Читать интересную книгу Синдром отсутствующего ёжика - Наталия Терентьева

Я стояла и смотрела, как мужчина накинул широкий брезентовый ремень на пианино, протянул его снизу и снова накинул, как подхватил пианино, кивнул парню, тот приподнял со своей стороны… Я вдруг вспомнила, как сидела за этим пианино перед своим выпускным концертом в музыкальной школе и плакала – как же мне не хотелось заканчивать школу! Она отнимала невероятное количество времени, но там была такая прекрасная атмосфера, и подружка Ксения, и моя любимая преподавательница по фортепьяно, Елена Михайловна, очень полная, смешливая, голубоглазая, с хрустальным светлым голосом и большими красивыми руками, которыми она могла сыграть все что угодно как будто шутя. Елена Михайловна любила играть со мной в четыре руки и петь, и иногда, прервав урок, могла сесть на ученическое место и самозабвенно пропеть остаток занятия… А я, зачарованная ее легким волшебным голосом, слушала, сидя за огромной спиной, обтянутой синим шелковым платьем. Она казалась мне живой музыкальной горой, теплой, доброй, слегка колышущейся в такт пению, а я сама – гостьей, про которую гора, к счастью, забыла…

Может, не надо было продавать его? Это же кусочек моей собственной жизни, мой детский инструмент, за которым я провела столько часов. Но «Зарю», когда-то сюрпризом подаренную Ийке на день рождения ее двоюродными дядями, которых она больше никогда не видела, вообще вряд ли бы кто купил, так что…

Дядька с парнем тем временем пронесли пианино через большую комнату и стали с трудом протаскивать его через входную дверь. Кое-как прошли и бодро потопали к грузовому лифту. Когда раскрылись двери лифта, я, ничего не понимая, спросила:

– Простите, а деньги вы оставили где-то в комнате?

– Деньги… – Дядька взглянул на меня, точнее, быстро скосил глаза в мою сторону.

Нет, пожалуй, он действительно просто косит от природы, и ничего больше. Мне все это кажется – подозрительный взгляд, манеры, как у хорошего артиста в телевизоре, виртуозно играющего матерого зэка…

– Извините! Забыл. Хочется побыстрее… Сейчас… – Он неловко повернулся и охнул. – Давайте мы уж вниз спустимся… тяжесть такая… – Он с трудом развернулся к кнопочной панели в лифте. – Вы приготовьте пока сдачу…

– Сдачу?

– Ну да, у меня пятьсот евро. Хотите, вот возьмите, в кармане, переднем, в брюках, – сказал он, когда двери лифта уже закрывались.

Но даже если бы они, наоборот, открывались, я бы в переднем кармане его брюк копаться точно не стала. Можно наткнуться на что-нибудь неожиданное… Странный все-таки дядя.

Пока я думала, пошутил ли он насчет брюк и где мне искать ему сдачу, и как пересчитать евро на доллары, раздался звонок. Звонила Ирка.

– Что делаешь, Сашуня? Что-то совсем пропала… Позвонила тогда, два слова сказала и все…

– Привет! Что делаю… Ищу сдачу с пятисот евро!

– У тебя появились деньги? – с сомнением спросила моя подружка.

– Слушай, давай я тебе перезвоню минут через десять, а? Просто… я тут пианино продаю…

– Пианино? Какое? Не австрийское, надеюсь?

– Его… – вздохнула я.

На самом деле Ирка позвонила вовремя, я как раз сегодня к вечеру поняла, что созрела для разговора с близкими и родными об Ийке. И хорошо даже, если я первой расскажу Ирке. В ней есть некая мощная жизнеутверждающая основа, позволяющая ей во всех ситуациях надеяться на лучшее, причем на самое лучшее.

Но сейчас Ирка заволновалась:

– С ума сошла! Зачем? Вот какая, а! И не посоветовалась! Ты ж такая шляпа! Да я бы лучше попросила Филимончика, он бы мне подарил твое пианино на день защиты любимых жен… Я такой день теперь каждую неделю устраиваю. Знаешь, как мужчине полезно!

– Ну, все уже, Ирка, поздно. Унесли пианино. Теперь только сдачу надо найти покупателю.

– Но я надеюсь, ты дорого его продала? Подожди, ты говоришь, сдачу с пятисот евро? А за сколько ты его продала-то? За четыреста восемьдесят, что ли?

– За триста долларов.

– Подожди! Не продавай! Беги за ним, скажи, что… Ну, не знаю что… Скажи, что передумала! Давай лучше я его у тебя за пятьсот куплю! Да и вообще, его оценить нужно, может, оно и дороже стоит… Черт, Сашка! Что там у тебя происходит?

– Ириша, ну… уже поздно.

