыв в Обществе абсорбции сулит нечаянную радость: открываешь коробочку с ланчем, приготовленную Винси, а в ней ломтик сырой говядины в соусе с цикорием на поджаренном хлебе (семь сортов зерна), пышная веточка мяты, выращенной на балконе, плюс два билета на дневной концерт в церкви Св. Троицы — выступает квартет из Правы… О да, сорок дней и ночей, не меньше, он будет просто нежиться в постели в окружении всех Руокко, чтобы очиститься от двух последних часов.

Пока же, немного окрепнув духом после препирательств с авиалиниями, Владимир был готов потратить часть образовавшегося напора на Баобаба. Он позвонил за счет сволочи-абонента, и когда знакомый задыхающийся голос нехотя согласился оплатить разговор, Владимир начал без предисловий:

— Значит, так, я вдоволь налюбовался членом Джорди и хочу спросить, цитируя твоего босса, как оно тебе? — На противоположном конце Восточного побережья повисла тишина. — И он до сих пор не отдал тебе на откуп Бруклинский колледж? По-моему, за свой тяжкий труд ты должен по меньшей мере потребовать Бруклин. Не продавайся дешево, фуфло.

— Он ведь не., да?

— Нет, живое доказательство социального дарвинизма, он — нет. Я стою у дороги на аэропорт, плечо превратилось в крошево, я едва двигаюсь, но моя задница по-прежнему не тронута. Спасибо, что спросил.

— Послушай. — Баобаб сделал паузу, словно сам к чему-то прислушивался. — Я, правда… Иногда он лапал меня и щипал за жопу, но я думал…

— Ты думал? — перебил Владимир. — А ты уверен? Помнишь, в школе тебе всегда давали дополнительное время на тесты, потому что у тебя была справка от врача, что ты страдаешь дислексией? Ты подделал эту справку, верно? Ну признайся уже. На самом деле у тебя нет дислексии, ты просто долбаный идиот. Я прав?

— Давай…

— Давай произведем опись нажитого, что нам мешает? Тебе двадцать пять лет, ты специализируешься в исследованиях юмора, твою девушку не пускают в кино без взрослых, а твой босс обожает шлепать тебя по попке и торчит при этом. И ты еще удивляешься, почему тебя не зовут почаще видеться с Фрэн и ее друзьями? Поверь, Фрэн отныне и меня не захочет видеть. У ее антропологического любопытства есть пределы.

— Ладно, — ответил Баобаб. — Ты все сказал. Ладно. Где ты конкретно?

— Ты все уладишь, милый?

Баобаб не утратил спокойствия:

— Где ты, Владимир?

— Я уже сказал, по дороге в аэропорт. У меня счетчик включен.

— А где Джорди?

— Ха, надеюсь, ищет меня. Отвергнутая любовь и все такое.

— Хватит об этом. Значит, он пытался… А ты сбежал?

— Ну, сначала я с ним подрался, — сообщил Владимир. — Врезал ему как следует!

«Врезал как следует»? И когда уже эта ночь закончится!

— Господи боже. Ну тогда ты по уши в дерьме. Слушай, не садись в самолет до Нью-Йорка. Езжай в Вичито, в Пеорию…