Читать интересную книгу Мысли и сердце - Николай Амосов

Центр удовольствия возбуждается при выполнении программ инстинктов, рефлексов. Поесть. Любить. Ребенок. И просто завершение работы. Кроме того - свобода. Удовлетворение любопытства - искать. А также тепло или когда погладят по головке - «ты хороший». Примитивное счастье.

Кора наслоила на это массу условных рефлексов - суррогатов, заменяющих истинное возбуждение подкорковых центров. У человека они могут стать и такими мощными, что заглушают все телесные сигналы. Общество, люди могут сделать их такими. Или по крайней мере дать толчок. А когда машина раскручена, ее уже нельзя остановить. Творчество дополнит и разовьет.

Сильное возбуждение центра удовольствия - вот и счастье. Жаль, что он быстро устает, и приятное становится безразличным. Привычка. Долгого счастья быть не может - оно слишком остро. Контрасты - страдания - его подчеркивают.

У животных просто. Наелся до рвоты, пошел погулял или поспал. Прошло время - и пища снова приятна.

А людям хуже. Условный раздражитель, если он не подкрепляется безусловным, перестает действовать возбуждающе и может превратиться в тормозящий. Это сказал Павлов. Мудрые слова. Но они нуждаются в поправке. Для собачьей коры - да. А у человека корковые модели могут так гипертрофироваться, усилиться, что возбуждение их стойко вызывает удовольствие, хотя повод совершенно абстрактный. Конечно, не непрерывно, а так, как пища… Отдохнул - и снова.

Хорошо, когда у человека есть такой пунктик. Когда есть гипертрофированные корковые модели: изобретать, писать, просто делать людям приятное… Получать удовольствие от хорошо сделанной работы.

Общество должно учить этому ребятишек. Прививать правильные общественные программы. Иначе - беда. Природа поставила нам столько мин. Кора из любого инстинкта может сделать порок. Пищевой рефлекс станет жадностью, половой приведет к разврату, приятное чувство от похвалы превратиться в честолюбие.

Пойдем делать дело. Если эта карта будет бита, то снова нужно решать - что делать? А данных нет. Бросать монету? Когда уже будут умные машины, на которые можно переложить выбор решения?

Не дождусь. Нет.

Так много центробежных сил, разделяющих людей. Саша хорошо написал в тетрадке. Ограниченность в познании: один другого не понимает, потому что просто не знает, о чем речь. Субъективность - чувства мешают правильно оценивать. Увлеченность - гипертрофировались в коре одни модели, и события рассматриваются односторонне. Все другое отвергается с порога. Сколько вреда причинили человечеству убежденные, но ограниченные люди!

Пожалуй, прежде всего нужно отказаться от категоричности в суждениях. Понять, что наша моделирующая установка ограниченна. Что кажущиеся простыми вещи в действительности иногда очень сложны.

И снова нужны умные машины, способные моделировать и анализировать очень сложные системы. Хотя бы представлять обоснованные материалы для решения людям.

Хорошо давать рецепты поведения. Но так трудно следовать им самому.

Пошел. Наверное, там все готово.

Снова операционная. Который раз?

Обстановка: Саша на столе. Спит. Дышит сам, через трубку. Леня ему немножко помогает, тихонько сдавливая мешок в такт с Сашиным дыханием. Рядом, на каталке, лежит наш герой Степа. На лице - блаженная улыбка. Искупает грехи. Между ними столик, на котором установлен несложный аппарат для переливания крови. Трубки его уже присоединены к венам. Олег готов начать. Лицо его выражает нетерпение. Марина стоит рядом у своего стерильного столика.

Оксана в той же позе сидит перед своим экраном. Наверное, она сильно устала - сидит перед экраном уже четырнадцать часов. Боится отойти - а вдруг снова остановка? Закончим - и нужно ее отправить.

Дима что-то записывает в своем листке. Леня на корточках у дренажа. Мария Васильевна, Петро, кое-кто из молодежи…

Снова, в который раз вопрос:

– Как показатели?

Дима:

– Порядок. Все готово, анализы взяты. Мы уже хотели за вами идти.

– Начинай, Олег. Качай не быстро, но непрерывно, чтобы кровь не свернулась в трубках. Примерно один шприц за двадцать секунд.

Переливание начато.

– Женя, сколько капель в минуту?

– Колеблется от сорока пяти до пятидесяти пяти.

Молчание. Слышно, как с легким щелчком Олег переключает кран аппарата - от всасывания на нагнетание. Дима непрерывно держит руку на пульсе. Оксана смотрит за электрокардиограммой, чтобы не было какой неприятности.

– Наркоз не углублять?

