Читать интересную книгу Ржевская бойня - Светлана Герасимова

После 6 февраля в армиях шла подготовка наступательной операции. Первоначально готовность к наступлению определялась боевыми приказами по армиям 30-й – на 20, 21, 22 февраля, 31-й – на 20, 21 февраля, 5-й – на 22 февраля, 33-й – на 21 февраля, 50-й и 10-й директивой Ставки – к 25 февраля. Армии Калининского фронта также должны были начать наступление в конце февраля.

В описании операции 30-й армии говорится: «Командующий фронтом дает указание о переходе силами армии в решительное наступление». В соответствии с этой директивой 19 февраля, потом 20, потом 21 соединениям и частям армии отдаются боевые приказы на наступление: «Задача армии – вскрыть своевременно начало отхода противника или частичное снятие войск с фронта армии… С обнаружением отхода главных сил, сильными отрядами прорвать оставленное противником прикрытие и решительно преследовать его…». По замыслу, соединения армии должны нанести главный удар на Мончалово и окружить Ржев. Подчеркнуто: «Фронтальный удар на Ржев – наименее выгодный». Все-таки чему-то научились!

В боевом приказе штарма 31-й армии от 18 февраля записано: «Разрешая ту же задачу (уничтожение ржевской группировки противника), которая определяла боевые действия войск армии на протяжении всего 1942 г., командующий 31 А решил прорвать оборону противника… во взаимодействии и с частями 30 А уничтожить ржевскую группировку противника…». В документах обеих армий говорится о том, что для противника наступление должно быть внезапным. Планируя атаку на 20 февраля, штарм 30 приказывает: «Атаку произвести внезапно (без артподготовки), используя артиллерию для поддержки атаки и обеспечения боя в глубине. По овладении передовыми траншеями и опорными пунктами продолжать стремительное наступление вперед… Упорно обороняющиеся опорные пункты обходить, блокируя и уничтожая их отдельными группами».

Во всех армиях были намечены мероприятия: активная разведка и наблюдение для своевременного обнаружения отхода противника, создание отрядов преследования из автоматчиков, лыжных групп с пулеметами и орудиями, установленными на лыжах или санях, подготовка средств подвижной связи, саперных групп, дорожно-строительных рот, материалов для переправы через реки и т. д. Задача армий двух фронтов – не допустить отхода противника.

Части вермахта переходят на новую позицию. Февраль 1943 г.

Тем временем немецкие войска на ржевско-вяземском выступе выполняли намеченные по операции «Бюффель» свои мероприятия: в течение четырех недель была оборудована новая линия обороны, подготовлены промежуточные оборонительные рубежи, вывезено «хозяйственное добро» и боевая техника, проведено минирование, проделана другая работа. В частности, уничтожалось все, что нельзя было забрать с собой. Например, после освобождения Вязьмы наши бойцы увидели ее в «каменном прахе». Заминировано было все, кроме кладбища немецких солдат в центре города. Немцы «успели разрушить все мосты и мостики, спилить телеграфные столбы, прострелить на нефтебазе все до единого баки, цистерны и бочки, искорежить все стрелки на железнодорожных путях, подорвать рельсы на стыках, обрушить семафоры».

Уже с 10–15 февраля на отдельных участках советских армий фиксируется движение групп противника, автотранспорта в западном направлении. На участке 5-й армии 13 февраля замечено движение в западном направлении обоза и гурта крупного рогатого скота (предположительно дивизионного). С середины февраля в донесениях разведки говорится, что противником расчищаются дороги, отдельные группы отводятся в западном направлении, часть артиллерии подтягивается ближе к дорогам, а часть блиндажей, мостов, зданий и железнодорожное полотно готовятся к взрыву. Х. Гроссман даже пишет, что уже 18 февраля русские передали по громкоговорителю: «9-я армия, собирайте свои чемоданы и готовьтесь к отходу».

20 февраля в 12 часов в Белом «взорвана средняя церковь», где был артиллерийский наблюдательный пункт противника. 22 февраля из Чертолино на Мончалово (западнее Ржева) проходят 5 железнодорожных эшелонов – 35 вагонов, 10 цистерн, 15 платформ. В ночь на 24 февраля в Белом же «произведено до 20 взрывов большой силы», днем 24 февраля на станции Мостовая, недалеко от Оленино, взорваны водонапорная башня, железнодорожный мост, 25-го – мукомольный завод. Противник расстреливает запасы снарядов: 24 февраля по боевым порядкам 134-й и 362-й стрелковых дивизий выпущено соответственно до 1800 и 1000 снарядов и мин. Такая же ситуация на участках других армий.

