- Ну и гордитесь собой, - опять перешла на «вы», - а я ни о чем не жалею, но и вешаться на шею не собираюсь! Случилось и случилось.
Ярский даже про сырник забыл – отложил его в сторону. Влада пикнуть не успела, как ладонь оказалась под горячей лапищей оборотня. Внизу живота сладко потянуло, и Влада обругала себя за слабоволие.
- И я ни о чем не жалею, - произнес тихо так. Волнующе.
Влада почувствовала, как краснеет. Лучше бы и дальше сырники готовила. Нападать на альфу совершенно не возможно. Любая атака захлебывалась под мягким взглядом невозможно красивых глаз.
- ...И все-таки мог бы кто-то, кто не добился от тебя взаимности и просто попытаться опоить?
В точку попал. Влада тяжело вздохнула.
- Я не знаю, он ли это вообще. Может, просто…
- Имя.
- Олег Данков. У айтишников работает. Ой, ты что!
Попыталась отдёрнуть руку, но оборотень зафиксировал крепко. А у самого опять клыки и в глазах ни следа былой мягкости.
- Приставал к тебе?!
Влада отрицательно завертела головой.
- Да он ко всем клеится!
- Ясно, - прорычал альфа и выскочил из кухни, как пробка.
А она осталась сидеть. И аппетит пропал. Вот оно – истинное лицо всех оборотней. Неисправимые собственники, которые рычат и психуют по любому поводу! А она тут угощение затеяла, дура!
Оборотень с кем-то гавкался по телефону, а Влада собрала посуду и понесла к мойке. Не переломится. Уберет тут, а потом – спать. Завтра трудный день. Девочки мозг вынесут, мама трубку опять оборвет. Хотя во время командировки звонила она подозрительно мало. И тут Ярский обаять успел. Дипломат хренов.
Закончив с посудой, она пошла в комнату.
Упала на кровать и растянулась звездой. А в уголках глаз копились непонятные ей самой слезы. Разве она виновата в чужих приставаниях? Зачем сразу голос повышать? Как будто к нему бабы не заглядывали. И наверняка в кабинете не ограничивалось невинным флиртом.
К обиде добавился жгучий перец ревности. А ведь у Ярского и пара есть! С которой он на всю жизнь повязан… Тоска царапнула по сердцу острым коготком. Как же все запуталось! Молодец, Владислава Романова. Сходила на корпоратив…
В дверь деликатно постучали, но Влада не ответила. Зачем? Это его квартира, если очень надо – зайдет.
И оборотень зашел.
Кровать слегка прогнулась, а она перевернулась на бок. К лесу задом, так сказать.
- Влада…
У, как мурчать умеем. Вот пусть со своей заразой белобрысой любезничает. Странно, что оборотница ей еще нож в спину не всадила. Хотя все возможно.
- … я распорядился узнать насчет этого Данкова…
Фамилию Ярский умудрился прорычать. А у нее рука зачесалась схватить подушку и как следует треснуть по наглой морде.
- …охрана пробьёт его по базе.
***
Девочка не ответила. Гипнотизировала взглядом стену, а от самой так и фонит обидой. И зверь, скотина мохнатая, рычит недовольно. Требует исправить. Хотя сам же и виноват!
Герман с силой потер переносицу. Взглянул на притихшую малышку и, махнув на все рукой, лег рядом. Сгреб в охапку и к себе прижал.
- Эй! – возмущенно трепыхнулась Влада. – Пусти!
Разбежалась. Если бы и хотел – не мог, а понять почему не получается никак не может! В подкорке скреблось смутное, неясное ощущение. Как будто за шкуру цеплялись маленькие крючки и вели его… Герман не мог понять – куда. Он что-то упустил. Или все решалось проще и его – человека - просто повернуло на отличной девушке, с которой он был бы счастлив попробовать нормальные отношения. Без указки инстинктов и непреодолимой тяги к той, которую на дух не переносит.
- …Слышишь меня?! - донеслось сквозь плотное облако мыслей.
Вот упрямая!
- Слышу, - нырнул ладонью под майку. – А вот о том подонке слышать больше не хочу, ясно?
Сжал упругую грудь и пальцами лифчик приспустил. Девочка напряглась, задышала чаще. А у него в паху все окаменело и уже болит. Она такая тесная там. Стонет сладко и громко, а еще у них ни разу не было нормального секса. Чтобы по обоюдному согласию. В трезвом уме и здравой памяти.
