Лишь немногие и особенно прозорливые из реформаторов индустриальной эпохи обращали внимание на то, что в бедность стали впадать многие тысячи вполне трудоспособных людей. И что случалось это во времена учащающихся экономических спадов и кризисов. А истоки этого явления заключаются не столько в дефектах морали и характера, сколько во внешних социальных условиях, сопутствующих стихии «дикого» капитализма той поры.
Чтобы лучше понять основания для желаемой многими реформы благотворительности, ее концепции и формы реализации, достаточно назвать несколько ключевых событий, иллюстрирующих коренные преобразования экономической и социальной жизни Америки на Севере и Западе в 80-х годах 19 века. Например, знаковые события, случившиеся в течение лишь двух лет конца 80-х годов – в 1877–1878 годах.
Тогда было завершено строительство трансконтинентальной железной дороги, создана гигантская нефтяная корпорация Стандарт Ойл, появился первый влиятельный общенациональный союз рабочих в форме популярного тогда масонского ордена (Knight of Labor – Рыцари труда, 1869–1949). Состоявшаяся тогда же крупная железнодорожная забастовка была наиболее длительной и воинственной из всех случавшихся до сих пор в стране. Рабочие захватили ряд станций и депо, остановили движение на всей дороге, даже сменили власть в ряде городов. Однако ни новая буржуазия, ни местные и федеральные власти, напуганные взлетом рабочего движения в Америке (они помнили, что совсем недавно, в 1871 году, в Европе с трудом была подавлена Парижская коммуна) еще не были в состоянии понять глубокие причины этого взлета, и не были готовы к разумному компромиссу в стремительно нарастающем конфликте труда и капитала.
Между тем непосредственные причины этого конфликта были налицо – в 1873 году в США начался невиданный до тех пор по тяжести и продолжительности экономический кризис с масштабной безработицей и толпами бедняков и нищих, странствующих по городам в поисках работы, жилья и пропитания. Резко выросла нужда в благотворительной помощи, и многие из нуждавшихся, «прикипая» к ней, стали считать ее получение правом, а не благодеянием.
Власти, промышленники и поддерживающая их интеллектуальная элита, а среди последней социальные активисты и реформаторы, не понимали до конца структурные корни небывалой в американской истории волны кризисов и их разрушительных последствий. Они не нашли лучшего способа управиться с толпами ищущих работу людей (для них нашли уничижительный термин tramps – бродяги), чем насильственные меры. Против забастовщиков посылали федеральные войска. В крупных городах по всей стране были созданы арсеналы оружия для немедленного отпора повстанцам и забастовщикам. В индустриальных городах Севера, где нужда в благотворительности была особенно велика, муниципальные власти взялись отучать безработных от привычки жить только за счет благотворительности сокращением или полной отменой пособий и раздачи продовольствия. Кроме, однако, случаев, когда использовали те же раздачи в своих политических интересах, особенно на очередных выборах…
***
В этих условиях наиболее дальновидные лидеры индустриальных городов вынуждены были – в качестве альтернативы прямому насилию – поддержать продвигаемую социальными реформаторами «научную филантропию». Опыт городской благотворительности, накопленный в индустриальную эпоху активистами из религиозной и светской среды, позволил им сформировать следующую концепцию ее реформирования89.
Во-первых, следовало предотвратить злоупотребление благотворительностью сверху – со стороны политиканов и служащих городских муниципалитетов. Заправляющие там после каждых выборов новые боссы и их бюрократический аппарат нередко использовали бюджетные фонды поддержки бедных для политического патронажа – подкупа массы бедных избирателей из лояльных им этнических общин. Фонды эти в итоге становились регулярной кормушкой их приверженцев из городской бедноты. Избежать коррупции, связанной с муниципальной благотворительностью, можно было лишь в случае, если сохранить ее частный характер. Решения должны принимать не правители города, а частные благотворительные общества, возглавляемые независимыми и уважаемыми гражданами.
