Леони ахнула. Горы как будто вырастали прямо из земли, словно мощная стена, соединяющая землю и небо. Величественные, несокрушимые. Перед лицом этого природного величия рукотворные строения Парижа обращались в ничто. Вызвавшая столько споров металлическая башня мсье Эйфеля… Грандиозный бульвар барона Османа, даже оперный дворец мсье Гарнье — все представлялось незначительным. Эта долина существовала совсем в другом масштабе — земля, вода, воздух и огонь. Четыре стихии лежали здесь на виду, как клавиши на фортепиано.
Колеса застучали и взвизгнули, замедляя вход пред узким ущельем. Леони опустила стекло и ощутила на своих щеках воздух Миди. В тени гранитных утесов поднимались лесистые склоны холмов: зеленые, багровые, бурые. Поезд покачивался на ходу, колеса напевали колыбельную песню, и веки Леони незаметно сомкнулись.
Ее разбудил визг тормозов.
Распахнув глаза, она не сразу поняла, где находится. Взгляд упал на открытый на коленях путеводитель, потом она увидела сидящего напротив Анатоля и вспомнила. Это не Париж, а вагон поезда, который идет в Миди.
Поезд останавливался.
Леони сонно взглянула в закопченное окно. Сквозь него нелегко было прочесть надпись на доске над платформой. Но тут начальник станции с сильным южным акцентом выкрикнул:
— Куиза-Монтазельс. Стоянка десять минут.
Она подскочила на месте и похлопала брата по коленке.
— Анатоль, просыпайся! Вставай!
Она уже слышала, как раскрываются и хлопают о зеленые стены вагонов тяжелые двери — словно редкие аплодисменты на общедоступном концерте Ламуре.
— Анатоль, — повторила она, не сомневаясь, что он только притворяется спящим. — Пора. Мы в Куизе.
Она высунулась наружу.
Даже воскресный день в конце сезона не помешал носильщикам выстроиться вдоль вагонов со своими тележками. Чуть ли не все они вздернули шапочки на макушки, расстегнули жилеты и закатали до локтей рукава рубах.
Леони подняла руку.
— Носильщик, сюда, — позвала она.
Один рванулся к ней, явно прикидывая, как ловко улягутся у него в кармане пара су. Леони принялась складывать вещи.
Вдруг без стука дверь распахнулась.
— Позвольте мне, мадемуазель…
На перроне, заглядывая в их купе, стоял мужчина.
— Нет, спасибо, мы справимся, — начала она, однако мужчина, одним взглядом окинув так и не проснувшегося Анатоля и лежавший на полках багаж, без приглашения вошел в купе.
— Я настаиваю…
Леони мгновенно прониклась к нему неприязнью.
Накрахмаленный высокий воротничок, двубортный жилет и цилиндр выдавали в нем благородного господина, и все же что-то в этом человеке было не corame il faut.[11] Слишком дерзкий, слишком решительный взгляд.
— Благодарю, но в самом деле не нужно, — повторила она, уже уловив в его дыхании запах сливового бренди. — Я вполне…
Он, не дожидаясь позволения, уже спустил вниз первый саквояж и коробки. Леони поймала взгляд, брошенный им на вытесненные в коже инициалы, когда он опустил на грязный пол чемодан Анатоля.
Леони сердито затормошила брата.
— Анатоль, мы в Куизе! Вставай!
К ее великому облегчению, он наконец зашевелился. Веки вздрогнули, и он лениво огляделся, словно никак не ожидал увидеть себя в купе вагона. Потом его взгляд остановился на сестре, и он улыбнулся.
— Вздремнул, как видно, — извинился он, приглаживая белыми пальцами черные напомаженные волосы. — Извини.
Леони поморщилась, когда мужчина со стуком опустил на платформу чемодан Анатоля. И потянулся за ее лакированной шкатулкой для рукоделья.
— Осторожней с ней, — предупредила Леони. — Там драгоценности.
Мужчина скользнул взглядом по ней, затем по золотым буковкам на крышке шкатулки: Л. В.
— Ну конечно, не беспокойтесь.
Анатоль встал, и сразу в купе показалось очень тесно. Он осмотрел себя в зеркале под багажной полкой, поправил воротник рубашки, одернул жилет и выправил обшлага.
Затем он нагнулся и одним свободным движением собрал свою шляпу, перчатки и трость.
— Идем? — он предложил Леони опереться на его руку.
И только теперь, казалось, заметил, что весь их багаж уже стоит на платформе. Он перевел взгляд на неожиданного помощника.
— Спасибо, мсье. Мы весьма благодарны…
— Не стоит. Рад был помочь, мсье…
— Верньер. Анатоль Верньер. А это моя сестра Леони.
— Раймон Денарно, к вашим услугам. — Он коснулся края цилиндра. — Вы остановитесь в Куизе? В таком случае, я рад буду…
Снова просвистел свисток.
— Отправляемся! Пассажиры на Кийян и Эсперазу, отправляемся!
— Лучше отойти от поезда, — посоветовала Леони.
— Не в самой Куизе, — ответил незнакомцу Анатоль, перекрикивая рокот локомотива над самой его головой. — Но неподалеку. В Ренн-ле-Бен.
Денарно просиял:
— Мой родной город!
— Замечательно. Мы будем жить в усадьбе Домейн-де-ла-Кад. Вы знаете это поместье?
Леони в изумлении смотрела на брата. Столько было предосторожностей, и вот теперь, всего в трех днях пути от Парижа, он не задумываясь выбалтывает все свои дела совершенно незнакомому человеку!
— Домейн-де-ла-Кад, — медленно повторил Денарно. — Да, я его знаю.
Паровоз выбросил клуб дыма и загремел. Леони испуганно отскочила, а Денарно забрался в вагон.
— Еще раз спасибо за помощь, — крикнул ему вслед Анатоль.
Денарно высунулся наружу. Мужчины обменялись визитками и пожали друг другу руки в облаке пара, затянувшем платформу.
Анатоль отступил назад.
— На вид славный парень.
Леони сверкнула глазами.
— Ты велел никому не рассказывать о наших планах, а сам…
Анатоль перебил:
— Я просто вел себя вежливо.
Вокзальные часы пробили один удар.
— Мы, как мне кажется, еще во Франции, — заметил Анатоль и оглянулся на нее. — Ну, что я еще натворил? Что не так?
Леони вздохнула.
— Мне жарко, и я не в настроении. Заскучала, потому что не с кем было поговорить. А ты оставил меня на милость этого неприятного типа.
— Ну, Денарно не так уж плох, — возразил Анатоль, пожимая ей руку. — И все же я прошу простить, что заснул — это страшное преступление.
Леони надулась.
— Ну-ну, малышка. Ты станешь больше похожа на себя, когда мы раздобудем что-нибудь поесть и выпить.
Глава 20
Едва они вышли из станционного здания, на них в полную силу обрушилось солнце. Тучи мелкого песка и пыли, взметенные ветром, задувавшим, казалось, со всех сторон сразу, ударили в лицо. Леони поспешно щелкнула застежкой новенького зонтика от солнца. Пока брат торговался с носильщиком, она осматривала новое место. Прежде ей не случалось бывать так далеко на юге. По правде сказать, она не отъезжала от Парижа дальше Шартра, да еще были детские пикники на берегах Марны. Здесь была другая Франция. Леони узнавала некоторые дорожные знаки да рекламы аперитивов, полироля и микстуры от кашля, но кроме них знакомых слов не попадалось.