Он бы этого хотел, и своим желаниям отказывать не привык.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В одно движение Герман очутился сверху. Сел между раздвинутых ног Влады и расстегнул первую пуговицу на рубашке.
- Останови, если хочешь… - проговорил медленно.
Вторая пуговица.
- … И я отправлюсь в соседнюю комнату…
Третья.
- ...Но могу остаться...
Четвертая.
- ...И показать что близость - не помеха романтике.
Пятую и все последующие расстегнул в один момент, стряхивая с плеч надоевшую до оскомины одежду.
Кожу обожгло жадным взглядом. Как смотрит! И вроде жажда в серых глазах ничем не отличается от жажды других женщин, побывавших в его постели, а все равно не такая! И то, что он собирался сейчас устроить, впервые разрослось из наскучившей ласки в острую потребность.
Влад соблазнительно прикусила пухлые губы. Под нижней крохотная родинка и на скуле одна. Ей очень шло. Почему раньше не замечал?
Девичьи губы дрогнули, но Герман успел быстрее. Склонился и осушил тихий вздох поцелуем. Попробовал его так, как хотел – неторопливо, внимательно... Девушка вздрогнула, а в следующее мгновение вокруг шеи обвились нежные, но очень крепкие руки и потянули к себе.
***
Зачем она это делает? Почему не пытается оттолкнуть или сказать "стоп"? Хотела ведь, но опять все испортила. И почему-то немного страшно и волнительно, будто именно сейчас должна случиться первая близость.
Влада набрала в легкие воздух, но альфа опять выпил его поцелуем. Таким деликатно-нежным, но настойчивым.
Вдоль позвоночника пробежался холодок.
Сейчас ее целовал не оборотень. Не полузверь, подчиненный инстинктам и слепому желанию. В эту секунду ее ласкал человек! Сильный красивый мужчина, и в его руках она – желанная женщина, с которой хочется провести ночь.
Кожа изошла мурашками. Не то от осознания этого крохотного, но безумно важного факта, а может, от прохладного воздуха. Одежда исчезла, а окно в комнате Влада так и не закрыла…
Замерзнуть ей не дали. Герман аккуратно лег сверху, позволяя прочувствовать свой вес и желание.
- М-м-м! – задохнулась от восторга, когда по груди скользнули чуткие пальцы
Тихое урчание отозвалось дрожью во всем теле. Герман легко скользнул ниже, прошелся полуоткрытыми губами по шее, и припал к груди, глубоко вбирая ее в рот.
От плеснувшей внизу живот истомы ноги сами разъехались шире. А оборотень кружил языком вокруг чувствительного до боли соска, нежно прикусывал и сосал, не торопясь начинать близость.
Не выдержав медленной пытки, Влада вплела пальцы в густые пряди и легонько потянула, без слов упрашивая на продолжение. И ее послушали.
- Герман! Нет! – вскрикнул, отчаянно пытаясь свести ноги.
Только не так! Она же… она мылась, наверное, плохо! И пахнет, и вообще…
- О-о-ой, - вскрикнула, почувствовав ласку там, в самом низу!
А мужчина подхватил ее под бедра и вжал в матрас, не давая избежать болезненно-сладкой пытки. Лизал протяжно и широко. Бесстыдно проникал внутрь языком, вбирал в рот нежные складочки и помогал себе пальцами, раскрывая ее всю без остатка.
Мышцы живота вздрагивали от сладкого напряжения. Оно копилось золотым медом, вспыхивало яркими искрами и росло с каждым умелым и правильным до дрожи прикосновением.
Сердце тяжело билось то в горле, то внизу живота, в такт ударам языка и легким толчкам. Во рту стоял металлический привкус, но Влада просто не чувствовала боли, потерявшись в упоительно-новой ласке.
Хватала ртом раскалившийся добела воздух и толкалась бедрами навстречу, разрываясь между желанием закончить сладкую пытку и продлить ее в бесконечность.
Но тут альфа накрыл губами пульсирующий от возбуждения комочек и толкнулся внутрь сразу двумя пальцами.
Ослепительная вспышка удовольствия обесцветила существующую реальность, пронеслась по венам обжигающей волной и вспыхнула внизу маленькой сверхновой. От первой судороги горло перехватило спазмом, а вдоль позвоночника хлынул электрический разряд, толкая ее навстречу оборотню.