Во-вторых, нужно было остановить растущее число злоупотреблений благотворительностью снизу, неизбежных при огромных масштабах городской бедности, вызванных наплывом неимущих с плантаций Юга и сельских районов Севера, а также растущим потоком по преимуществу бедных европейских иммигрантов. Зачастую не работа, даже если она была, а благотворительные фонды или милостыня становились для многих на годы главным источником существования, порождая пауперизм – массовую бедность и нищету с их растущими масштабами бродяжничества, пьянства, проституции и уголовной преступности90.
Идеологами реформы традиционной благотворительности стали Жозефина Шоу Лоуэлл (Josephine Shaw Lowell), происходившая из известной семьи бостонских протестантов, интеллектуалов и активных борцов с рабством, и Стивен Хэмфри Гертин (Stephen Humphrey Gurteen), англиканский священник, иммигрировавший в 70-е годы из Лондона, где он приобрел опыт создания первого британского общества благотворительных организаций.
Жозефину Лоуэлл считают теоретиком научной филантропии, и этот статус она приобрела после публикации в 1884 году трактата «Публичная помощь и частная благотворительность» (Public Relief and Private Charity), где были изложены главные идеи и принципы реформы. Стивена Гертина называют ее практиком. «Справочник по благотворительным организациям» (Handbook of Charity Organization), опубликованный им на два года ранее, содержал помимо его памфлетов и проповедей, практические рекомендации, образцы форм, документов, уставов и даже список рекомендуемой литературы.
Именно Гертин, используя благотворительную гильдию при своей церкви и пожертвования ее богатых прихожан, основал в 1877 году в г. Буффало у Великих озер первое американское объединение (общество) благотворительных организаций (Charity Organisation Society – COS). Общество позволило централизовать деятельность множества существовавших в городе благотворительных ассоциаций, принадлежащих к разным этническим и религиозным общинам, и его успешная деятельность послужила моделью для быстрого распространения СOS в других промышленных городах Америки.
Чтобы выполнить названные выше цели реформы, были организованы – с личным и финансовым участием богатых бизнесменов и профессионалов (адвокатов, врачей, бухгалтеров и т. п.) – специализированные благотворительные организации, или агентства, объединяемые в городские общества. Их опорой становились группы назначаемых обществом добровольцев, отбираемых из числа образованных и почитаемых граждан – так называемых «дружелюбных посетителей» домов, квартир, комнат и просто мест скопления бродяг и нищих. На всех нуждающихся заводили дела, в них заносили всю их «подноготную», затем бедняков классифицировали по тому «заслуживают» ли они помощи или нет, сопровождали «достойных» клиентов контролем и наставлением. Или отказом в помощи тем, кто ею злоупотребляет или просто обманывает власти и членов общества.
Добровольцы, или «шоковое войско» реформы (так называли их оппоненты) обязаны были – при всем дружелюбии – убеждать, а то и понуждать клиентов искать работу и более прочные, чем пособия и милостыня, источники существования. В этом процессе они выявляли вынуждено бедных, то есть тех, кто «заслуживал» временной помощи, и «незаслуживающих» ее пауперов, то есть «профессиональных бедняков». Так они поневоле становились «карающим мечом» новой благотворительности, выполняя обязанности доносчиков, а то и судебных исполнителей. Назначение пособий нередко производилось в обмен на работу в пользу города или при жестком условии обучения какой-либо профессии и последующего найма на работу.
Начавшись в 1879 году в Буффало, движение за реформу не только собственно благотворительности, но и всей системы социальной помощи быстро распространилось во многих штатах. К концу века сообщества благотворительных организаций, действующих на «научной основе», работали в более чем сотне городов Америки. В тот же период вновь оживилось антиалкогольное движение, взявшееся теперь не только за «излечение» от личной приверженности к пьянству, но и за поиски альтернатив питейным заведениям иммигрантских общин. Будучи в то время их единственным местом социального общения и политической активности, они являлись также причиной разложения и обнищания семей.
Следующим шагом социальных реформаторов стало введение обязательного посещения школ детьми иммигрантов как средства их «американизации». С той же целью предпринимались даже попытки смягчить принимаемые в штатах жесткие законы, ограничивающие массовое использование детского труда в промышленности. Лучше, мол, пристроить детей на несложную работу, чем оставлять их на улице или под дурным влиянием недостойных родителей.