Читать интересную книгу Святослав. Возмужание - Валентин Гнатюк

Всадники оседлали коней, и старый Велесдар провёл их по лесной тропе до ручья и Перунова дуба, где распрощался со всеми.

Стоя под Священным дубом, он неотрывно смотрел, как три фигуры переправлялись через речку и вскоре исчезли в зарослях, окутанных утренним туманом.

Старый кудесник был взволнован, и где-то в уголках глаз прятались слезинки. Ведь учить волховству — значит делиться своей душой. И теперь часть её перешла к юному княжичу, посему расстаться навсегда они уже не смогут, как бы далеко ни находились друг от друга.

Часть души волхва уносилась прочь на крепком скакуне, облачённая в простую холщовую одежду. А слева, сопровождаемая стременным, высилась та же широкоплечая фигура Свенельда в добротном византийском одеянии. Но теперь между ними волхв ощутил незримую стену и остался доволен этим.

Когда прошлой весной княжич появился в Кудесном лесу, он уже был тронут тем страшным тлением, которое чёрной спорыньёю разъедает человеческие души и огромные державы. Велесдар видел это своими очами, когда ещё молодым побывал в Византии с русскими гостями, везшими туда мёд, меха, пшеницу и воск. Огромная и сильная держава стояла на спинах рабов. Велесдару тогда почудилось, что богатые византийцы для того и облачают себя в роскошные одеяния с серебром и златом, чтобы прикрыть изъяны собственных душ. Он видел, что и здесь, на Руси, эта страшная болезнь начинает поражать людей, превращая природную храбрость и ясность ума в жестокость и коварство, а чистую человеческую дружбу, любовь заменяют подобострастие и лесть. И ежели прежде славяне жили в Родах по-братски и управлялись Вечем, то нынче не только князья и бояре, но и простые купцы, и даже огнищане побогаче заводят себе отроков-робичей, не видя в том ничего зазорного и не понимая, что сами становятся рабами своих рабов, власти, золота, роскоши. Ведь именно корыстолюбие и жажда власти двигала убийцами князя Игоря. Свенельд — храбрый воин и умелый воевода, для княжича он является ещё и дядькой — самым близким наставником после смерти Асмуда. Тот был истинным воем[9], честным, с простой открытой душой. А Свенельд по рождению и по духу из тех норманнов, кои к роскоши неравнодушны, а это может сослужить недобрую службу для княжича. Святослав впервые ступил под этот Дуб не только с природным желанием познания, но и с мыслью научиться повелевать. Твёрдость характера уже начала превращаться в самовлюблённость и привычку командовать не потому, что он умнее, а оттого, что обладает властью. Ещё немного — и он мог заболеть желанием видеть перед собой покорные лица и согбенные спины.

«Теперь, слава богам, княжич очистился душой, телом и помыслами. Благодарю вас, Сварга небесная, Триглавы Великие и Малые, духи лесные и озёрные за поддержку в трудном деле! Благодарю и тебя, Дуб-Отец, что наделил меня, старика, силой и выдержкой, терпением и мудростью, дабы смог я приблизить княжича к богам нашим и напитать его силой славянской веры. И ежели сохранится она, будет у Руси истинно великий и могучий князь, который не попадётся на приманку лести и золотых монет, не предпочтёт раболепие дружбе и будет мыслить обо всей державе. Трудная ему предстоит жизнь, но иной он просто не захочет сам», — думал волхв.

Между тем рассвело. Красная Заря поднялась на востоке, вытрясая Даждьбоговы одежды, и огненные искры растеклись до края небосвода, окрасив его багрянцем. Река стала червонно-золотой и понесла свои волшебные воды вниз, к далёкому морю. Но праздник богов нынче старый кудесник встречал один.

Постояв ещё немного и дождавшись начала Даждьбожьего дня, Велесдар, опираясь на посох, медленно двинулся обратно в лес.

Глава 7

Возвращение

Лес просыпался, стряхивая с себя остатки утреннего тумана, который сонно стекал в овраг, дабы подремать там ещё чуток. Из лесной чащи сторожко выехал незнаемый всадник, огляделся и вполголоса произнёс несколько слов на чужом языке. Вслед за этим из лесу тихо, будто тени, появились ещё всадники. Гуськом, по едва заметной узкой тропке, они спустились в овраг, растворившись в его насыщенном туманом чреве.

Святослав в сопровождении воеводы и стременного неутомимо скакал по лесным тропам, пересекал луга и поля. Свенельд несколько раз напоминал юному княжичу, чтобы он не увлекался галопом. Пройдя гон[10], они пускали лошадей шагом, давая им отдохнуть, затем вновь мерили вёрсты походной рысью.

