нежно. Глубоко вдыхаю ее запах, наполняя легкие.
— Доброе утро, — произносит она мягко, но холодно, словно и не было между нами ничего. Утро откатило нас назад. Бесит. Но я сдерживаюсь, лишь слегка сжимая ее талию. Не в настроении моя королева сегодня, не удостоит меня своим вниманием. — Завтрак? — высвобождается из моей хватки, убегает в сторону кухни.
— Я бы предпочёл позавтракать тобой, — сажусь за стойку. Яна опускает глаза. Не хочет она такой завтрак. А я, как пацан, всегда хочу. — Но раз альтернатив нет, давай завтрак, — ухмыляюсь. Могу взять ее на этой стойке, не спрашивая, чего она хочет. Уверен, что возражать не будет. Яночка выучила правила нашей сделки. Возможно, я даже заставлю ее кончить… Но…
Она начинает суетиться, снова пряча от меня взгляд, словно ей стыдно за то, что между нами произошло вчера. Составляет на стойку сырники, сметану, сырную нарезку, а мне хочется смести это все со стола, чтобы, наконец, обратила на меня внимание.
Да бл*ть!
Что же так прет меня! Я как-то сам не заметил, что стал хотеть от нее гораздо большего, чем предусматривает сделка.
На столешнице звонит ее телефон. Тарас. Она тянет руку, но я опережаю ее, накрывая телефон ладонью.
— Не отвечай!
Не нужно ей больше с ним общаться. Это бессмысленно.
— А если что-то с Машей? — взволновано бегает глазами.
— Ты веришь, что он позвонит тебе, если что-то случится? — выгибаю брови, чувствуя вибрацию телефона под ладонью.
— Нет, но все же… Пожалуйста, — умоляюще смотрит на меня.
Ладно. Не могу отказать этим глазам. Сам нажимаю на значок ответа, переводя звонок на громкую.
— Да, — тихо произносит Яна, ее голос удивительно меняется, возвращаются нотки страха. Стискиваю челюсть.
— Доброе утро, милая, — приторно произносит ублюдок. Сломаю ему челюсть, чтобы больше не смог к ней так обращаться.
— Как Маша? — взволновано спрашивает Яна.
— С моей дочерью все хорошо, но, как я понимаю, тебя это уже не волнует, — с какой-то ебучей претензией произносит он.
— Почему?
— Скажи мне, милая, он трахает тебя лучше меня, тебе нравится? — с издёвкой спрашивает ублюдок. Яна наконец поднимает на меня глаза и очень пристально смотрит. Я бы оборвал этот бессмысленный диалог, но не двигаюсь, зависая на королеве. Что-то меняется, страх трансформируется в ярость и злобу. — Или я мало тебя драл, и ты, похотливая кошка, нашла себе ебаря моложе? Так ты бы сказала, я бы пригласил в нашу кровать еще мужика, если тебе мало, — смеется.
— Я его покалечу и оставлю мучительно подыхать, — одними губами произношу я, но Яна понимает. Вдруг на ее губах возникает язвительная ухмылка.
— Знаешь, Тарас, — ее голос меняется на тягучий и бархатный. — Мой мужчина прекрасен в постели. И да, он лучше. Настолько лучше, что мне кажется, я вообще никогда не знала, что такое секс. Я кричу, как похотливая самка, в постели с ним, — ухмыляется, продолжая смотреть мне в глаза. Моя девочка. Не надо бояться, надо хлестать по лицу в ответ и кусаться. Ты за моей спиной, королева, кары за острый язык не последует. — И самое фееричное – это то, что я кончаю с ним, а с тобой такой роскоши не было! — выплёвывает она и сама сбрасывает звонок.
— Иди ко мне, моя похотливая самка, — усмехаюсь, обхожу стол и вжимаю ее в себя.
Глава 21
Леван
Мы с Эмином на бизнес-конференции. Рутинное мероприятие, на котором я обязан присутствовать, как представитель нашей компании. В общем нам плевать, что здесь происходит, мы просто мелькаем в этом кругу, как новые персоны, презентуя себя. Мне всегда дико скучно на таких сборищах, но сейчас я, как никогда, бодр, даже напряжен. Во мне кипит огонь ярости и агрессии по отношению к спикеру, который в данный момент распинается за трибуной.
Тарас…
Я не знал, что эта мразь здесь будет. Мы и раньше косвенно сталкивались… Но сейчас у меня очень много личного к этому мудаку.
Сглатываю, дергая ворот рубашки, дышу глубоко, но, кажется, вдыхаю серную кислоту. Мне противно дышать одним воздухом с этой мразью.
Надменная, высосанная мразь. Глаза алчные, блестящие. На вид солидный, а внутри гнилой. Ну не может нормальный мужик насиловать и бить женщину, жену, мать своего ребенка. Только за то, что она ему родила, он должен ее боготворить.
Сжимаю кулаки, ломая в руках ручку, осколки которой впиваются мне в ладонь. Оглядываю зал. Боится мразь за свою шкуру – по периметру минимум пара охранников, сливающихся с толпой, как цепные псы следят за хозяином.
Эмин переводит на меня взгляд, обращая внимание на раскрошенную ручку.
— Иди подыши, — наклоняясь ко мне, советует друг.
Он прав: если я не возьму себя в руки, то начну убивать эту падаль прямо здесь, и его охрана меня поломает. Поднимаюсь с места, со скрипом отодвигая стул и обращая на себя внимание. Тарас запинается, поворачиваясь в мою сторону. На секунды цепляемся взглядами. И я понимаю, что он знает, кто я. Так даже лучше. В его взгляде надменность и пренебрежение, в моем – обещание кары. Смотри, падаль, и читай в моих глазах свою участь. Я буду не я, если не добью тебя.
Тарас отворачивается и продолжает речь. Выхожу на воздух. Холодно, но я не одеваюсь, кровь кипит, жарко, дышать нечем. Прикуриваю сигарету, глубоко затягиваюсь, пытаясь успокоить нервы. Мне нужна холодная голова. Сгоряча я могу сделать всем нам хуже.
Набираю своего человека в охране Тараса. Времени прошло мало, но моя женщина без дочери страдает каждую минуту, и меня душит жажда расправы.
— Есть что-то весомое? — без приветствий интересуюсь я.
— Кое-что есть…
— Не по телефону, через пару часов встретимся, — скидываю звонок и молюсь всем богам и даже дьяволу, чтобы это «кое-что» было весомым. Руки не просто чешутся, они уже горят от желания раскроить этому ублюдку морду.
Докуриваю сигарету, следом прикуриваю еще одну, звоню Яне.
— Привет, — смягчаю голос.
— Привет, — отзывается она, и на душе становится немного легче. Ее голос успокаивает.
— Будь готова к восьми, у нас небольшое мероприятие в компании по поводу сдачи крупного объекта.
— Хорошо, — голос снова равнодушный. Ее положительные ответы звучат вынужденно. Меня это корежит. Ломает