Читать интересную книгу Подарок тролля - Сакариус Топелиус

— Будь осторожен, Миккель. Смотри, чтобы Пес не схватил тебя, — добавила заботливая мамаша Медведица.

Миккель бросился через поле, обежал крестьянскую усадьбу и начал выть и дразнить Ганнибала. Сначала звери, оставшиеся на опушке леса, услышали страшный лай Ганнибала, а потом увидели, как Сторожевой Пес помчался за Миккелем. В это же время из дома выскочили хозяин и хозяйка.

— Это был Лис! — воскликнул хозяин, и они бросились вслед за Ганнибалом.

— Путь открыт! — закричал Лазающий Мышонок, и они с Мортеном стрелой понеслись через поле к крестьянской усадьбе.

Лазающий Мышонок забрался на дверь и сбросил крюк, а Мортен вбежал в кладовку и, схватив за лапу Маленького Ворчунишку, снова выскочил во двор.

Звери на опушке леса с нетерпением ждали возвращения мышат с медвежонком, и, когда увидели, что все трое со всех лап мчатся через поле, а за ними бежит Домашняя Мышка, они стали танцевать и кричать «ура», а подбежавший Ворчунишка сразу же очутился в объятиях мамаши Медведицы. Медвежонок не помнил себя от счастья. А папаша Бамсе не находил себе места от радости.

— Ты — мужественный Лазающий Мышонок! — торжественно начал он. — И ты — мужественный Мортен Лесной Мышонок! Вы всегда будете моими самыми лучшими друзьями.

— Все шло строго по разработанному плану, — заметила Сова.

— Так бывает всегда, когда за дело берутся друзья, — сказал Мортен. — Если бы мы не были друзьями, мы бы никогда не смогли освободить Ворчунишку.

— Ты прав, малыш, — кивнул папаша Бамсе.

Но когда папаша Бамсе хотел поблагодарить Миккеля, то оказалось, что Лиса еще нет на опушке. Прошло довольно много времени, прежде чем из кустов появился усталый, измочаленный Миккель. Ему пришлось лечь на землю; он никак не мог отдышаться.

— В худшей переделке мне еще бывать не доводилось, — с трудом переводя дух, произнес Миккель. — Ну и трудно же было отделаться от этого Песика!

— Спасибо тебе, Миккель. — И папаша Бамсе протянул свою могучую лапу измученному Лису. — А теперь добро пожаловать к нам домой, — сказал он, обращаясь ко всем.

— Ой, как хорошо! — обрадовался Лазающий Мышонок.

— Папа, — попросил Ворчунишка, — можно пригласить к нам домой Домашнюю Мышку?

— Правильно, — поддержал его Миккель. — Без ее помощи мы бы не справились. Она настоящий друг.

— Домашняя Мышка, добро пожаловать в мой дом, — торжественно произнес папаша Бамсе.

Так и получилось, что Домашняя Мышка отправилась в гости к папаше Бамсе. Еще несколько дней не смолкали в лесу Елки-на-Горке шум, смех и веселые песни — друзья праздновали свою победу.

Сказки писателей Дании

Ханс Кристиан Андерсен

Короли, дамы и валеты

Какие чудесные игрушки можно вырезать и склеить из бумаги! Однажды вырезали и склеили игрушечный замок, такой большущий, что он занял весь стол, а раскрасили его так, будто бы он выстроен из красных кирпичей. У него была блестящая медная крыша, были башни и подъемный мост, вода во рву была словно зеркало, да там и лежало зеркальное стекло. На самой высокой сторожевой башне стоял вырезанный из дерева дозорный с трубой, в нее можно было трубить, но он не трубил!

Хозяином всего этого был мальчик по имени Вильям, он сам поднимал и опускал подъемный мост, заставлял маршировать по мосту оловянных солдатиков, а потом открывал замковые ворота и заглядывал в большую рыцарскую залу, а там, как в настоящих рыцарских залах, по стенам висели портреты в рамах. Только портреты эти были карты-картинки, вынутые из колоды: червонные, бубновые, трефовые и пиковые короли в короне и со скипетром, дамы в покрывалах, ниспадающих на плечи, и с цветком или веером в руке, валеты с алебардами и развевающимися на беретах перьями.

Однажды вечером мальчик, облокотившись о стол, заглянул через открытые замковые ворота в рыцарскую залу, и тут ему вдруг показалось, будто короли делают на караул скипетрами и будто в руках пиковой дамы шевельнулся золотой тюльпан, а червонная дама даже подняла свой веер. Все четыре королевы милостиво подали Вильяму знак, что он замечен. Мальчуган придвинулся ближе, чтобы лучше видеть, но наткнулся головой на замок, и тот пошатнулся. Тогда все четыре валета — трефовый, пиковый, бубновый и червонный, выставив вперед алебарды, загородили вход в залу, чтобы он и не пытался туда проникнуть.

