Джессика проверила, надежно ли ее шляпа пришпилена к высоко зачесанным волосам, потом расслабилась на своем сиденье, наслаждаясь прохладным бризом и плавным движением яхты.
– Хорошая лодка, – с восторгом сказал Нейл, с улыбкой глянув сначала на парус, а потом на девушку. – Я страшно рад, что опять оказался на воде.
А потом лицо его изменилось и погрустнело. Джессика подалась к нему.
– Что такое, Нейл? Что случилось? Молодой человек попытался улыбнуться, но это ему не удалось.
– Ничего, просто случайная мысль. Ничего такого, о чем стоило бы тревожиться вашей хорошенькой головке.
Джессика нахмурилась. Она терпеть не могла этой фразы, которую ее отец часто употреблял по отношению к матери и к ней самой. Как будто мужчины считали женщин всего лишь симпатичным украшением своей жизни, не способным логически рассуждать.
– У вас такой печальный вид, – сказала она, не отступаясь. – О чем вы грустите? Иногда бывает лучше, когда выскажешься.
Он покачал головой.
– Я не хочу докучать вам своими печалями. Зачем? Чтобы мы оба стали несчастны?
На этот раз улыбка все-таки появилась на его лице, и Джессика тоже улыбнулась. Однако решимость ее не поколебалась: он должен поговорить с ней, как со взрослой женщиной, как с равным себе человеком.
– Но мне, право же, хотелось бы знать, в чем дело.
Нейл повернул румпель, несколько изменив курс, и яхта слегка накренилась.
Джессика придвинулась ближе к Нейлу, чтобы слышать его слова, заглушаемые плеском воды и потрескиванием снастей.
– Говорите же, Нейл, – тихо повторила она. Он быстро взглянул на нее, потом прикоснулся к ее пальцам свободной рукой.
– Да ничего особенного, правда. Не имеет отношения к нашей прогулке. Просто, когда я сказал, что рад опять оказаться на воде, я вспомнил о приказе. – Молодой человек замолчал. – Пока еще об этом никому не известно, но полковник Рузвельт сказал мне, что мы наконец получили приказ выступать. Скорее всего мы уже завтра погрузимся на корабли.
– Завтра! И отправитесь на Кубу? – Хотя Джессика проговорила эти слова шепотом, Нейл их расслышал.
– Да, конечно, мы отправимся на Кубу. – И взяв девушку за руку, он добавил, не задумываясь: – Понимаете, это именно то, чего я хотел, чего мы все хотели, но теперь... Теперь все изменилось.
Джессика поняла, что он имеет в виду. Ей захотелось заплакать. Мысль о том, что он уедет, показалась ей невыносимой. Это несправедливо! Она этого не вынесет, но она должна это вынести.
По-видимому, выражение лица выдало ее мысли, потому что Нейл взял ее за руку и ласково погладил.
– Эй, не надо плакать! Если это последний день из тех, которые нам суждено провести вместе, давайте проведем его как можно лучше.
Джессика слабо улыбнулась.
– Последний день, который мы проведем вместе, и в то же время это наш первый день. Не очень-то много, верно?
Отпустив руку девушки, Нейл обнял ее за талию и притянул к себе. Теперь молодые люди сидели совсем близко.
Джессика, обуреваемая вихрем разных чувств, не протестовала; ее даже не обеспокоило, что кто-то может их увидеть.
– Джессика, – проговорил Нейл ей на ухо, – давайте не будем думать об этом теперь. Пусть у нас впереди будет прекрасный день. Тогда нам будет о чем вспоминать, когда я... когда я буду далеко.
Слезы опять навернулись ей на глаза, и она опять поборола желание заплакать. Нейл прав. Раз у них так мало времени, глупо тратить его на слезы и беспокойство о том, что может случиться. Ей удалось улыбнуться, в его близости она черпала утешение. Кто бы мог подумать в ту бальную ночь, что она будет испытывать такие чувства к мужчине, к какому-то мужчине? Это было и великолепно, и в то же время пугающе. Она никогда не испытывала ничего подобного по отношению к кому-либо, и, конечно же, никогда не будет испытывать. Так вот что это значит – любить. Какое странное чувство – эта смесь боли и радости – и какое сильное. Кажется, она не выдержит этого.
Бриз набирал силу, они уплывали все дальше, разговаривали, держась за руки, глядя друг другу в глаза, как от начала времен делают все влюбленные.
Потом Джессика отодвинулась и, взяв свое вышиванье, принялась за работу.
– Над чем это вы трудитесь? – с любопытством спросил Нейл.
Она улыбнулась и приподняла работу, чтобы ему лучше было видно.
– Это портсигар, – объяснила девушка. – Я делаю его для вас. Я заметила, что вы время от времени выкуриваете сигару, и иногда они ломаются у вас в кармане. Я вышью его красными и золотыми нитками, а вот здесь будут ваши инициалы. – И девушка указала на еще пустой овал в середине.
– Как это мило с вашей стороны, Джессика. – И Нейл добавил с шутливой галантностью: – Я всегда буду носить его у сердца.
Уже миновал полдень, когда Нейл направил яхту к маленькому островку, показавшемуся им подходящим местом для пикника. На островке был небольшой ветхий причал, к которому Нейл и направил «Морской цветок»; потом молодой человек помог Джессике, державшей в руках корзину, сойти на берег. Островок был действительно маленький, со сверкающим белым песком, покрытым кустарником и пальмами сабаль, совершенно необитаемый на вид. Никаких строений на берегу Джессика не увидела.
Она расстелила одеяло под одной из пальм, чтобы укрыться в ее негустой тени, и принялась выкладывать на него содержимое корзины. Едой она запаслась в изобилии, ее хватило бы по крайней мере на четверых, и молодые люди накинулись на еду. Потом, сытые и полусонные, они легли рядом на одеяле, не прикасаясь друг к другу, однако каждый отлично сознавал близость другого.
– Ну и ну, – проговорил Нейл с немного смущенной усмешкой. – Кажется, я никогда в жизни не съедал столько в один присест.
– Я тоже. – Джессика провела рукой по животу. – Если бы я всегда так ела, я бы стала вдвое шире.
Нейл приподнялся, опираясь на локоть, и поглядел на Джессику.
– Даже если бы это было так, я все равно любил бы вас, – проговорил он шутливо. А потом, словно внезапно осознав смысл своих слов, Нейл замолчал, внимательно глядя ей в глаза.
Джессика глубоко вздохнула.
– Вы понимаете, что вы сейчас произнесли? – спросила она робко.
– Да, дорогая Джессика, – твердо заявил Нейл. – Только что я сказал, что люблю вас. Моя милая, милая Джессика!
Его слова прозвучали как крик, как мольба, и в то же мгновение его губы припали к ее губам, припали пылко и требовательно, и Джессика, лежа на спине, притянула юношу к себе с такой силой, какой она в себе и не подозревала; тело ее дрожало, дрожало от ощущений, которые раньше она только предчувствовала. Джессике казалось, что ей никогда не удастся быть так близко к нему, как ей хочется. Она хотела владеть им, она хотела, чтобы он владел ею и чтобы она была в нем, а он – в ней...