– Зачем? Ведь озноба нет.

Прошло пять минут. Перелито двести пятьдесят кубиков крови. Кровотечение из дренажа не уменьшилось. Неужели не подействует и это?…

Что же тогда - ждать или раскрывать рану и искать сосуд? Все уже передумано. Почки. Печень. Довольно.

– Сколько мочи?

Женя смотрит на бутылочку, в которую выведен катетер. Она до половины наполнена темно-бурой жидкостью.

– Сорок кубиков за тридцать минут. Дима добавляет:

– Анализ немного лучше.

Что же, это неплохо. Почки работают, - значит, можно кровь переливать. Так боюсь оперировать повторно. Подождем еще. Пока рано отчаиваться.

Олег продолжает качать. Все идет спокойно. Степа - как ни в чем не бывало. Здоровый, что для него пятьсот кубиков! Он утомлен, не спал двое суток. Не подействует ли это вредно на больного? Помнится, я где-то читал, что собаки, которым переливают «утомленную» кровь, засыпают. Пожалуй, это даже полезно. Посмотрим.

Как просто и буднично это совершается. Журналист написал бы: «Героический поступок врача!»

– Михаил Иванович, осталось два шприца до пятисот кубиков. Прекращать? Степа меня опередил:

– Бери еще двести, Олег. Я здоровый, перенесу.

– Степа, молчи! Героем у нас все равно не будешь. Намек?

– Давайте сделаем так: возьмем еще двести пятьдесят кубиков, а потом сразу же перельем ему столько же консервированной. Больной получит полноценную кровь, а Степа - хорошую компенсацию.

Очень разумно предложила Мария Васильевна. Просто забрать у донора семьсот кубиков - это много, а тут часть будет восполнена. В то же время для остановки кровотечения Степина свежая кровь несравненно лучше консервированной. Кстати, ее перелили уже больше литра, и она не помогла.

Венозное давление низкое, перегрузки сердца бояться нечего.

– Как, Степа, голова у тебя не кружится?

– Нет, что вы, все отлично.

– Ну, тогда давайте. Там, в холодильнике, кажется, есть кровь десятидневной давности. Срочно готовьте ампулу, чтобы переливать в ту же вену. Ты не торопись, Олег, пока они приготовят. А как, между прочим, Онипко? Кто его видел вечером?

Петро отвечает, что «ничего».

Мария Васильевна смеется:

– Степа должен литр за него отдать…

А Степа наш между тем внезапно скис. Глаза у него стали медленно закрываться, он чему-то еще противился, потом вдруг уснул. Даже начал похрапывать. Мы все немножко испугались. Дима взялся за пульс, я тоже. Не хватает еще несчастья. Но пульс хороший.

– Измерьте все-таки кровяное давление. Я думаю, что это сказалась усталость, ну и, конечно, кровопотеря. Приготовили кровь? Будить не надо.

Прошло пятнадцать минут после начала переливания. На десятой минуте капли как будто стали реже. Не убедительно.

Ампулу с кровью уже подвесили на штатив. Олег насасывает последний шприц, вводит кровь Саше и прекращает. Начато переливание Степе - частыми каплями, чтобы не затягивать.

– Спит сном праведника. Реабилитировался в глазах общественности и шефа.

В какой-то степени, да, реабилитировался. Но не совсем. Только доказал, что хороший парень. Но будет ли хорошим врачом? Во всяком случае, о том, чтобы выгнать, пока не может быть речи.

– Как перельете кровь, вывезите его на каталке в послеоперационную, пусть спит хоть до утра. Только поглядывайте. Мало ли что бывает.

Теперь все внимание у дренажа. Здесь столпились все. Капли считают сразу несколько человек. Эффект должен сказаться в течение пятнадцати-двадцати минут. Они решающие. Если не уменьшится, то придется оперировать.

– Уже пять минут, как частота капель не превышает сорока.

– Считайте дальше. Леня, прекращай наркоз. Возможно, он и так будет спать от Степиной крови.

Главный счетчик - Женя - кричит:

– Тридцать капель! Так еще не было.

– Было даже двадцать пять. Подожди радоваться.

– Я не видел. При мне ниже сорока пяти не спускалось.

Все устали. Нет сил. Но нужно ждать. Кто-то воскликнул, как заклинание:

– Ну, остановись же, остановись! Не действует: капли падают и падают.

– Нужно пригласить бабку-шептуху. Были такие, которые кровь заговаривали. Моя мама сама видела. Правда, я ей не очень верю, она женщина нервная…

Это Олег. Все смеются.

– Если бы такую бабку добыть, так мы бы ей дали ставку старшего научного сотрудника.