– Простите, – гортанно прошептал он. – Ради Бога, простите, Аманда! Не понимаю, что со мной... – он умолк, взял ее за руку и, не проронив ни слова, отвел обратно в дом. До конца бального вечера она его больше не видела. По дороге домой в экипаже Бриджей все молчали, кроме Серены, самодовольно тараторившей без устали об успехе Аманды. Он простился с Бриджами у их двери и как-то вымученно пообещал навестить их в конце недели. Отъезжая, он глянул на Аманду так, словно хотел сказать еще что-то, но лишь поклонился и укатил в ночную мглу.
Аманда сделала еще глоток шоколада. Не то чтобы ее никогда не целовал мужчина, пусть и давно – Дерек был последним любовником. В последующие годы ее лишь дружески лобызали приятели, порою даже обнимали, ища утешения после разрыва со своими подругами. И до Дерека любовные связи ее были немногочисленны и редки. Не всякий мужчина способен рассмотреть за телесными изъянами душу; такого, как говорится, непросто сыскать. «Да и теперь, когда уж я – вылитая «Мисс Америка», опять целуют, а сами-то любят других, – с горечью думала она. – Ведь никаких сомнений быть не может, что Аш влюблен в красавицу Лиану, – и у нее тоскливо заныло под ложечкой. – В чем же дело? Ведь он сказал, они договорились пожениться. Что им помешало? Она же знала этого – как его? Гранта? – и в детстве, и в девичестве. Зачем же она ждала, пока Аш сам не скажет, чтобы она предпочла его брата? И почему теперь, когда она свободна, он увивается вокруг Аманды Бридж? Дурацкий вопрос! Ясно, что у вдовы его разорившегося братца нет и пары монет, чтобы позвякать. А ему позарез нужны деньги; они теперь важнее, чем возвращение утраченной любви».
Аманда вдруг заметила, что сжимает чашку с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Но не было охоты выяснять, отчего она так расстроилась – то ли из-за расчетливости Аша, то ли оттого, что он влюблен в другую, а не в нее, такую яркую красотку. Последнее соображение ее даже удивило. Ведь всегда считала, что мужчины ее избегают из-за изъянов в ее лице и фигуре. А вдруг изъяны глубже? Быть может, ее женское начало таково, что никого к нему не влечет. «Веселенькое умозаключение, весьма обнадеживающее для нового дня жизни», – мрачно подытожила она. Аккуратно поставила чашку с блюдцем на столик у кровати и решительно откинула одеяло. Есть вещи поважней для размышлений. Например, как завершить весь этот нелепый фарс. Как узнать, сколько времени протекло в ее жизни, пока она слоняется по сцене с декорациями Лондона эпохи Регентства. Отпуск кончается и через несколько дней надо быть на работе. Письменный стол наверняка уже завален курсовыми работами, что ждут ее оценки; составлен план лекций и семинаров, совещаний, заседаний и прочих встреч; полно неотложных телефонных звонков и тому подобного и всего прочего, из чего состоит университетская научная жизнь.
А где же сейчас Аманда Маговерн? Лежит в коматозном состоянии в палате какой-нибудь больницы? «О Боже! – крикнула она про себя. – Надо же что-то делать! – и торопливо стала напяливать одно из немногих платьев, что могла надеть без посторонней помощи. Справившись с этим, удрученно села на стульчик перед туалетным столиком. – А что делать-то?» Вяло натянула чулки и туфли и уставилась в окно невидящим взглядом. Сколько часов провела в упорных бдениях в часовне Гросвенор, а результатов никаких! Всюду высматривала эту старушонку – или старичка с тугими, как яблочки, щечками, единственную личность, которая явно связана каким-то образом с реальной жизнью, но ее нигде больше не видно. Испробовала все способы, разве только что не молилась да и не постилась, но каждое утро неизменно пробуждалась в этой аляповатой спальне с неизменной чашкой крупитчатого жидкого шоколада на столике при кровати. И теперь была в таком отчаянии, что могла завизжать от безотчетного нарастающего страха.
Бесплодно сетуя, она невольно обратила внимание на мальчишку за окном, который выхватил яблоки из тележки своей, вероятно, матери и начал жонглировать ими. Мальчишка стоял спиной, по виду ему было лет десять, но жонглировал он очень умело. Вдруг он повернулся и на личике сверкнули очечки – стоп! Очки на уличном сорванце?! И щечки – как гранатики! Аманда вихрем вылетела из спальни.
Выскочив на улицу, облегченно охнула – мальчишка был там, вертелся и подскакивал возле тележки и с каждым разом подбрасывал в воздух все больше яблок. Рванувшись вперед, она схватила его за руку и, задыхаясь, выпалила:
– Вы! Надо поговорить!
– Глянь, чо наделала! – заорал мальчишка и бросился собирать яблоки с земли. Потом, повернув к Аманде задорную рожицу, спросил:
– Купишь яблочко, мадамочка?
– Не надо мне яблок! – взвизгнула Аманда. – Надо поговорить! – она опять схватила его руку и дернула. Его мать, занятая с покупателями, не видела этого. – Скажите мне, – прошептала она, дрожа от напряжения, – что здесь я делаю?
– Здеся? – мальчишка повел взглядом во круг себя. – Вроде, – продолжил он удивительно вежливо, – проживаете здеся, мисс.
– Вот именно! Но я живу не здесь, и это вам хорошо известно. Будьте добры! – вскричала она. – Мне надо домой, укажите мне дорогу обратно!
– Ну, нет, – ответил мальчишка опять же вежливо, что не вязалось с его видом беспризорника, – вы проживаете здеся, мисс. И некуда идти «обратно», али не видите?
– Нет, не вижу. Вы это-то понимаете? Я уже схожу с ума!
Мальчишка звонко расхохотался:
– Да не сходите, мисс. Такая пригожая! С чего вам сходить-то! Глядите проще на все как есть – и порядок. Просто вспомяните – вы проживаете здеся, и – все ясно как Божий день. – И мальчишка попытался удрать, но Аманда крепко держала его за руку.
– Нет, чертенок, не уйдешь! – на что мальчишка опять расхохотался:
– Не-а, мисс, я не чертенок! Не на того напали! – и он вырвался, несмотря на все ее усилия, бросился прочь и исчез за углом.
Аманда развернулась к торговке яблоками, а та уже смотрела на нее с ленивым неодобрением.
– Будьте добры, – выдохнула Аманда, – ваш сын... мне надо поговорить с ним. Где вы живете?
– Сын?! – хмыкнула женщина. – Только не мой. Какой-то арапчонок из подворотни. Не приведи Господь такого сыночка мне, честной женщине! Ну, а яблоки-то брать будете?
Аманда молча покачала головой, развернулась и понуро побрела к дому Бриджей. На крыльце ей навстречу вылетела всполошенная Хачтингз.
– Барышня! Господи, что вы тут делаете? Вам плохо?
У Аманды дрожали колени, она едва держалась на ногах, но сумела пройти мимо служанки.
– Ни... чего, Хатчингз, со мной все в порядке, – и пошла к лестнице на второй этаж. Хатчингз бросилась за нею, но она ее остановила:
– Не надо. Мне хочется побыть одной. Скоро вернусь.