Малыш понял и дружески кивнул картам: дескать, не беспокойтесь. Не дождавшись ответа, он кивнул еще раз и попросил:

— Скажите что-нибудь!

Но карты не вымолвили ни слова; когда же мальчик кивнул червонному валету в третий раз, валет соскочил со своей карты и встал посредине зала.

— Как тебя зовут? — спросил он малыша. — Глаза у тебя ясные, зубы — белые, вот только руки ты мыть не любишь!

Не очень-то любезно это было с его стороны!

— Меня зовут Вильям, — ответил малыш, — а это мой замок, а ты мой валет червей!

— Я валет червонного короля и червонной королевы, а вовсе не твой! — заявил валет. — Я могу выйти из карты и из рамы, а о знатных господах и говорить не приходится. Мы могли бы странствовать по свету, но он нам надоел; куда покойней и уютней сидеть на карте и оставаться самим собой.

— Значит, вы и вправду раньше были людьми? — спросил малыш.

— Людьми мы были, — ответил червонный валет, — но не очень добрыми. Зажги мне восковую свечку, лучше всего красную, потому что это масть моя и моих господ, и тогда я расскажу нашу историю владельцу замка; ведь ты, по твоим словам, и есть владелец замка. Только смотри не перебивай меня: раз уж я говорю, то все пусть идет как по писаному.

— Видишь, это мой король, король червей: он самый старший из всей четверки королей, потому что родился первым; родился он с золотой короной на голове и державой в руках. И тут же начал править. Его королева родилась с золотым веером; веер этот ты можешь видеть и сейчас. Жилось им с малых лет просто прекрасно, в школу они не ходили, а только развлекались целый день — строили и сносили замки, ломали оловянных солдатиков и играли в куклы; бутерброд им приносили намазанный маслом с обеих сторон и посыпанный сахарной пудрой. Да, ну и времечко было, доброе старое время, так называемый золотой век, но даже и такое им надоело. Надоело оно и мне. И тогда на смену пришел бубновый король.

Больше валет ничего не сказал; мальчик хотел послушать еще, но валет не произнес больше ни слова; и тогда малыш спросил:

— А потом что было?

Червонный валет не ответил, он стоял навытяжку и не отрываясь глядел на горящую красную восковую свечу. Малыш стал кивать ему, кивнул еще и еще раз — никакого ответа; тогда он повернулся к бубновому валету, и после третьего кивка тот тоже соскочил со своей карты, вытянулся в струнку и произнес одно лишь единственное слово:

— Свечку!

Малыш тотчас же зажег красную свечку и поставил ее перед ним: бубновый валет сделал алебардой на караул и сказал:

— Итак, явился бубновый король — король со стеклянным окошком-ромбиком на груди; и у королевы было такое же. Заглянешь в окошечко и сразу видишь, что оба супруга сделаны из того же самого теста, что и все другие люди. Это было всем так приятно, что им воздвигли памятник, который простоял целых семь лет.

Бубновый валет снова сделал на караул и уставился на свою красную свечку.

Не дожидаясь пригласительного кивка маленького Вильяма, вперед степенно, точно аист, вышагивающий на лугу, прошествовал трефовый валет. Черный трилистник, будто птица, слетел с карты; он перелетел через голову валета, а потом снова вернулся на свое место в углу на карте. Трефовый валет, так и не попросив зажечь восковую свечку, как двое других валетов, заговорил:

— Не всем достается хлеб, намазанный маслом с обеих сторон. Такой бутерброд не достался ни моему королю, ни королеве; им пришлось ходить в школу и учиться тому, чему прежние короли не учились. И у них было стеклянное окошечко на груди, но никто туда не заглядывал, разве только для того, чтобы убедиться — не испортился ли часовой механизм, а если испортился, то выбранить их за это. Кому знать, как не мне: я служил моим господам много лет, из их воли я не выхожу. Захотят мои господа, чтобы я нынче вечером больше не говорил, я и буду молчать и сделаю на караул.

Вильям и ему зажег свечку, белую-пребелую.

«Фью!» Не успел Вильям зажечь новую свечу, как посередине рыцарской залы стоял уже валет пик, он появился мгновенно; хотя и прихрамывал, будто колченогий. Он не отдал честь; он скрипел, словно разваливался на куски; как видно, немало пришлось ему пережить. Заговорил и он.

— Каждому досталось по свечке, — сказал он, — достанется, верно, и мне, я знаю. Но если нам, валетам, зажигают по одной свечке, то нашим господам нужно зажечь в три раза больше.