Читать интересную книгу Оракул петербургский. Книга 1 - А. Федоров

Нельзя отрицать, что наставники Петра – Лефорт, Брант, Гордон и другие иностранцы – не использовали этот мощный воспитательный рычаг для воздействия на душу Петра-мальчишки, восторженно играющего с дворней, крестьянскими отпрысками в военные игры.

У молодого царя, как и у Александра Македонского был очевидный нервный тик, – подергивание головой, – следствие серьезной психической травмы. В детстве его страшно поразило неожиданное известие о мятеже стрельцов. В памяти к тому времени еще не улеглись картины погрома, учиненного бунтарями-стрельцами в Московском дворце. Тогда на глазах мальчика был зверски убит его дядя.

Получив известие о продвижении стрельцов, взбудораженных интригами Софьи, на Преображенское, Петр в исподнем вскочил на коня и умчался в лес. Только там он оделся и пришел в чувство. Наверное, в том лесу и дал он себе клятву отомстить обидчикам, – уничтожить осиное гнездо, – стрелецкие вотчины. Позднее, подавляя очередной стрелецкий бунт, Петр лично будет рубить головы поверженным мятежникам – своим непримиримым врагам.

В более зрелом возрасте, возможно, образ и пример деятельности Александра Македонского вели Петра по дорогам Северной войны (1700-1721). Тогда он вступил в злейшую схватку с другим претендентом на звание наследника идей Александра Великого – с королем Швеции Карлом ХII. В той войне шпаги двух монархов скрестились, что привело к решительной и бескомпромиссной борьбе двух народов-соседей.

В то время Карл ХII основательно "трепал холку" саксонско-польскому королю и курфюрсту Августу Второму, успешно третировал датского короля. Но для того, чтобы расправиться с русской армией, он на время примирился с заклятыми врагами, заключил военный союз. Как всегда, скоротечная дипломатическая интрига затем перешла в губительное историческое безумие с роковым исходом.

Карл ХII родился 17 июня 1682 года, был младше Петра на десять лет, но успел прослыть опытным воином. К четырнадцати годам он уже выглядел вполне развитым мужчиной, закаленным и готовым к преодолению воинских трудностей и лишений. 14 апреля 1697 года в возрасте четырнадцати лет и десяти месяцев он вступил на престол. Почти сразу молодой монарх сорвался в рискованное военное предприятие. Насладившись свистом пуль в войне с Данией, Карл ХII с восторгом заявил: "Это впредь будет моей музыкой".

Военный конфликт с Россией для Карла начинался удачно: в бою под Нарвой русских пленных было так много, что шведы были не в состоянии их охранять. Карл отпустил многих. Былые враги, а теперь временные союзники, пробовали подобрать к сердцу успешного полководца особые ключики. Использовались здесь и запрещенные приемы: молодого шведского короля пыталась смутить и покорить Аврора Кенигсмарк, красоту и многоопытность в любви которой уже оценил Август II. Теперь он переориентировал свою любовницу на короля Швеции. Но надежды курфюрста не оправдались – коварная любовница, несколько смутив новоявленного Аттилу, не сумела окончательно утихомирить его военные аппетиты.

Развязав себе руки полностью несколькими решительными победами в Европе, шведский король, войдя в союз с Мазепой, стал настойчиво искать решительной боевой встречи с русской армией.

Оскар II (тоже король Швеции, но в более поздние времена), Фридрих II (король Пруссии) в своих литературных исследованиях отзываются о Карле ХII, как о славном рыцаре и великолепном рубаке, воспитанным на примере Александра Македонского, поданном Квинтом Курцием. Фридрих, в частности замечает: "Хитрость побивает силу, а искусство храбрость. Голова полководца, в счастливых или несчастливых компаниях, имеет большее участие, нежели руки его воинов". Подражание Александру у Карла было, видимо, лишь внешним. Здесь не было соответствия силы Божьего проведения, – руководящего начала государственной воли, стратегической мудрости, – с исторической судьбой.

Русское войско в обычной свое манере драпало от шведов аж до Полтавы. Только упершись спиной в ее укрепления, 9 июля 1709 года русские солдаты дали решающее сражение. Карл в том бою практически не участвовал – накануне он был ранен пулей в пятку – вели сражение его штатные полководцы. Петр же принимал в сражении самое активное участие. По численности войска и количеству пушек у русских было явное преимущество – но не было опыта серьезных побед, железного умения стоять насмерть. Но воинское счастье, чудо в этот раз было на стороне Петра – шведы были разбиты наголову. Карл бежал в Турцию, где долечивал свои раны и душевную боль.

