Читать интересную книгу Великий Дракон Т-34 - Константин Клюев

Клетку с птицей Ковалев извлек из башни, но выпускать вороненка не стал – ищи его потом, шалопая.

Ужинали молча. Природа, еще вчера безгласная и почти немая, уступила место природе многозвучной. Из темноты, подсвечиваемой костром, до танкистов долетали звуки ночной жизни леса – возня, писк, шорохи. Ручей, бравший начало у скалы, журчал полновесно и музыкально. Вихрон, играя, носился вокруг костра, появляясь бесшумной поступью и исчезая с громким топотом и радостным повизгиванием. Вороненок некоторое время завистливо наблюдал из клетки, поблескивая глазами-бусинками, затем задремал, иногда вздрагивая, подозрительно осматриваясь и снова погружаясь в сон.

В кустах, свыкшись с костром и присутствием людей, забулькала короткой трелью ночная пичуга. Бесшумные насекомые приобрели басовитое жужжание. Они трассирующими светляками летели к костру и взмывали вместе с дымом и искрами, подхваченные восходящим столбом горячего воздуха. Кровососущие, с любопытством зависавшие возле танкистов на предмет возможной дегустации, обладали особым отвратительным тоненьким звоном. Мужики отмахивались от них ветками, закуривали, выпуская густой защитный дым. Часто раздавались крепкие хлопки ладонями по шеям, извещавшие о покушении на жизнь очередного крылатого шакала.

– Да нет же, вчера их не было столько! – Марис, обладавший самой белой и нежной кожей, вскочил и начал лупить кулаками по воздуху.

– Вчера, Марис, ты был чумазым и вонял порохом и соляркой, – Неринг выпустил стебелек травы изо рта. – Сегодня ты чист и весьма аппетитно пахнешь. Впрочем, так же, как и все мы.

В подтверждение слов Виктора Ковалев и Суворин одновременно шлепнули себя по щекам. Марис рассмеялся.

– Ну вот, хоть заново коптись, – из мрака выступил Ковалев. – Одно комарье. Вокруг ни души. Никого крупнее ежа. Марис, заступай.

Александр присел к костру, принял из рук Суворина котелок и начал есть, отмахиваясь от назойливых комаров. Поросенок немедленно привалился бочком к сидящему командиру и задремал.

– Обстоятельства таковы: две пустые одинаковые деревни, оставленные хозяевами по неизвестной нам причине, всадник с запасными лошадьми, спешащий неизвестно куда. Позади нас – люди. Они точно неприятели. Впереди тоже люди. Человек, которого видели мы с майором, – скорее всего, гонец. Что из этого следует? Впереди тоже люди, и они нас ждут, предупрежденные гонцом. Как считаешь, майор?

– Да, это логично. – Неринг повернулся к костру другим боком. – По крайней мере, завтра мы будем знать гораздо больше, чем сегодня.

Суворин хмуро слушал и ерзал. Мысли одолевали его не меньше, чем комары.

– Командир! А если нам выдвинуться сейчас?

– Куда – сейчас?

– Ну, по дороге. Туда, где люди, куда гонец… А что? С прожектором, да пару осветительных ракет! Сила!

– Ваня, да ты что? Мы еще не знаем, сколько до следующей деревни. Плюс нас слышно за два километра, не меньше.

– Да пусть слышно! Ты же видел – они с сабельками да пиками. В танке они нас не достанут, а если их напугать как следует, то они нам расскажут все, что надо! – Иван вскочил на ноги, и вся его коренастая фигура выражала сплошную и неукротимую жажду действия.

– Вань, да погоди ты, – Ковалев отмахнулся от очередного комара, но Суворин принял это на свой счет и обиженно отвернулся. – Иван, ну давай при свете дня. Ведь не горит же, в конце концов.

– Как раз горит, капитан, – Неринг внимательно смотрел за спину Ковалева.

Александр посмотрел в направлении взгляда Неринга. Там за горизонтом вспухало красноватое зарево.

– Ну, так тому и быть. Похоже, нас там ждут. Собираемся, мужики! Где клетка? – Вихрон уже приплясывал возле вороненка, смешно покачивая рыльцем из стороны в сторону. Ковалев подцепил клетку за кольцо, свиненка схватил под брюшко и запрыгнул на броню. Суворин скатал палатку, спрятал посуду и выглядывал из своего люка, застегивая шлем.

Ковалев осмотрелся в башне. Внутренняя связь потрескивала в наушниках.

– Ваня, идем с прожектором, на подходе выключаем. Марис, заряди осколочный. Виктор, предельное внимание. Вперед!

Танк дернулся и отправился вслед за конусом света, выбрасываемого прожектором. Иван управлял энергично и лихо, и машине передавалось нетерпение механика. Тридцатьчетверка яростно рычала, отшвыривая назад и в стороны, в темноту, ромбики спрессованной земли. Ковалев открыл люк и смотрел на качающиеся звезды. Он искал знакомый с детства ковш Большой Медведицы, но никак не мог его обнаружить.

