Читать интересную книгу Большая восьмерка: цена вхождения - Анатолий Уткин

Уступчивость советского правительства действительно вдохновила Вашингтон. 22 сентября 1987 г. министр обороны Каспар Уайнбергер пригласил советского коллегу — маршала Язова посетить Вашингтон с целью «обсуждения широкого круга вопросов». Это было первое подобное приглашение с 1979 г. Советский Союз показал пример скрупулезности и в другом — выплатил без оговорок свою долю в бюджет Организации Объединенных наций — 197 млн. долл., в том числе в поддержку тех военных миссий ООН, которые он не поддерживал.

Шульц и Карлуччи в Москве

Государственный секретарь Джордж Шульц во главе американской делегации приближался к Москве, но в Хельсинки произошла продолжительная остановка: туман закрыл Шереметьево. Решено было передвигаться поездом. До границы эшелон вел финский тепловоз, далее — советский. В Москве всех американцев (35 человек) ждал знаменитый особняк на Спиридоновке, где Шеварднадзе уже стоял с готовым тостом, хотя и нехарактерно серьезный. Расписание совместной работы было сверстано и представлялось весьма плотным. Шеварднадзе просил о встрече Карлуччи с советским министром обороны Язовым. (Уайнбергер всегда отказывался от подобных встреч.)

24 октября 1987 г. Шульц во главе группы участвующих в двусторонних переговорах американцев вошел через главные ворота в Кремль. Город остался позади, но в Кремле газон был еще зеленым, сиротливо качались березки. Советский шеф протокола встретил американцев и провел по лестницам царского дворца. «Можно было только гадать об элегантности здешней жизни в царские времена. Ровно в 11 часов утра Шульц двинулся из своего утла Екатерининского зала навстречу Горбачеву. Встретились в самом центре. С американской стороны за Шульцем шли Карлуччи, Пол Нитце, Роз Риджуэй, посол Джек Мэтлок и переводчик Марк Паррис. За Горбачевым шли Шеварднадзе, Добрынин, заместитель министра иностранных дел Бессмертных, посол в США Дубинин, советник Горбачева Черняев и переводчик.

Горбачев был в отменном настроении, он отметил рождающуюся дружбу Шульца и Шеварднадзе. Большая группа экспертов разделилась на восемь рабочих групп. В тот же день имело место некое локальное явление, которое будет иметь колоссальный отголосок в грядущие годы. Именно 21 октября Ельцин выступил на пленуме ЦК с критикой «медленно разворачивающейся» перестройки. «Консерватор» Алиев был уволен из Политбюро немедленно, а дни Ельцина, «критика слева» на вершине власти, были сочтены. И все же в Политбюро «задавали вопросы по поводу постоянных уступок и компромиссов в пользу американцев, которые в ответ лишь игнорируют советские интересы»134.

Представляя Горбачеву Фрэнка Карлуччи, Шульц охарактеризовал его как человека с редким международным опытом, с которым он сотрудничал с далеких 1970-х годов. Горбачев в ответ сказал, что большой опыт должен был бы научить Карлуччи, что наиболее плодотворные соглашения достигаются только в случае совмещения интересов обеих договаривающихся сторон. Шульц: «Когда за дело берутся Нитце и Ахромеев, они не пытаются выиграть друг у друга». Горбачев: «Впервые слышу такое об Ахромееве» Горбачев был явно заинтересован крупной концентрацией американских войск в районе Персидского залива. Намереваются ли американцы надолго остаться в районе Персидского залива? Американцев волновала позиция Ирана; изменение отношения к кризису на Ближнем Востоке Тегерана способно было радикально изменить всю ситуацию в регионе.

Затем наступила самая интересная для американцев фаза московских переговоров. Горбачев упивался своим красноречием, своей гибкостью, неожиданностью поворотов, звенящей тишиной в зале, где все внимали его отчетливо-южному мягкому говору. Общий ход мысли Горбачева был понятен: решить наиболее трудные спорные вопросы сейчас, с тем, чтобы в Вашингтоне предстать перед всем миром несравненным миротворцем номер один.

Первой такой проблемой, которую Горбачев хотел разрубить как гордиев узел, была проблема ракет средней дальности — СС-20 с советской стороны и «Першинг-2» с американской стороны. Принципиально следовало решить данную проблем в кремлевских стенах в эти октябрьские дни, а подписать двусторонне соглашение уместным казалось на вашингтонской сцене в конце года. Горбачев: «Почему продолжается размещение

118

ракет средней дальности в Европе? Может, следовало бы заключить двусторонний мораторий на размещение подобных ракет в Европе с 1 ноября 1987 г. — еще до подписания договорных обязательств? Это отвечало бы духу времени и содействовало дальнейшему прогрессу на этом направлении остановки и сокращения запасов ядерного оружия в самом населенном регионе мира».

