стихнут в коридоре шаги, и прекратится бряканье вёдер, схватила телефон и набрала административный отдел. Там перед ней быстро отчитались: прежний персонал весь уволен, заключён договор с подрядной организацией на весь комплекс работ, сама фирма и подбирает персонал, который у них будет работать.
– Да, работают профессионалы.
– …
– Да, у них все средства, химия – самого высокого качества.
– …
– Да, за каждым этажом закреплён определённый работник.
– …
– Если будут жалобы и нарекания, нужно сообщать сразу в подрядную организацию. Они быстро такие вопросы улаживают.
– …
– И да! Руководитель в курсе. С ним всё обсуждалось. Он и подписывал все необходимые бумаги.
На этих словах Анжела Сергеевна бросила трубку. Как она могла такое пропустить? Всё же проходит через неё. Просмотрела? Не обратила внимание?
Весь день Анжела Сергеевна старалась об этом не думать. А если и вспоминала, то отчаянно себя успокаивала: «Ну какая мне разница. Это же всего лишь уборщица. Буду приходить на работу чуть позже, так чтобы не сталкиваться с ней».
На следующий день Анжела Сергеевна уже не спеша ехала на работу. Приходить во время уборки ей не хотелось. И всё у неё получилось. К приходу на работу кабинет и приёмная были убраны, а девушки-уборщицы уже и след простыл. «Никого нет! Так-то лучше», – решила Анжела Сергеевна и со спокойной душой принялась за обыденные обязанности.
Так прошло ещё несколько дней. И хотя Анжела Сергеевна не видела уборщицу – всегда приходила немного позже – но её присутствие в кабинете до рабочего дня очень беспокоило Анжелу Сергеевну. Она каждый день отслеживала качество уборки, обходила кабинет – все ли вещи на месте, проверяла шкафы и тумбочки, столы и даже заглядывала за диван. Что она хотела найти, или, может, что не хотела увидеть – Анжела Сергеевна точно не могла объяснить даже себе, но всё равно проверяла и следила.
До майских праздников оставалось не больше двух недель. Анжела Сергеевна распланировала все выходные дни с внуками. На 9 мая составила интересную программу. Она жила в ожидании этих дней. Так ей хотелось побольше времени провести с внуками, сходить с ними на парад, рассказать о войне и о победе наших над фашистами. Сейчас они уже достаточно большие, чтобы понять всё, запомнить – была уверена Анжела Сергеевна.
В понедельник утром Анжела Сергеевна проснулась от криков. Она встала с кровати, сонная и немного растерянная, подошла к двери. И услышала достаточно чётко. Да, это опять он. Зять кричал на её дочь. Суть угроз было не разобрать, но до Анжелы Сергеевны долетали отдельные слова: «Мразь, Шалава, Сука». Потом шум, удар об пол. Дверь хлопнула, потом ещё одна, звук щеколды. Зять, по всей видимости, ушёл в ванную – поняла Анжела Сергеевна. Она быстро вышла из своей комнаты. В детской всхлипывали внуки. «Сначала дочку проверю, потом мальчиков успокою!», – машинально подумала Анжела Сергеевна. Она вошла в дочкину комнату. Анжела Сергеевна редко туда заходила, только когда зятя не было дома и не ожидалось его скорое возвращение. А когда-то это была её спальня…
Дочка лежала на полу, глаза широко открыты, устремлены в одну точку. Поняв, что не одна, дочка подняла голову, посмотрела на мать и распухшими губами, еле слышно прошептала: «Не лезь!». Затем она встала, поправила халат, подошла к шкафу. Достала мужа носки, рубашку. Всё это аккуратно разложила на кровати. Сняла с вешалки костюм. Анжела Сергеевна, хоть и старалась, не могла вспомнить, сколько было лет этому костюму. Но по её скромному и обывательскому мнению, фасон пиджака уже давно вышел из моды. На брюках были видны потёртости. Денег на новый костюм всегда не хватало. Да и зять считал, что покупать новое, пока пригодно старое – это неоправданный выброс денег на ветер. Дочка взяла портфель мужа. Аккуратно разложила по нужным кармашкам все документы и бумажки, удостоверение и проездной билет, очки и ручку. Молча поставила портфель рядом с одеждой, и только после этого снова посмотрела на мать и произнесла знакомое: «Не лезь!».
Анжела Сергеевна выскочила из комнаты и закрылась на кухне. Быстро приготовила завтра внукам. Дождалась, когда зять выйдет из ванны. Подошла к нему со спины и тихо, чтобы ни дочка, ни дети не услышали, прошипела: «Ещё раз – и посажу! Вот увидишь!». Зять посмотрел на тёщу, попытался засмеяться, но смех вышел натянутым и неестественным. Быстро развернулся и скрылся в комнате. Больше звуков никаких Анжела Сергеевна не слышала.
Как она была зла. Анжела Сергеевна злилась на себя, что допустила этот брак, что до свадьбы не разглядела гнилую суть будущего зятя. Как странно! Он тогда, как только начинал ухаживать за дочерью, казался тихим, умным и послушным молодым человеком. Всегда обходительный и вежливый. Ну как она ничего не заметила. Всю жизнь работала в коллективах, могла считать портрет любого человека, видела все пятна и даже маленькие пятнышки в душах людей – а тут промашка. Самая главная промашка в жизни! Анжела Сергеевна злилась и на дочь. Как можно из яркой, весёлой, такой влюблённой в жизнь, превратиться в жалкую молчаливую служанку-домработницу. Как? Как? Где она как мать проглядела в характере дочки эту покорность и совсем неуместное смирение? Анжела Сергеевна ехала в метро и никак не могла успокоиться. Одни вопросы в голове. И ни одного ответа. Даже на вопрос «Что делать?» ответа не было.
Поднявшись на этаж, Анжела Сергеевна поняла, что приехала рано на работу. Все кабинеты были закрыты, а коридоры пусты. «Надо попить кофе и успокоиться! Продумать всё. Решение где-то близко. Я чувствую!», – размышляла Анжела Сергеевна. Но резкий звон жестяного ведра прервал поток мыслей. «Уборка же идёт!», – поняла она.
Анжела Сергеевна, как настоящий разведчик, снова бесшумно и не дыша подошла к двери. Изогнувшись так, что её гибкости, несвойственной не фигуре и не возрасту, позавидовал бы любой гимнаст, просунула голову в дверной проём. Ну конечно! А кого она ещё ожидала здесь увидеть?! Как и несколько дней назад, перед ней была та же картина. Молодая девушка с длинной косой и большими угольно-чёрными глазами кружилась по приёмной. Тот же костюм – униформа светло-коричневого цвета, хорошо выглаженная и отлично сидящая на фигуре. Единственное, что выбивалось из общего образа уборщицы, были яркие, с золотым рисунком штаны, виднеющиеся из-под формы. Они казались лишними, очень неуместными в приёмной с дубовой мебелью и кожаными креслами. Штаны как будто жили своей жизнью – настолько они были приметными. Ткань словно играла, пела, издавала красивую восточную мелодию. Этой ткани было совсем чуть-чуть,