— Это и была ваша работа в «ДайМар»? — спросила Скалли.
— Я начал эти исследования намного раньше, — ответил Дарин. — Потом мы с Дэвидом объединили усилия и направили наши идеи в другое, более волнующее русло. Наномашины способны выполнять внутри человеческого тела ту же работу, которой заняты белые кровяные тельца, избавляющие организм от микробов, бактерий и вирусов. Но в отличие от кровяных телец наши крохотные врачи могут исследовать цепи ДНК и, обнаруживая клетку, которая грозит вызвать появление раковой опухоли, перепрограммировать ДНК, устраняя найденные мутации. Представьте себе, что нам удалось создать крохотные приборы, которые можно запустить в человеческий организм, чтобы они выполняли там роль «биологического полицейского» — субмикронных роботов, которые отыскивают и излечивают заболевания на клеточном уровне.
— Лекарство против рака, — заметил Малдер.
— И любой другой болезни. Скалли бросила на Дарина скептический взгляд:
— Господин Кеннесси, я читала нечто подобное в популярных научных изданиях, но не встретила ни единого указания на возможность такого революционного прорыва в области нанотехнологий в течение ближайших десятков лет.
— Наука порой развивается быстрее, чем вы думаете, — отозвался Дарин. — В Висконсинском университете литографическим методом была изготовлена действующая модель автомобильной коробки передач размером в одну десятую миллиметра. Инженеры телефонной фирмы «Белл» создали полупроводниковые приборы, состоящие из кластеров, в каждом из которых насчитывается от шести до двенадцати атомов. Ученые альмаденского центра IBM при помощи сканирующего туннельного микроскопа нарисовали подробную карту Западного полушария на площадке в одну пятнадцатую диаметра человеческого волоса.
— Но ведь размеры контактов, проводов и орудий, которыми манипулирует человек, нельзя уменьшать до бесконечности, — возразил Малдер.
Собачья свора разразилась громким лаем, и бородач отправился утихомиривать псов. Дарин нахмурился, словно разрываясь между необходимостью скрывать и отрицать свои научные достижения и той явной страстью, которую он питал к бывшей работе.
— Это лишь одна сторона дела. Мы с Дэвидом подобно многим другим решили по примеру природы создать самовоспроизводящиеся механизмы. К тому времени в Гарвардском университете уже научились использовать аминокислоты и белки в качестве шаблонов для создания устройств, которые не превышали бы своими размерами, скажем, живую клетку. Объединив наши знания в области полупроводниковой микроминиатюризации и самоорганизации биологических систем, мы с Дэвидом попытались применить на практике достижения гарвардцев, надеясь совершить серьезный прорыв в технологиях.
— Удалось?
— Во всяком случае, до моего ухода из лаборатории исследования развивались успешно. Подозреваю, мой недалекий братец продолжал рваться вперед, играя с огнем.
— Почему же вы бросили такие многообещающие эксперименты?
— У медали всегда есть обратная сторона, господин Малдер, — сказал Дарин, оглядываясь на своих соседей по лагерю. — От ошибок не застрахован никто. Прежде чем добиться успеха, исследователь, как правило, совершает с полдюжины грубых промахов — это неотъемлемая составляющая процесса познания.
Вопрос в следующем: имеем ли мы право на ошибку, если речь идет о нанотехнологиях?
Женщина с винтовкой в руках что-то проворчала, но оставила свои замечания при себе.
— Представьте себе, что одному из наших первых образцов, примитивному наномеханизму без ограничителей и системы защиты удалось вырваться за пределы лаборатории, — продолжал Дарин. — Если он запрограммирован на саморазмножение и его копии обладают тем же свойством, то уже через десять часов в мире будет насчитываться около шестидесяти восьми миллиардов наномашин. Менее чем за двое суток оказавшиеся на воле механизмы перелопатят всю планету, обрабатывая одну-единственную молекулу за раз. Всего лишь два дня отделяют начало процесса от конца света. А теперь попробуйте припомнить хотя бы один случай, когда какое-нибудь правительство ухитрялось столь быстро принять решение, даже оказавшись в критической ситуации.
Теперь Малдер понимал, какой переполох могли вызвать в верхах результаты экспериментов Кеннесси. Стоит ли удивляться тому, что их попытались свернуть любой ценой?
— Если не ошибаюсь, вы покинули лабораторию еще до того, как могли опубликовать свои открытия, — сказала Скалли.
— Наши результаты никто и никогда не опубликует, — с горечью в голосе отозвался Дарин. — Я всегда знал, что они останутся недоступными для общества. Дэвид то и дело поднимал шум, требуя написать статью, сообщить о результатах наших первых опытов на крысах и мелких грызунах, но я всякий раз отговаривал его. И наш ассистент Джереми Дорман тоже. — Дарин глубоко вздохнул. — Судя по тому, что лабораторию в конце концов решили взорвать, а наши записи уничтожить, мы подошли к открытию слишком близко.
— Где сейчас находятся Патриция и Джоди? — спросила Скалли. — Они с вами?
— Нет, наши пути-дорожки разошлись, — ответил Дарин, фыркнув. — С тех пор как я поселился в лагере, мы не встречались и не разговаривали. — Он обвел рукой землянки, сторожевые будки, колючую проволоку, собачью свору и сказал: — Это место показалось бы им скучным и унылым.
— Но ведь вы — родной дядя Джоди, — заметил Малдер.
— Единственный человек, которого этот мальчишка удостаивал своим вниманием, — это Джереми Дорман. Он-то и был настоящим дядей Джоди.
— Дорман тоже погиб в пожаре, — ввернула Скалли.
— Джереми был нашим младшим компаньоном, но он прекрасно разбирался в коммерческой стороне дела, — сказал Дарин. — Он обеспечил первоначальное финансирование и продолжал заботиться о том, чтобы мы не испытывали нехватки средств. Когда я ушел, Джереми, вероятно, был счастлив стать правой рукой Дэвида. Кроме работы, меня с ними ничто не связывало, ни тогда, ни теперь, — добавил Дарин, нахмурившись. Его лицо все больше мрачнело, как будто весть о гибели брата только сейчас начинала проникать в его сознание. — А ведь когда-то мы были очень близки, любили вместе бродить по лесам.
— Где именно? — спросил Малдер.
— Патриция построила маленькую хижину, в которой я прятался, когда надоедало работать.
Скалли посмотрела на Малдера, потом опять на Дарина.
— Не могли бы вы сообщить нам, где находится ваша хижина?
Дарин вновь нахмурился, встревоженный и смущенный.
— Неподалеку от Кольвена, на вырубках, — ответил он.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});