Только в полдень верховые спешились у небольшого озерца, позволив себе отдохнуть и перекусить, а лошадям пощипать травы и попить чистой воды.

Потом вновь взметнулись в сёдла, торопясь засветло поспеть в Киев. Терпкий воздух, настоянный на лесных запахах, приятно студил лицо, забирался в раскрытый ворот рубахи. Широкая сорочка Святослава раздувалась за спиной пузырём, Стрибог прохладными струями обвевал загорелое тело. Горечь расставания с Велесдаром постепенно ослабевала, и её место всё больше занимало радостное предвкушение встречи с домом, а самое главное — предстоящая учёба в Ратном Стане.

До Киева оставалось не так уж много, когда, проскакав через открытое пространство, три всадника въехали в Берестянскую пущу. После простора и жаркого солнца в смешанном густом лесу, где преобладали мрачные ели, было сумрачно и прохладно. Лошади пошли шагом по неширокой лесной тропе, выбирая дорогу среди корневищ и валежника.

Может, из-за резкого перехода от раздолья и света к стеснённому пространству или чего-то ещё, но Святослав почувствовал неясную тревогу. Свенельд со стременным также спокойно ехали впереди и негромко беседовали, вокруг — никаких изменений, откуда же появилось скрытое беспокойство?

Княжич придержал Снежка, разом отбросил все мысли и, как учил старый волхв, весь обратился в слух, зрение и чутьё, сливаясь душой с лесом, чтобы ощутить его состояние.

Напряжённый слух уловил шорох где-то над головой, а глаза успели заметить, как две мыси рыжими пушистыми стрелами пронеслись одна за другой по веткам. «Куда они так торопятся, не спугнул ли кто? Ежели нас испугались, так бежали бы прочь, а не навстречу, и чего им бояться троих одиноких всадников в родном лесу?»

Воевода со стременным, заметив, что отрок отстал, повернули коней.

— Что стряслось, княжич, в седле укачало или, может, ноги натёр? — озабоченно спросил стременной — серьёзный немногословный варяг с внимательным взором из-под светлых, будто выгоревших бровей.

Подъехав вплотную, он придирчиво стал осматривать сбрую, не ослабло ли где крепление ремней или подпруги.

— Нет, — отвечал Святослав, — просто мыси чем-то напуганы…

Оба спутника огляделись по сторонам, прислушались.

— Показалось тебе, княжич, наслушался сказок старого колдуна, вот и мерещится всякое, — обронил Свенельд.

— Мыси навстречу бежали, — не согласился отрок. — А когда ещё в лес въезжали, косуля проскочила, тоже явно не нами потревоженная. Я сразу внимания не обратил, а сейчас вспомнил…

Спутники вновь стали вслушиваться в голоса леса и всматриваться в густую чащу. Свенельд повернулся, хотел что-то сказать и… оторопел: седло, в котором только что находился княжич, было пустым.

Холодный пот прошиб воеводу, он ещё ничего не успел толком сообразить, когда из-за ближайших кустов послышался негромкий голос Святослава:

— Дядько Свенельд, подойди сюда! Воевода спешился и шагнул на зов.

Святослав сидел на корточках, что-то внимательно рассматривая на земле.

— След кабаний свежий, два взрослых и выводок, опять нам навстречу…

— Мало ли, — с сомнением произнёс воевода, — кто из зверей куда ходит, может, здесь кабанья тропа.

— Нет, вуйко, они один раз прошли, видишь, трава не выбита и ветки все свежие сломаны, а кабан не любит ходить не своей дорогой…

— Ладно, пошли! — буркнул Свенельд, и они вернулись к лошадям.

— Я думаю, есть там кто или нет, — озабоченно и веско сказал стременной, — а рисковать мы не имеем права, юный княжич с нами…

Воевода постоял, глядя на обоих своими желто-зелёными «рысьими» очами, потом махнул рукой.

— Давай назад! — велел он.

Стараясь не шуметь, вернулись к началу леса, где другая дорога, змеясь, уходила на полночь. Свенельд решительно свернул на неё, и верховые поскакали обходным путём долинами и перелесками. К Непре они выехали выше Киева, а затем по берегу спустились вниз.

Вечерняя Заря уже давно потухла, и на небе высыпали первые звёзды, когда три запылённых усталых путника въехали наконец в град.

Свенельд отвёз княжича в терем, где тотчас началась беготня и суматоха, вызванная возвращением Святослава. Ольга крепко обнимала любимое чадо, дивилась тому, как он вырос и возмужал, беспрестанно посылала девушек то готовить воду для мытья княжича, то за угощениями, то за одеждой, то стелить ему постель, поскольку у обласканного всеми мальца уже совсем слипались глаза.