утреннее пробуждение, не иначе.
— Слава, я стану твоей женой, — чеканю по слогам. — Всё, доволен? Пойдём уже скорее.
— Нет, погоди ещё не всё.
— Ну что ещё? — всплёскиваю руками.
Шутки-шутками, но время и вправду поджимает. Если мы опоздаем на завтрак, то пускай Соболев сам придумывает оправдания перед своим другом. Я палец о палец не ударю, чтобы ему помочь.
— Саш, ну если следовать традициям, то уже до конца, — шепчет, подхватывая мою правую руку, и притягивает к себе, растирая безымянный палец у основания.
Достаёт из коробочки кольцо, и у меня начинают дрожать ладони. Дыхание перехватывает и горло сжимает. Я ничего не могу сказать. Не могу выдохнуть и сглотнуть. Кровь стучит в ушах. Я только стою и безмолвно наблюдаю, как Слава медленно натягивает на мой безымянный палец обручальное кольцо моей мечты.
Кажется, что мир вокруг нас застывает в этот момент. Я даже забываю, где мы находимся и в каких обстоятельствах. Нет ничего. Только мы и это мгновение. Я так мечтала о нём и вот это происходит.
— Теперь ты мне, Сань, — вкладывает в мою руку коробку.
Вытаскиваю из неё кольцо и делаю тоже самое — надеваю его на Славин палец.
Ну вот, Саш… Один гештальт можно считать закрытым. Наверно…
— Теперь всё? — спрашиваю хрипло, глядя на наши руки, которые выглядят так непривычно.
— Почти…
— Что ещё?
— Ну, по традиции после обмена кольцами следует поцелуй, — ухмыляется, и я уже готовлюсь выдать в ответ что-то язвительное, за очередной подкол, но в этот момент Соболев подхватывает меня за подбородок и прижимается губами к уголку моих губ.
— Ну всё, Саша Соболева, — шепчет не отстраняясь. — Теперь никуда не денешься. Я тебя окольцевал по всем канонам. Ты — моя.
Глава 18. Соболь
«Ты — моя».
Так сказать было какой-то непреодолимой животной потребностью, с которой я не сумел справиться. Да в принципе, я и не пытался. Настолько мне понравился тот факт, что Саша теперь моя жена, пусть и не по-настоящему.
Вот и сейчас, когда мы сидим в кафе за столом, я с чувством абсолютного удовлетворения и превосходства разглядываю кольца на наших пальцах, и охреневаю от собствинеческого инстинкта, распирающего мою грудь. Раньше подобное поведение со стороны женатиков мне казалось соплежуйской брехней, а теперь я понимаю — они, мать их, не врали. Всё действительно так и ощущается.
Запыхавшаяся Саня с благодарностью смотрит на официанта, который принёс воды, хватает стакан правой рукой (с моим кольцом, ага) и залпом выпивает.
Запыхались мы оба потому, что бежали от машины в отель, так как уже опаздывали на завтрак. С Гором столкнулись возле ресепшена. Надо было видеть, каким охреневшим взглядом он нас наградил, когда мы ввалились в отель с ног до головы в снегу, шапками и куртками набекрень и раскрасневшимися лицами.
Он и сейчас, подсаживаясь к нам за стол, смотрит слегка ошарашенно и недоуменно.
— Жену и сына позвал. Завтрак через пятнадцать минут накроют… — откашлявшись говорит друг. — Вы… откуда такие запыхавшиеся прибежали? — Гордеев выгибает бровь, наблюдая, как Саня жадно хлебает уже второй стакан воды.
— Мы… э-э-э-м… бегали с утра, — отвечаю первое, что приходит в голову. — Сашка у меня за здоровый образ жизни. Любит рано вставать, бегать, закаляться. Да, Сань?
— А-га, — буркает девушка, подавившись водой и бросив на меня недовольный взгляд. — Просто обожаю. Предпочитаю до восхода солнца вставать и быстрей на улицу — кости разминать.
Гор одобрительно хмыкает.
— У меня жена такая же. Завтра можешь вместе с ней побегать, если захочешь, Саш. Она ещё после пробежки в море окунуться любит. Для закалки самое то. Да, Ритусь? — друг поворачивается к только подошедшей к нам женщине, которую за руку держит мальчишка лет десяти.
Сынишка их подрос. Копия Гора стал. А вот Рита совсем не изменилась с годами. Всё такая же маленькая, хрупкая, худенькая брюнетка в широких очках с нелепым хвостиком на макушке. Одевается как библиотекарша прошлых лет — в юбку по колено, блузку и не сильно приталенный пиджак. При первом взгляде на неё ни за что не скажешь, что вот такая девушка могла с ума свести опера, на которого девки табунами вешались. А она свела. Да так, что у Гордеева крыша ехала в буквальном смысле. Особенно после того, как он узнал, что Рита сына от него скрывала. Того самого, который за её руку сейчас цепляется. Ну, как скрывала. Она просто не знала, как найти этого идиота и сообщить, что у него есть ребёнок, а потом уже время утекло безвозвратно.
Я рад за друга, что в итоге всё у них наладилось. И по нежности, сияющей в глазах Риты, любовь между ними стала только сильнее.
«Любовь между ними стала сильнее… Буэ…» — передразниваю сам себя в мыслях.
Ну ты, Соболев, каким-то тошнотворным романтиком стал.
— Ты о чём, Гор? — переспрашивает Рита мужа, потому что, видимо, не слышала, про что мы говорили.
— Славина Саша любит утренние пробежки и закаляться. Прям как ты, — улыбается Гордеев. — Возьмёшь её завтра с собой? В море окунётесь. Потом покажешь, как снегом растираться.
Я вот даже боюсь сейчас на Саню смотреть. Мне кажется, вибрации ненависти от неё ко мне исходят мощным потоком, аж воздух колышется. Прям чувствую, как девушка зло дышит мне в ухо.
Ну откуда я мог знать, что Ритка, с виду дохленький книжный червь, так любит зад в Баренцевом море зимой морозить? Хотя, чему тут удивляться? Она же местная, северянка. Для неё это норма.
— С радостью! — улыбается Рита во все тридцать два. — Здесь редко встретишь туристов, готовых на подобный экстрим. А ведь это так весело, и для здоровья полезно! В прошлый раз мы по тундре на собачьих упряжках в купальниках на перегонки