Разговаривая с ней, я пыталась в окно рассмотреть, как дядька с парнем грузят мое пианино. И почему-то ничего не видела. Ни фургона, ни людей. Может, он припарковал машину где-то сбоку? Было уже темно, и дальше во дворе видно было плохо, у следующего подъезда не горел фонарь…

Я отложила трубку и вышла на балкон. С балкона было видно гораздо лучше, но тем не менее никакой машины я не увидела. Не могли же они сквозь землю провалиться с моим пианино и пятьюстами евро, с которых непонятно как я буду давать сдачу. Лучше пойти вместе с ним, разменять на рубли… Да, точно! Можем даже подъехать к какому-нибудь магазину в его фургончике.

– Гришка, одевайся быстро! – велела я мальчику, который неотступно следил за мной.

И сама накинула куртку и влезла в сапоги. Действительно, было бы легкомысленно отпустить его разменивать деньги одного. Надо доверять людям, и хороших людей гораздо больше, чем плохих, но все же…

Мы с Гришей оделись и еще минуты две посидели в прихожей, ожидая, что поднимется косой дядька, напугавший меня своим врожденным дефектом зрения до такой степени, что я даже подумала в какой-то момент, не мошенник ли он. Дядька не поднимался, и тогда я решила – надо самим спуститься вниз, что париться в одежде, да и быстрее будет. Поедем, разменяем деньги, рассчитаемся, я успокоюсь, и мы сразу пойдем с Гришей в магазин…

Мы вышли во двор, и я огляделась. Как я и видела с балкона, у подъезда никакого фургончика не было. Где же он мог припарковать машину? Скорей всего, с торца дома, там как раз есть широкая площадка, где можно развернуться…

Я взяла Гришу за ручку, он крепко сжал мою ладонь. Какое забытое и прекрасное ощущение! Наверно, одно из самых прекрасных чувств, которые я испытывала в своей жизни – когда маленькая Ийка несколько лет подряд ходила по улице, всегда держась за мою руку. И в этом детском жесте – доверчиво протянуть тебе маленькую теплую ладошку – есть все, что нужно, чтобы почувствовать себя счастливой независимо от количества денег в кошельке, количества дыр на собственной шубе и количества мужчин, жаждущих переспать с тобой сегодня ночью или среди дня.

Мы прошли вдоль нашего дома, вышли на площадку у торца, где уже припарковалось на ночь несколько машин, на всякий случай обогнули дом кругом. Ни фургона, ни какого-либо грузовика, на котором можно было бы увезти мое пианино, видно не было. Мы вернулись к подъезду, и тут я увидела вдали грузовик. Совсем с другой стороны. Почему-то он не подъехал к подъезду. Так вот в чем дело! Я увидела, как мигнули мне фары. Я была уверена, что водитель мигает именно мне. А кому же? Больше никого на улице не было, даже ни одного хозяина с собакой.

Я помахала в ответ рукой. Вот и хорошо. А то ведь бог знает что подумала! Мы поспешили навстречу грузовику, а он, легко вырулив из неширокого пространства перед магазином запчастей, выехал на улицу и достаточно бодро удалился в сторону области. Я по инерции прошла еще несколько шагов и остановилась. Так. Ну, кажется, все понятно. Номеров я издалека не видела, что за фургон – точно сказать не могу, темно. А главное – кто сказал, что именно на этом фургоне увезли мое пианино?

На всякий случай мы еще раз с Гришей обошли наш дом, надеясь встретить если уж не машину с пианино и дядьками, то какого-нибудь собачника, который заметил, как тащили наше пианино. Издалека я увидела соседа из соседнего подъезда, с огромным Лабрадором, и поспешила к нему. Как зовут соседа, я не знала, но видела много раз именно с этой собакой. Наверно, когда он шел без своей собаки, я на него внимания не обращала.

Сосед никакой машины не видел и даже разговаривать особо со мной не стал. Правда, он неопределенно махнул рукой в сторону освещенных окон дома и посоветовал походить по квартирам, спрашивая, не видел ли кто, как грузили пианино. Но я прикинула расстояние от окон до дорожки, где мог припарковаться грузовик, и поняла, что номер рассмотреть было невозможно, даже если предположить, что грузовик стоял под фонарем и номера были с утра вымыты.

– Ну что, Гришенька, – повернулась я к замершему мальчику, – пойдем в полицию вместо супермаркета? Ты как, не против? Прогуляемся хотя бы… Вечер хороший.

И правда, сегодня в воздухе очень сильно чувствовалась весна. Сильно пахло прелыми прошлогодними листьями, влажной корой деревьев, землей, готовящейся очень скоро взорваться новой жизнью, чем-то еще, чего не бывает в другое время года и что не имеет никакого иного названия, кроме весны.

Я с сомнением смотрела в сторону бульвара, где располагается наша полиция. Пожалуй, далековато идти… Да и какой смысл? Кто станет искать наше пианино? Но Гриша вдруг заволновался и стал просить:

– В полицию? Пойдем, пожалуйста…