– Благословение решили моё попросить, что ли? – Прыскаю ядом. – Хорошо, благословляю вас. Счастья и любви. – Кланяюсь и отбываю.
На сегодня с меня хватит.
Целюсь в ресторан. Напьюсь. С больной головой будет проще справиться, чем с сердцем. С ним позже разберёмся.
– Макс, – кричит мне в след.
Ага, сейчас. Припасла красную вишенку напоследок?
Игнорирую. Сама ешь.
– Макс, я беременна. От тебя беременна.
Резко торможу. Совсем спятила. Чего она добивается?
Я на крайней точке кипения.
Оборачиваюсь, впиваясь пальцами в ладонь до крови.
– Рит, не знаю для чего тебе это всё. Но мне сейчас не до шуток. Уходи, пока я кому-то не проломил голову, – предупреждаю.
Неодобрительно качаю головой. Разве на эту тему шутят?
– Я не шучу, – достаёт листок из сумки и протягивает мне.
– Что это?
Не вижу из далека.
– Подойди и посмотри.
Рекомендую себе идти дальше, куда шёл. Но сердце тянет в её сторону зачем-то.
В метре от неё. Выхватываю листок и читаю.
b-ХГЧ общий…78мЕд/мл…комментарий…
– Что такое б-ХГЧ? – Хмурюсь. Эти медицинские термины, аббревиатуры…
– Бета-ХГЧ — молекула хорионический гонадотропин, специфического гормона, вырабатывающегося у женщины во время беременности, – спокойно поясняет мне. – Он у меня повышен, Макс.
– То есть…
Не договариваю.
– Да, – говорит, а губы и руки трясутся.
– Но ты же сказала… – ни в какую не удается сформулировать нормально мысль. Голова идёт кругом.
Как такое возможно?
Рита тем временем молча пожимает плечами. По её лицу градом катятся слёзы.
Я смотрю на неё, затем в область её живота, снова на неё, затем на живот.
Господи. Она сейчас хочет сказать, что я буду папой? Настоящим папой?
Повторяю и повторяю до тех пор, пока это не произношу вслух.
– Я стану папой.
– Угу, – Рита тихонечко кивает головой. Не смотрит на меня. Взгляд её направлен себе под ноги.
На моём лице растягивается улыбка. Ух ты…
Срываюсь с места и отрываю Риту от земли. Как дурак смеюсь. Кручу её.
– Я стану папой! – Кричу во весь голос.
Рита плачет, смеётся вместе со мной и просит меня отпустить.
А я не могу. Просто не могу выпустить её из рук.
Никогда не отпущу.
Ведь я буду папой. Самым лучшим папой.
Глава 32. Маргарита
Становится нормой засыпать в такси на мужском плече. Радует, что в этот раз оно принадлежит Максиму: родное, тёплое и в меру твёрдое, словно пуховая подушка с ортопедической вставкой — очень полезное для моего здоровья и качественного сна. И как здесь было не уснуть?! К тому же, вчерашний день оказался невероятно насыщенным по эмоциям. Мои силы с каждой минутой стремительно приближались к нулю.
Мысль приехать к Максиму и обо всём рассказать возникла естественным путём. В своей жизни я могла себе позволить ошибиться, но в жизни малыша всё должно быть белым, чистым и невинным. К счастью, у него есть не только мама, но и папа, который без сомнения будет его безмерно любить. Максим это умеет: искренне, открыто, щедро. И я всегда это чувствовала и ощущала в отношении себя. Все эти годы мне его не хватало. Мало быть хорошим, как это вышло с Ромой, надо ещё быть моим во всём.
Даже сейчас его лёгкое касание губами моего оголённого плеча пронизывает теплотой, заботой. Внутри взрывается оглушительный фейерверк, пробуждающий мою душу и вырывающий меня из сладкого сна.
– Ммм, – мурлычу в подушку, не сдвинувшись ни на сантиметр от него. Не хочу расставаться, не хочу просыпаться вдали. К хорошему быстро привыкаешь, и вот меня уже смачно затянуло в его оковы.
Не слишком амплитудными покачиваниями бёдер под одеялом у его самой проснувшейся части тела призываю продолжать.
Меня мало волнует, где мы находимся, в чьей квартире нежимся. И в квартире ли мы вообще. Или, возможно, он отвёз меня в гостиницу. Я смутно всё помню. Да это и не важно. Самое главное — он рядом.
