Долгая зима - я все ей отдала,
Чтоб стало у меня такое ледяное сердце.
Юлия Савичева "Долгая зима"
Пронзительный звонок будильника вырвал Александру из сонного оцепенения. Она подавила привычное раздражение, и с силой нажала на кнопку. Ну вот. Это уже восьмой день ее новой жизни. А ведь все не так уж плохо. Плохо, конечно, но не так уж. Чтобы очень. Чтобы броситься с моста. "Легкие дышат, сердце стучит...". Жить надо. Во всяком случае, так ее убеждали те сонмы книг, которые она умудрилась вобрать в себя за прожитые годы.
Просыпаться этим утром не было особой надобности, спешить было совершенно некуда. Собственно, такой надобности не было уже больше месяца. Саша сама толком не задумывалась, зачем это делает... Некая иллюзия упорядоченности, смысла, нужности... Нет, это не был самообман, от него она излечилась. Просто, оказалось, что это так важно, когда ты нужен. Хоть кому-нибудь, хотя бы дорогу спросить...
Нельзя сказать, чтобы Саша совсем уж была никому не нужна. Конечно, в первую очередь, маме. Но от ее сочувствия было только больнее, тем более что еще и саму маму приходилось утешать - та пребывала в твердой уверенности, что за всем этим - ее вина, и, если бы она не настояла на ее с Эдиком свадьбе, возможно, ее, Сашина, личная жизнь сложилась бы не в пример удачнее. Поэтому, когда маме представился случай поехать в командировку. Саша настояла на ее согласии, постаравшись убедить мамочку в своей самостоятельности и необходимости побыть одной.
Да и, несмотря на то, что после ухода от Эдуарда от нее отвернулись многие, так называемые, друзья-подруги, оказалось, что настоящие друзья все-таки есть. И, даже, настоящие подруги. Удивительно, но факт. Например, Светка, так даже взяла отпуск за свой счет, и жила у Саши целую неделю, пока та не оклемалась после всего пережитого. Вот и верь после этого во всякие инсинуации про женскую дружбу. Но, они всего лишь жалели ее, спасали...
Саша со стоном выбралась из постели, привычным жестом нацепила очки и прошлепала в ванную. Посмотрела в зеркало - "странно, это все еще я", почистила зубы, умылась. " Ну, что ж... Жизнь налаживается. Ведь сплю уже? Сплю. Прогресс! Ну и что, что мало, зато сколько сновидений!"
Дежурная чашка любимого мокко. Надо бы что-то съесть. А хотя бы и шоколадку, поправиться ей бы сейчас не помешало... "Ничего, у меня все получится. Я сильная" - эти слова она повторяла про себя постоянно, словно мантру, убеждая свой страх в его ничтожности, а волю в несгибаемости. Она продолжала жить по рабочему распорядку, с упорством, достойным ее великих тезок. Возможно, именно благодаря этому упорству она выдержала и не сломалась за эти несколько жутких, словно кошмарный сон, недель. Да, она догадывалась, на что идет, но действительность настолько превосходила самые смелые ожидания, что иногда хотелось плюнуть и просто отойти в сторону, оставив все, как есть. Ей пришлось нелегко, зато теперь у нее есть неоспоримое достижение - свобода. Свобода от предрассудков, от жалости, от ложной дружбы, чужого мнения, от вмешательства в свою жизнь со стороны родственников, "доброжелателей", друзей и врагов. Она, наконец, свободна от призраков прошлого... И от призрачного брака.
Прошла уже неделя с тех пор, как суд расставил все точки над i. Собственно, расставлять особо было нечего. Совместное имущество стало мифом (по документам, естественно), дочернее предприятие самоликвидировалось, и так далее, и тому подобное. Вдобавок она наслышалась о себе столько мерзостей, что ее до сих пор тошнило при воспоминании о пережитых разбирательствах и не отпускало ощущение, что ее вываляли в грязи. А еще ей было очень больно и обидно. Наверное, для нее самой было открытием, что к своему мужу она питала искреннюю привязанность, и, видимо, подсознательно, приписывала ему душевные качества, которыми он, возможно, никогда не обладал. Друзья поддерживали ее, как могли, взывая к гордости и самодисциплине. Света не уставала повторять, что этот судебный процесс можно рассматривать, как будто вскрыли застаревшую рану - вначале больно, но потом все будет хорошо.
Те же друзья заставили ее не просто выстоять, но даже противостоять. Они помогли доказать, что ее машина - это ЕЕ машина, честно заработанная, и, даже не подаренная мужем. Хотя, Эдик до сих пор не отдает ключи от машины и гаража под разными предлогами, но адвокат Дима сказал, что все уладит сам. Одежду она тоже не могла вернуть себе, даже самую повседневную. Правда Эдик звонил пару раз по ночам, похоже, в лоскуты пьяный, и говорил, что она может приехать прямо сейчас и забрать свои "шмотки", а заодно и "попрощаться". Саша не рискнула. Слишком живо было воспоминание об их последнем "разговоре" еще в статусе "супругов"...
Эдик вышагивал по комнате, словно дикий зверь в клетке. К тому моменту они не виделись уже три недели, только разговаривали по телефону, если разговором можно назвать бесконечный поток ругательств, к чему, собственно, сводилось восемьдесят процентов эфирного времени. Пока длился процесс, он угрожал, настаивал. Даже просил. Но чем дольше длилось их противостояние, тем больше Саша убеждалась, что принятое решение - верное, и назад дороги нет.
- Шура, ты не можешь вот так все бросить и разорвать наши отношения.
- Эдик, наших отношений нет. И не было никогда.
- Ты даже не дала мне шанса...
- У тебя был миллион шансов. Но тебя хватает только на амбиции и девиц, - Эдик начал закипать, но Саша не дала прервать себя, - я честно старалась, я надеялась, что когда-нибудь все переменится. Теперь я хочу лишь одного: уйти от тебя и обрести покой.
Ее упрямство привело Эдика в бешенство.
- Никуда ты не пойдешь! - Он схватил Александру за плечи и яростно встряхнул, - я не позволю тебе уйти от меня!
- Отпусти меня. Немедленно, - она сама удивилась невесть откуда взявшемуся самообладанию.
Эдик, сделав над собой явное усилие, отпустил ее, после чего сжал кулаки так, что они побелели. У Саши мелькнула дикая мысль, что он ее сейчас ударит, но он как-то механически развернулся, и ушел, хлопнув дверью. Тем же вечером он звонил ей, видимо надравшись в хлам, проклинал ее, на чем свет стоит, унижал, запугивал...
В течение последнего времени он пребывал в немом изумлении. Его жена вдруг открылась совершенно с новой, непривычной стороны, стойкость ее характера была поразительна и оттого еще более неприятна. Хотя... Он и раньше знал об этой ее черте, и, ощущая где-то на подсознании ее глубинные резервы, пытался задавить авторитетом, убедить в ничтожности, и почти преуспел в этом; но в какой-то момент Александра неожиданно вышла из-под его влияния, стала активной и деловой, постепенно превращаясь в расчетливую бизнес-вумен. Теперь эта "стерва" вывернула все так, что он чувствует себя последним идиотом, который теряет что-то важное, что не успел вовремя спрятать, закрыть, в крайнем случае - уничтожить.