- Что?
- Одежда подойдет для долгого путешествия или мне нужно создать что-то более подходящее для тебя? – повторил он свой вопрос.
Создать? В каком смысле?
- А кто сказал, что я собираюсь путешествовать, да еще и пешком?
- Мы идем ко мне домой и первый раз тебе туда нужно попасть именно так, - пожал он плечами с таким видом, словно одолжение мне делал и это я с ним напрашивалась, а он только смирялся с неизбежным. – Так что там насчет одежды? Хотя…не важно это.
Стремительно шагнув ко мне, от молниеносно выкинул одну руку, фиксируя за затылок, а второй с силой нажал у основания шеи. Попытка рвануться загнулась на корню и в глазах померкло.
ГЛАВА 22
Я зло уставился на Снежку, заворачивая её в покрывало. Без комментариев. Так, кажется, принято говорить в мире Младших, когда происходит какое-то дерьмо, а у тебя нет нормального объяснения для окружающих как ты в такое встрял? Только у меня было нечто похуже. Много хуже. Потому что понимание нужно было мне самому, а не кому-то там, кто сожрет любую более-менее стройную ложь, что ты умудришься скормить и все на этом. Попробуй-ка то же самое провернуть с собой, особенно тогда, когда в голове непонятный звон и пустота одновременно и мысли ведут себя, как едва ли не до беспамятства напившийся матрос в сильную качку. Скребутся, возятся беспокойно и абсолютно хаотично, бесполезно силясь вернуть себе нормальное положение в пространстве и тут же терпят постыдное фиаско, расползаясь, даже расплываясь обратно в бесформенную лужу каких-то дурацких сплошных эмоций.
Поэтому, да, без комментариев. Без анализа. Без выводов, упаси Дану. Я пока просто отказываюсь понимать, что случилось. Отказываюсь понимать почему…почему одурел от сопротивления моей ка-хог, почему совсем ошалел от его прекращения и внезапной дерзкой покорности и как покорность может быть дерзкой. Почему застыл, как внезапно отупевший от её вида, бесстыдно раскрывшейся передо мной, требовательно виляющей задницей. Бледно-розовое, с проблеском перламутровой обильной влаги, сногсшибательно дразнящее на белоснежном. Почему я не член в нее загнал, а будто сам весь в нее вошел, провалился, рухнул…Противный местный напиток, так любимый дамами – шампанское. Если его глотнуть прямо из бутылки, едва её открыв, то имеешь шансы обратиться в фонтан. Вот так же было и со Снежкой. Я засадил ей, но в ответ она словно саданула по мне. Везде. Бешеный поток ударил из паха вверх, взрывая мозг с такой силой, что я был почти готов увидеть, как он потечет из моих рта и носа ей на спину, вниз, каким-то чудом только не сбив с ног, повсюду, явно собираясь вырваться наружу через все поры в теле. Ощущения, которые должны быть болью из-за своей дикой интенсивности, но они не боль, а наслаждение. Не от слова «сладко», как всегда, совсем другое. Остро, пронзающе, до невыносимой жгучести, до полного отключения разума, до ослепительной вспышки страха. Я трахал мою Снежку, мой ствол её таранил, мои бедра молотили, мои руки удерживали её как мне было угодно, но откуда же появилось то пугающее ощущение, что это она владеет всем в тот момент.
Хватит, со мной такого не бывает! И больше не будет. Это, ноггл его пожри, не весело, не развлекает, не служит исключительно моему удовольствию, как должно. Все её проклятая вина, поманила тогда в первый раз, завела, сбежала, вся эта суета с похищением, постоянными качелями поддалась-вырвалась, поманила-обломала, вот и замкнуло чуть у меня в голове. Ну ничего, через денек-другой в моей постели от всех этих чудес сверхчувствительности и воспоминаний не останется. Выдолблю их под корень тщательно и с особым рвением. Держись, моя ка-хог, новая жизнь начинается.
- Будь послушной, тихой маленькой преступницей, жемчужинка, полежи тихонечко тут, - пробурчал себе под нос, укладывая её на заднее сиденье оставленного для меня деспотом автомобиля.