Божий лик отвернулся от короля – масштабность его дальнейших побед оставалась на уровне действий славного кавалерийского генерала. Оскар II пишет: "Величайшая слава Карла ХII заключается в том, что он исключительно для пользы страны, но отнюдь не для себя лично, пользовался своею властью".

Вечером 30 ноября 1718 года в траншеях во время штурма редута Гюльденлеве Карл Великий был убит шальной пулей в голову. Трагический выстрел под Фредериксгальдом был закономерным финалом военного крушения маленькой Швеции в борьбе с громадным русским медведем. Однако нельзя не заметить рокового действия исторической интриги, затеянной Карлом – королем маленькой и не очень богатой Швеции. Исходом было политическое безумие и крах военного и экономического благополучия. Оракул петербургский действовал в пользу Петра, но не Карла – русские, видимо, чем-то отмолили прощение у Бога.

Наибольшим трагизмом для памяти короля было, вероятно, то постыдное бегство войска, поспешный дележ полковых денежных касс воинскими начальниками, которое началось как только распространилась весть о смерти Карла ХII. Бесспорно, вся Швеция к тому времени была страшно утомлена и истощена. В грядущих столетиях эта нация прославится новыми уникальными качествами – умением подчинять жизнь государства интересам людей, а не глобальным авантюрам.

Огромное значение в подготовке решительной победы над шведами, завоевании "места под солнцем" принадлежит решению Петра Великого строить Санкт-Петербург, сперва, в качестве крупной крепости, затем, как столицы державы. 16 мая 1703 года в день Святой Троицы на Заячьем острове заложены первые крепостные укрепления. Так прорубалось "окно в Европу".

Было бы более точной оценкой иное – Петр I создавал персональный Оракул, открывающий путь претворению в жизнь политической мечты, экстраординарных планов. Оракул тот в скором времени будет наделен духовным, интеллектуальным и материальным ресурсом, позволившим вывести Россию в число передовых стран мира. Найди большевики силы унять страх и административный зуд, – не перенеси они поспешно столицу в древнюю азиатскую Москву, – все могло быть иначе. Кто знает, может быть научились бы они подпитывать партийный ум Оракулом петербургским. Тогда и Россия могла оставаться Великой державой.

Значение территорий, занимаемых ныне Санкт-Петербургом, хорошо понимали древние русичи. Позднее прихватили те земли новгородцы, создали здесь несколько поселений. Летописец Нестор говорит, что по Неве новгородские караваны ходили в Варяжское море, к Риму. Но в 1300 году на берега Невы приплыло большое шведское войско, возглавляемое маршалом Торкелем. По проекту итальянского архитектора была основана крепость Ландскрона (Венец-Края) на месте теперешней Александро-Невской лавры.

Новгородцы встревожились опасным соседством со шведами и призвали на помощь из Суздаля Великого князя, – шведское поселение было уничтожено. В 1348 году шведская флотилия под предводительством короля Магнуса нанесла ответный удар – разрушила русскую крепость Орешек. Остановившись на Березовом острове (Петербургская сторона), король послал гонцов в Новгород за "философами", дабы начать "препирательства о вере". Так началось длительное сосуществование шведских и русских поселений на берегах Невы, часто приводившее к военным столкновениям.

Петр, появившись в этих местах много позже, был очарован первозданной красотой: широченная Нева с отражением безупречно голубого неба, густой сосновый лес, обширное болото, яркая зелень в лучах весеннего и летнего солнца, свист соловьев, обилие лесной живности – все это создавало впечатление бескрайних просторов, суливших колоссальные перспективы. Петр, видимо, почувствовал свою причастность к возможному утверждению нового оракула – необычного, русского, контрастного тому горно-пещерному, греческому, вошедшему в его память по детским рассказам с загадочным именем – Дельфийский оракул.

Мистические символы встречались и здесь на каждом шагу: "вещая липа", под которой любил отдыхать молодой царь, наводила на плодотворные размышления; священные березовые рощи, в которых проводили местные крестьяне языческие таинства; дыхание болот; осенние разливы Невы и наводнения. Старожилы рассказывали, что в некоторых местах издавна существовали "скверные мольбища идольские", велось поклонение лесам, горам, рекам, приносились кровавые жертвы, совершались ритуальные убийства даже собственных детей.