– Ангелочек, ангелочек, – сонно прицокивает под ухо, – не буди во мне зверя, – и сам уже перемещает свою руку на грудь и мягко проминает пальцами её вершинку. От чего я перестаю подрожать домашней кошечке, перестав тихо мурлыкать, и перевоплощаюсь в дикую кошку, неистово постанывая от удовольствия.
Как же с ним хорошо. Я будто была мумией все эти три года, а затем с меня сняли бинты, а внутри оказалась царица Клеопатра. Именно так я себя с ним ощущаю.
Рука Максима по-хозяйски блуждает по моему телу. Хотя уже не моему. Оно сейчас мне вряд ли принадлежит. Желает жить под его руководством: слушать и подчиняться.
Рота мурашек встала встрой и следует за прикосновениями своего главнокомандующего. Максим умело ими манипулирует, взывая их к долгосрочной службе.
По пути к конечному пункту, к центральному бутону, он делает короткие остановки, чем только одновременно раздражает и радует, пытает и угождает, успокаивает и возбуждает. Этому мужчине позволено делать всё, что он заблаговолит со мною делать.
Ощущаю как кожу обдаёт жаром от разгорячённого воздуха. Пульс учащается. Голос от сексуального возбуждения понижается и стоны становятся более требовательные, как и руки Максима.
Однако где-то из глубин слышится голос разума, который пытается отрезвить меня, опьяненную любовь, и прочесть наставление. И спустя несколько попыток у него получается до меня наконец достучаться.
– Макс, – снимаю с себя его руки, – нам лучше остановиться.
– Ни за что, – игриво чеканит и возвращает свои руки обратно. – От меня не уйдёшь, – шепчет в ухо, сильнее упираясь своим достоинством в меня сзади.
– Макс, не сейчас, остановись, – твёрже приговариваю и разворачиваюсь к нему лицом. Нельзя ни в коем случае отключать разум. – Для начала мне следует проконсультироваться с врачом.
– Я думал ты уже… – удивление на его лице.
– Я вроде как планировала вчера только поговорить с тобой, а не вот это всё, – и широко обвожу руками, чтобы захватить всю летающую над нами ауру чистого секса.
Он перекатывается на спину и закидывает руку за голову. Слышится в голосе отчаяние.
– Ох, как не прагматично, – отрицательно качает головой. – Не прагматично, – повторяет чуть тише. – Рита-Рита, – переходит на шёпот.
Громко вдыхает и выдыхает, будто смиряется с ситуацией. Встаёт с кровати и, обойдя её, направляется к двери.
– Я в душ один и в холодный. А ты, – открывает дверь и, закрыв глаза, указывает на меня, – прикройся и притворись, что спишь, пока я, к чёртовой матери, не передумал, – и выходит из комнаты.
Через десять минут Максим в одних спортивных штанах и с каплями на торсе заглядывает в комнату и отдаёт мне свой пост, прочитав краткий инструктаж.
– На крючок повесил чистое полотенце. Новая зубная щётка на полке. Гель выбирай любой на свой вкус. Фена нет. Позже съездим купим. И жду тебя на кухне.
После я иду в душ, а он на кухню — приготовить по-быстрому нам двоим завтрак.
Уделяю ванным процедурам малое количество времени. По-быстрому принимаю контрастный душ. Лёгкими массирующими действиями оживляю клетки кожи на лице, тонизируя его и придавая приятный розоватый оттенок. Чищу зубы и, обмотав себя в полотенце и собрав влажные волосы в небрежный пучок, присоединяюсь к Максиму.
Почувствовав моё присутствие, он незамедлительно реагирует.
– Садись, – стоит в полуобороте, – Яичница почти готова.
Не теряюсь. Выбираю стул, где будет поудобнее его разглядывать, и сажусь на него.
В тихой обстановке, без тайн, обид, я впервые детально рассматриваю его.
А парень то мой превратился за эти годы в космического мужчину. Возмужал до неприличия. Тут же вспоминаю его в ресторане «Плаза», когда он застал меня врасплох. Уж очень хорошо запомнился он в классической чёрной рубашке. Тогда в полной мере я не могла оценить всю красоту картины из-за испуга и страха, но память свежа. Смотрю и налюбоваться не могу. По-прежнему гад следит за своим телом, тут спору нет. Прекрасно сложён, даже скрывать это и не думает, расхаживая передо мной в одном низе. Слюни с уголков рта подтекают.