Отход противника подтверждают пленные и перебежчики. 16 февраля пленные, захваченные на участке 5-й армии, говорят об отходе на новый рубеж обороны, утверждают, что 35-я пехотная дивизия уже отведена в район Вязьмы. Пленный, захваченный 17 февраля на участке 30-й армии: «В феврале дано распоряжение об отправке в глубокий тыл обозов, лишних боеприпасов и ненужного военного имущества, а также эвакуации всех больных и раненых». Взятые в плен 24–25 февраля на участке 31-й армии заявили, что «подготовка к отводу войск началась еще с 15.2.43 (всем заменена валяная обувь, выдано на 4 дня продовольствие, много боеприпасов)…». Причины отвода один из пленных объяснил так: «Среди солдат идут разговоры о том, что в Сталинграде погибло так много немецких солдат, что на этот участок фронта пополнения не хватает и выдержать натиск русских они не могут; поэтому, боясь окружения, немецкое командование отводит свои части с целью сократить линию фронта».

Церковь в г. Белом – разрушенный символ города. Март 1943 г.

Ясно уже с 20-х чисел февраля, что немецкая 9-я армия и часть 4-й покидают свой ржевско-вяземский плацдарм. Тем более странно, что войска Калининского и Западного фронтов наступление не начинали. Почему? Это и есть одна загадка Ржевско-Вяземской операции. Разгадать ее можно после знакомства с документами Ставки, Генерального штаба, рядом других материалов, до которых рядовых исследователей не допускают. «Куратор» этого направления заместитель Верховного Главнокомандующего, бывший командующий войсками Западного фронта Г. К. Жуков, в течение всего 1942 г. пытавшийся нанести поражение группе армий «Центр», в феврале уезжает в район Демянска, где курирует действия по ликвидации немецких войск там. Почему там, а не на ржевско-вяземском выступе? Вторая загадка.

Погрузка техники перед отходом немецких войск. Февраль 1943 г.

Части вермахта уходят из Ржева. Март 1943 г.

Части вермахта уходят из Ржева. Март 1943 г.

В материалах 31-й армии есть попытка объяснить, почему начало наступления было перенесено: «В связи с тем, что 17–20 февраля 43 г. противник перед фронтом армии необыкновенно усилил огневую активность артиллерией, снижая проводную связь и проч., срок начала наступления был перенесен и были приняты меры к выяснению намерений противника». Говорится, что в результате разведки и наблюдения было установлено, что «противник готовится к отводу своих главных сил с рубежа Ржев – Сычевка в направлении Вязьма – Дорогобуж – Смоленск». Отход был назначен на 18 февраля, но активность нашей разведки заставила противника «задержаться и расстрелять свои запасы снарядов». Отвод войск противника стал «окончательно ясен» 23–24 февраля. Казалось бы, надо наступать, но в армиях активизируется разведка, в том числе боем, и наблюдение с целью выяснения намерений противника. Удивительно!

Справедливости ради надо сказать, что попытка наступления советских соединений в районе выступа в феврале 1943 г. все-таки была. На одном из участков 5-й армии ударная группа из 29-й гвардейской стрелковой дивизии, 35-й стрелковой бригады 22 февраля попыталась прорвать вражескую оборону. Нескольким подразделениям удалось ворваться в первую и вторую траншеи врага. В бой были введены 153-я танковая бригада и лыжный батальон. Танкисты успеха не имели, а лыжники, проскочив через вражеские позиции и захватив небольшой населенный пункт, оказались в окружении и погибли. В начале основного наступления 4 марта на месте обороны лыжников нашли одного едва живого человека из этой группы.

Уже называемый выше «пожилой солдат» из 352-й стрелковой дивизии Г. Ф. Денисенко оставил рассказ об этом наступлении: «Утром 22-го… часов около десяти началась артподготовка нашего наступления. Грохот артиллерии… шум и шорох летящих в вышине снарядов, дым, туман. К фронту пошли танки. Десятки танков американского образца. Мощные машины проносились по снежной дороге. Потом я узнал, что почти все они были подбиты и сожжены. А танкисты? Как часто потом я видел злую участь танкистов!..Утром 23-го редкая стрельба. Потом она усилилась. Снова начались атаки. Жестокий обстрел. Такая же картина 24-го. В этот последний день в бой двинуты все резервы, в том числе и рота ПТР, хотя с самого первого дня выявилась безуспешность атак… Многие красноармейцы роты, видя малочисленность атакующих, слабость артподготовки, фактически приказа атаковать не выполнили. Тяжелое впечатление. Стрелковые роты почти начисто погибли в бою. Мы потом (4 марта) при общем переходе в наступление видели кучи трупов расстрелянных и замерзших перед немецкими окопами. Наверно, их немцы поставили вместе: в таком положении они не могли погибнуть во время атаки… Вся дивизия в боях 22–24 февраля понесла колоссальные потери. Уже потом старшина роты Морозов говорил, что от одной роты в живых остался один человек, да и к тому придрались – как он остался жив – и расстреляли. Об этом случае я потом говорил с уполномоченным особого отдела… Он подтвердил, что этот человек был действительно расстрелян, так как неоднократно уходил с поля боя… Сменено все руководство дивизии. В нашем полку сменен командир полка…».