Покрывало, в котором её нес, сползло и распахнулось, открывая вид на половину её тела. Лицо отвернуто и скрыто, тонкая выступающая ключица, чуть острое плечо, мягкая окружность груди, увенчанная этим вцепляющимся прямо в мой пах бледно-розовым, почти прозрачная кисть с длинными пальцами, царапавшими плитку пола, поверх её живота, как если бы она тянулась к своему лону, но замерла не доходя совсем немного…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Дернул её к краю сиденья, подхватывая одну ногу под колено и открывая для себя и схватился за ремень, снова в одно мгновенье ополоумев от похоти, но тут же отшатнулся. Я должен этим управлять! Я! Управлять! Я беру эту женщину себе, для моего развлечения, для удовлетворения прихотей, а не для того, чтобы она выносила мне разум не находясь даже при этом сама в сознании.
На секунду захотелось выволочь её из машины, отыметь еще раз, напоследок, прямо на капоте, а потом бросить здесь, уехать прочь и забыть все: вкус, запах, белизну тончайшей кожи, яростные стоны оргазма. Сдалась она мне, тащить домой, дрессировать, учить угождать, спорить…
Почти грубо продвинул бессильное тело назад, дернул шелковую тряпку, прикрывая и захлопнул дверь авто. Брошу. Завтра. Или через неделю. Потом.
Ворота во двор архонта открыл издалека, въезжая сразу без остановки в гараж, выволок отчего-то уже дико раздражающую ношу и пошел по подземному проходу прямиком в подвал, где был постоянный разрыв в Завесе для беспрепятственного перехода. Шагнул в радужную тугую пелену, преодолевая легкое сопротивление магии и выступил в воздух родного мира, собираясь втянуть его полной грудью, но вместо этого закрутился на месте, ошалело озираясь. Ибо моя бесящая вдруг жемчужина исчезла. Испарилась. Только что давила своим смехотворным весом на мое плечо и растворилась, как и не было!
Впереди привычный до боли пейзаж – деревья- исполины, кусты, сплошной ковер покрытой мелкими лазурными цветками мягчайшей травы, позади дрожит и мерцает между двумя каменными нагромождениями проход в мир Младших, но никакой тебе завернутой в шелк девушки. Я для верности даже глянул на ладонь, что только что покоилась на её заднице, удерживая на месте. Она не могла соскользнуть, уж не так, чтобы я ничего не ощутил, даже погруженный в магию перехода. Метнувшись назад, я вмазался лицом и всем телом в нечто твердое, лишь в силу опыта не упав, но из сломанного носа потекла кровь. Будто я и не в тугую воздушную волну влетел, а в натуральную стеклянную стену. Настолько толстую, причем, что она и не треснула под моим напором, но зато солидно так приложила меня.
- Как это вообще… - пробормотал и попытался ввалиться проход уже плечом.
Как насмехаясь, невидимая преграда спружинила и отшвырнула меня назад.
- Поломалос-с-сь? – протяжно-шипящий выговор игривых змеек тару-ушти ни с кем было не перепутать, так что степень моего изумления резко возросла.
Обернувшись, я действительно увидел одну из еланий, непонятно каким образом оказавшуюся здесь, в трех днях ходу до ближайшего их болота, которые они, к слову, не покидают вообще, если мне не изменяет память. Воздух вдали от тяжелых влажных испарений их родных мест вреден им, да и отдаляться от своих священных водоемов, где чаще всего и зачинают своих детей от прохожих, они не любят.
- Заблудилась, дорогая? – спросил натягивая на лицо обманчивую улыбку, а внутренне уже готовясь к какому-нибудь дварфовому дерьму.
Ну не должно быть тут её, не должно. А то чего не должно быть никогда не сулит ничего хорошего. Не в нашем мире уж точно.
- Я то где надо, а вот ты, асраи, похоже нарываешься на перемещение в одно очень-очень неприятное место. - качнув бедрами, тару-ушти стала неторопливо обходить меня по кругу пристально осматривая с ног до головы. И я осознал кто передо мной уже по походке, без дальнейших слов.
Еланьи всегда ходили завлекая и будто у них и внутри вода, что перетекает под кожей, готовая принять любого и под него подстроиться. Здесь же была поступь властительницы, вселенная должна была ковром стелиться к её ногам, а не она под кого-то подстраиваться, ибо в её изящных ручках сила её уничтожить или перекроить как вздумается.