Читать интересную книгу ВРЕМЕНИ В ОБРЕЗ - Шекли Роберт

В Доху они прибили вскоре после полудня. Водитель проехал вдоль главной площади и подрулил к серо-белому двухэтажному зданию.

- Здесь штаб-квартира ракканского движения за независимость, - пояснил он Дэйну. - Пройдите на второй этаж - нужные вам люди там.

- Спасибо, - сказал Дэйн.

- Да пожалуйста!

Едва Дэйн и Джабир вышли, водитель развернул машину и помчал обратно в Шакик.

***

Комитет занимал весь второй этаж. Все трое - Рауди, Лахт и Бикр были здесь - одни в огромной мрачной комнате. В комнате стояло несколько плетенных из камыша кресел, столики с остатками завтрака и немытыми чашками из-под кофе, три или четыре небольших диванчика. На стене был закреплен радиоприемник.

Дэйн уложил Джабира на диван. Старик Бикр торопливо опустил журнал и состроил привычное выражение величественного достоинства. Рауди выронил газету. Лахт, который как раз что-то писал, отложил ручку.

- Мы опасались, что вы не успеете, - сказал Лахт.

- Я и сам опасался, - сказал Дэйн.

- Что это с Джабиром?

- Наверное, что-то съел.

- Так... Мы готовы выслушать ваше сообщение.

Дэйн сообщил об иракских военных подразделениях, окруживших город, и по ходу рассказа все время наблюдал за лицами заговорщиков.

- Очень, очень плохо... Вся наша работа, все наши планы! - воскликнул Рауди, затем заморгал и вцепился в свою жиденькую бородку.

- А может, иракцы уже оставили город? - неуверенно предположил Бикр.

- Нет! Проклятые оккупанты остались там! - вмешался Лахт. Он встал и зашагал по комнате из конца в конец, худой и длинный, злобный и раздраженный. - Мы ничего не в силах сделать! Нужно перенести сроки восстания. Вы со мной согласны?

Раули и Бикр какую-то секунду поколебались, потом дружно кивнули. Лахт продолжал:

- Мистер Дэйн, я сейчас не в состоянии достойно оценить содеянное вами. Поймите меня правильно - трудно благодарить гонца, принесшего дурные вести. Но, поверьте, мы все равно вам чрезвычайно признательны.

- Ничего, - ответил Дэйн.

- Для вас зарезервирован отличный номер в гостинице "Париж", это как раз напротив через площадь. Гостиница, правда, не очень хорошая, но это лучшее, что есть в Дохе.

- Вы очень добры, - сказал Дэйн.

- Мы уже заказали вам билет на самолет, утренний рейс Катар - Амман. Там вы сможете пересесть на самолет в Европу.

- Прекрасно! - сказал Дэйн и уселся в камышовое кресло.

Лахт спросил:

- Вы не желаете немного освежиться с дороги, мистер Дэйн, принять душ?

- Спешить некуда. Я, пожалуй, немного задержусь.

- Задержитесь? Это зачем?

- Мне хотелось бы дождаться, пока не передадут ваше распоряжение об отмене восстания.

Рауди вздохнул.

- Наш радист как раз сейчас обедает.

- Ничего, я подожду.

- Его не будет еще целый час, а то и два!

- Да я не спешу! А вот вы, кажется, должны бы поторопиться.

- Мистер Дэйн, вы что-то хотите нам сказать? - спросил Рауди.

- Возможно. И я думаю, что у вас тоже есть что сказать мне.

- Что бы это все значило?

Дэйн выпрямился в кресле.

- Послушайте, давайте перестанем водить друг друга за нос! Вы ведь не собираетесь передавать приказ об отмене восстания!

Какое-то мгновение они молча сверлили его взглядами. Рауди хотел было сказать что-то неопределенное, но не решился. Бикр старался сохранить личину гордого достоинства. Лахт улыбнулся и сказал:

- Вы правы, мы не собираемся передавать такой приказ.

- Почему?

- Чтобы это понять, нужно немного разбираться в сегодняшней политике, мистер Дэйн.

- Я уж постараюсь как-нибудь разобраться.

- Хорошо. Во-первых, нужно учитывать такой факт: Ракка полностью созрела и готова к революции. Это необратимый исторический процесс. И мы, руководители революционного движения, на самом-то деле не в состоянии полностью его контролировать. Мы только предугадываем его развитие и следуем велениям времени. Если бы мы так не делали, наше место занимали бы другие люди.