Ключевым вопросом Горбачев считал проблему стратегических вооружений и размещения ядерного оружия в космосе. Решением Горбачев считал модифицированную версию формулы, которая была выдвинута в Рейкьявике: значительные сокращения до равных потолков стратегического оружия на протяжении десяти лет. Горбачев имел в виду такие потолки: 3000–3300 боеголовок на МБР; 1800–2000 боеголовок на баллистических ракетах подводных лодок; 800–900 ядерных боеголовок крылатых ракет, запускаемых с бомбардировщиков.

Такова была цель Горбачева, до этих уровней он готов был снизить численность советских стратегических ракет. Взамен он просил то, что ему казалось столь важным, — сохранение договора по Противоракетной обороне от 1972 г. хотя бы на десять лет (т. е. до 1997 г.). Его целью было не пустить ядерное оружие в космос, избежать бездонной космической гонки вооружений. Пусть ситуация будет такой, каковой она была до марта 1983 г., когда президент Рейган выдвинул идею размещения оборонительного ракетного щита в космическом пространстве. Пусть в космосе не будет оружия.

Шульц обозначил американскую позицию: общая численность стратегических боезарядов — 6000 единиц. При этом 1600 ядерных боезарядов приходилось на стратегические бомбардировщики, 1540 боезарядов выносились тяжелыми баллистическими ракетами (американцы настаивали на сокращении подъемной тяги на 50 процентов). Следующий шаг американская сторона предлагала сделать в сторону понижения общего потолка до 4800 ядерных боезарядов. Шульц весьма жестко настаивал на создании системы проверки — особенно мобильных ракет. Госсекретарь Шульц предлагал Горбачеву решить все спорные вопросы здесь, в Москве, чтобы визит в Вашингтон явился гарантированным успехом.

Горбачев: «Необходим второй Рейкьявик Мы не можем снова иметь бесконечные дискуссии»135. Внезапно Горбачев стал мрачным — он достал изданный государственным департаментом документ «Деятельность советской разведки: Доклад об активных действиях и пропаганде, 1986–1987». В документе содержались «шокирующие разоблачения», к примеру, о «Круизе мира по Миссисипи». Еще совсем недавно Горбачев указывал на этот круиз президенту Рейгану как на хороший пример народной дипломатии, пример сближения между народами. В изданном в Вашингтоне памфлете говорилось, что указанный круиз используется Советами для обмана и индоктринации американцев.

Горбачев махал памфлетом и говорил, что у Москвы нет желания разжигать ненависть к Соединенным Штатам. Шульц (оправдываясь): «Мы хотели бы улучшить двусторонние отношения, но в Соединенных Штатах существует скептицизм по поводу Советского Союза из-за его прежних действий. Президент Джимми Картер был человеком доброй воли, но его представления о СССР изменились после вторжения Советского Союза в Афганистан. Сбитый южнокорейский самолет — еще один пример».

Горбачев: «Вам лучше бы начать с U-2 Гарри Пауэрса, нарушившего воздушное пространство Советского Союза».

Шульц: «Выступая в Мадриде, Громыко навел на всех ужас, сказав, что «мы сбили этот южнокорейский самолет и повторим все снова, если потребуется».

Горбачев: «Какую пенсию вы выплатили команде рейса KAL 007?»

Шульц: «Я не удостою этот комментарий ответом».

Шульц полагал, что инициатором обострения был бывший посол Добрынин.

Горбачев: «Я игнорирую ваши ремарки».

После этого резкого обмена Горбачев смягчился и предложил закончить обмен репликами на ноте, с которой Шульц начал свое выступление: «Нам предстоит большая работа. Президент хотел бы видеть Горбачева в конце ноября. Некоторые дискуссии можно было бы провести в таких местах, как Кэмп-Дэвид или Вильямсбург. Официальная программа продемонстрирует все уважение к Генеральному секретарю ЦК КП Советского Союза. Желательным было бы путешествие за пределами Вашингтона. Генеральный секретарь Горбачев будет принят в Америке с приязнью и уважением. Ваши прямые и увлекающие манеры тронут ответную струну в сердцах американцев».

Горбачев: «Ну а что относительно размещения стратегического оружия в космосе?»