На очередном пригорке Ковалев приказал выключить прожектор и остановиться. Внизу, в конце пологого спуска длиной с километр, начиналась деревня, очередной двойник. В самом центре горели два дома по обе стороны дороги. Вокруг метались люди; движения их были странными и совершенно не походили на борьбу с огнем.

– Господи, да они же пляшут, – пробормотал Марис.

– Похоже на то. Вперед на полной скорости. Прожектор включим только у околицы.

– Есть! – срывающимся от возбуждения голосом ответил Суворин, и танк начал бег под уклон.

* * *

– Свет! – рявкнул Ковалев, когда танк поравнялся с первым забором.

Человеческие фигурки стремительно приближались и росли. Некоторые замерли, как суслики, повернув головы в сторону приближающегося громыхающего света. Большинство продолжало прыгать и кривляться. Их тени, отбрасываемые светом пожарища, растопыривали длинные тонкие конечности и тянулись по земле в разные стороны ломаными линиями. Ковалев захлопнул люк.

За сто метров до горящих домов Иван остановил машину. Сноп света перестал качаться вверх-вниз и бил в толпу. Люди, ослепленные невиданным светом, упали на дорогу, пытаясь отползти к обочине. От горящих домов доносились крики на незнакомом языке.

– Виктор, что они говорят? – Ковалев рассматривал ползущих людей.

– Не могу понять. Кажется, я никогда не слышал этого языка. Похоже на испанский, но точно не он!

– Что будем делать, а? Вот кино!

Люди возле догорающих домов стояли, не смея приблизиться, и звали лежащих на дороге. Это было ясно по их жестам, точно так же, как и то, что половина из них были пьяны. Одежда на людях была незнакомого покроя. Если бы у мушкетеров из кино оборвать пышные воротники и отобрать перевязи, перчатки с раструбами и роскошные ботфорты, то получилась бы одежда мужчин. Женщины были одеты в простые летние платья. Все они носили грубые башмаки. Ковалев в изумлении озирал толпу. Неожиданно одна из немногих женщин, очевидно, в состоянии крайнего душевного волнения, бросилась к танку, распростерлась перед ним, сложив руки, и прокричала высоким голосом:

– Господин Дракон, повелитель, пощади! Не губи!

К ней тут же присоединился мужчина с нечесаной гривой волос и бородой. Из-за пояса мужчины торчала рукоять какого-то оружия, рассмотреть было трудно. Он опустился на колени и звучным голосом произнес: «Мир тебе, Дракон, наместник бога единого и могучего».

– А, так они понимают по-русски!

– Они говорят по-немецки!

Неринг и Ковалев произнесли это одновременно и уставились друг на друга. Ковалев пришел в себя первым, как и положено командиру.

– Марис, осколочный! Жаль, что нет холостых!

– Готов!

Александр поднял ствол пушки как можно выше, чтобы снаряд разорвался в чистом поле, и выстрелил.

Выстрел перекрыл шум пожара и крики в толпе. Теперь уже все странные люди, и те, кто стоял далеко, повалились ничком, охваченные ужасом.

– Ваня, придержи поросенка. Виктор, ракетницу и автомат. Марис, гранаты. Оба за мной!

Поросенка передали по рукам вниз, механику-водителю, и через миг Ковалев был уже на броне. Марис и Виктор выскочили следом. Ковалев набрал в легкие побольше воздуха и сложил ладони рупором.

– Всем собраться у колодца! Все оружие сложить у дороги! Пусть подойдет старший!

Сначала поднялись и побрели в указанное место те, кто был ближе всех к танку. Мужчина с нечесаной гривой и бородой обернулся и закричал:

– Все к колодцу! Вы слышали, Дракон велит сложить все оружие и ждать у колодца! Живее!

У дороги выросла небольшая кучка холодного оружия и метательных приспособлений.

Толпа у колодца росла. Заскрипел ворот колодца, зажурчала разливаемая вода – после пьянки и изнурительных плясок на пожаре люди утоляли жажду.

– Я так понимаю, ты – старший! – проорал Александр бородатому.

– Я, Дракон! – Бородатый учтиво склонился, щурясь исподлобья в конусе. – Я – Шестопер, староста самоверов, последователей истинного учения. Молю о милости и снисхождении.

– Это мы поглядим. Руку! Протяни руку!

Смертельно побледнев, Шестопер медленно протянул руку в сияние фары-искателя, заслоняясь другой рукой от слепящего света. Марис, уцепившись одной рукой за теплый после выстрела ствол, перегнулся и резким движением втащил Шестопера на броню. Виктор быстро ощупал бока Шестопера и отобрал у него короткий меч. Ковалев нагнулся к люку механика и показал рукой в сторону колодца. Когда танк рыкнул и медленно поехал, бородатый предводитель по-заячьи вскрикнул и чуть не свалился вниз. Марис усадил дрожащего мужчину с собой рядом на броню.