Но все, кто находится в этой комнате, в то же время прекрасно понимают, что в настоящий момент революция победить не может. И ничего не изменится еще много месяцев, а то и лет. Но люди этого не понимают и не захотят понять. Они готовы бороться, готовы сражаться за свою независимость, хоть и не осознают тех сил, что ими движут. И они не смогут победить. А потому нам остается только сохранить свою позицию при неминуемом разгроме революционных сил.

Мы не можем выступить против революции! Она произойдет в Ракке так или иначе, и если мы ее не поддержим, то другие, менее искушенные люди займут наше место. И вполне естественно, что новые лидеры революционного движения обвинят в провале восстания нас! Таким образом, мы ничего не достигнем, если попытаемся предотвратить неизбежное.

В то же время, мы не можем выступать и за революцию, зная, что восстание обречено на провал! В таком случае провал тоже будет стоить нам положения в комитете.

Следовательно, нам приходится с энтузиазмом готовить революцию и в то же время подготавливать все так, чтобы наша репутация осталась безупречной, когда революция будет подавлена.

- Да, для вас было бы лучше всего, если бы получилось именно так, - признал Дэйн.

Лахт продолжил:

- Не понимаю, что может нам помешать? Признаться честно, мы никак не рассчитывали, что вы успеете вовремя с этим посланием из Ракки. Таким образом вся вина - неумышленная, конечно же - за то, что революция все же началась, пала бы на вас, - Лахт печально покачал головой. - Это было бы наилучшим выходом для всех вокруг, не правда ли, мистер Дэйн?

- Может, вам это и кажется наилучшим выходом, - сказал Дэйн. - Если принять во внимание ваше своеобразное отношение к делу. И, может, я и согласился бы с тем, чтобы меня считали неудачником, провалившим все дело - если бы я его действительно провалил. Но мне не по вкусу, что вы изо всех сил старались мне помешать, всю дорогу вставляли мне палки в колеса!

- С чего это вы взяли? - поинтересовался Лахт.

- На моих глазах за эти дни произошло несколько совершенно невероятных событий. Во-первых, мое прикрытие. Все было сделано в лучшем виде и должно было сработать. Вполне надежное прикрытие, его ни за что бы не рассекретили, разве что случилось бы что-то непредвиденное. Ничего непредвиденного не случилось, во всяком случае по моим сведениям. Однако за какие-то два дня иракская полиция вышла на мой след.

Следующее - подставной посланец, якобы из клана Омани, с кольцом Рауди. Эта выходка вполне в вашем стиле, но она не сработала, потому что Бен Алима немного разбирается в лошадях.

Потом мы пересекли границу Саудовской Аравии, и саудовцы, ваши друзья и союзники, ни с того ни с сего начали нас преследовать. Почему бы это, интересно? Разве что их попросил об этом кто-то из вас!

Как ни досадно, пришлось признать, что среди нас завелся предатель. Судя по характеру просочившейся к противнику информации, это мог быть только кто-то из Комитета. Кто? Ведь вы работаете вместе уже двадцать лет и прекрасно друг друга знаете. Исходя из этого, я предположил, что вы все в этом замешаны. Однако я понял, что есть еще кто-то четвертый - человек, который выполняет для вас всю подготовительную работу.

Утечка информации - дело рук того, кто вместе со мной участвовал во всех передрягах, который знал все ежедневные и ежечасные перемены в обстановке и наших планах. У Майида не было доступа ко всей секретной информации. Бен Алима доказал делом свою невиновность - не убив меня по приказу Комитета. Кроме того, не такой он человек, чтобы предать своих товарищей ради какой-то неопределенной политической выгоды. Слишком прямодушен. Так что остается Джабир - человек Комитета, который блюдет его интересы.

- Здорово он меня вычислил! - сказал Джабир. - Саид Лахт, теперь ведь уже все равно, знает он или нет?

- Да, теперь это не имеет значения.

- Тогда... Да, я в самом деле предал вас, Дэйн. Обратите внимание, Комитет не давал мне указаний убить вас. Если, конечно, без этого можно будет обойтись. Убивать вас в сложившейся ситуации - бессмысленно и глупо с точки зрения политика. Комитету нужно было только, чтобы вы задержались в пути, пока не начнется революция. Мне было разрешено делать все, что я сочту нужным, чтобы вас задержать. Самым разумным было попросту позвонить иракскому коменданту, полковнику Зейду.

- Анонимный звонок? - спросил Дэйн.

- Вообще-то нет. Я представился бродячим торговцем Сулейманом, который известен как человек не очень благонадежный и время от времени поставляет иракцам кое-какую информацию. Эта личина придавала определенный вес моим словам и отводила всякие подозрения от Комитета.

- А потом вы превратились в Джабира? - спросил Дэйн.

- Да. Эта роль, по-моему, прекрасно мне удалась!

- А кем вы станете завтра?