Читать интересную книгу Отбор - Кира Касс

— Это выглядит так, как будто у тебя забит нос. Не слишком привлекательно.

Он взглянул на меня с легким недоумением и кивнул:

— Прекрасно. Тогда, может, просто провести пальцами по волосам?

Я немедленно отрицательно покачала головой:

— У меня в волосах практически всегда полно шпилек. В прическу пальцы не запустишь. И потом, вдруг ты будешь в короне? Ты просто собьешь ее с головы.

Он в задумчивости наставил на меня палец.

— Да, это я как-то не учел. Гм. — Он вновь пошел по комнате дальше, продолжая размышлять вслух, и остановился у тумбочки в изголовье моей кровати. — А как тебе идея потянуть себя за ухо?

Я прикинула.

— А что, мне нравится. Это достаточно просто, чтобы никто не обратил внимания, но не настолько обычный жест, его не спутать с другим. Да, пожалуй, это и будет наш условный знак.

Максон был поглощен чем-то, но обернулся ко мне и улыбнулся:

— Я рад, что ты одобрила. Когда в следующий раз тебе понадобится меня увидеть, потяни себя за ухо, и я приду, как только смогу. Скорее всего, после ужина, — заключил он, пожимая плечами.

Прежде чем я успела спросить, что мы будем делать, если за ухо потянет он, Максон показал на мою склянку:

— А это что за штуковина?

— Боюсь, объяснить это невозможно, — вздохнула я.

Наступила пятница, а с ней и время нашего дебюта в «Вестях столицы». Участие в программе было обязательным, но на этой неделе от нас требовалось лишь присутствовать в кадре. Учитывая разницу во времени, мы должны были явиться к пяти, отсидеть час и отправиться на ужин.

Энн, Мэри и Люси одевали меня с особой тщательностью. На этот раз платье было темно-синее с фиолетовым отливом. Облегающее в бедрах, оно ниспадало сзади гладкими атласными волнами. Мне просто не верилось, что я прикасаюсь к чему-то столь прекрасному. Одну за другой служанки застегнули все пуговички на спине, потом закололи волосы шпильками с жемчужинами. Наряд дополнили крохотные жемчужные сережки и ожерелье из тончайшей проволоки с разбросанными по ней жемчужинками, которые, казалось, парили в воздухе вокруг шеи. На этом приготовления были окончены.

Я посмотрелась в зеркало. Это по-прежнему была я. Такой красивой мне видеть себя еще не доводилось, но из зеркала определенно смотрела я сама. С тех пор как мое имя прозвучало с экрана, мне не давал покоя страх, что из меня сделают нечто неузнаваемое — увешанное драгоценностями и замазанное слоями штукатурки до такой степени, что потом придется неделями соскребать все это. Но на данный момент я по-прежнему оставалась Америкой.

И, как это всегда со мной случалось, я обнаружила, что покрылась испариной, пока шла из комнаты в помещение, использовавшееся для записи королевских обращений. Нам велели явиться за десять минут. Для меня это значило быть за пятнадцать. А для девушек вроде Селесты — скорее за три. Так что наше прибытие в студию изрядно растянулось.

Повсюду сновали толпы людей, занятых последними приготовлениями к съемке. На сцене в несколько ярусов установили сиденья для Избранных. Члены совета, узнаваемые в силу многолетних еженедельных мельканий в эфире «Вестей», были уже здесь, изучали свои шпаргалки и поправляли галстуки. Стайка конкурсанток охорашивалась перед зеркалами и оглаживала свои экстравагантные платья. Вокруг кипела бурная деятельность.

Я оглянулась и стала свидетельницей нескольких мгновений из жизни Максона. Его мать, прекрасная королева Эмберли, убрала с его лба выбившуюся непокорную прядь. Молодой человек одернул пиджак и что-то сказал ей. Она ободряюще ему кивнула, и Максон улыбнулся в ответ. Я бы понаблюдала за ними еще, но тут явилась Сильвия, чтобы отвести меня на место.

— Проходите наверх, леди Америка, — сказала она. — Можете сесть, где захотите. Передний ряд уже весь занят. — Все это она произнесла с сочувственным видом, как будто была убеждена, что принесла мне плохую новость.

— Ой, спасибо, — обрадовалась я и довольная отправилась на самый верх.

Подниматься по узким ступенькам в обтягивающем платье и в состоящих из одних ремешков босоножках на высоком каблуке было не слишком удобно. Неужели обязательно было их надевать? Все равно под длинным платьем мои ноги никому не видны. Однако я справилась. В студию вошла Марли. Увидев меня, замахала рукой и устремилась ко мне. То, что она предпочла сесть со мной, хотя могла бы занять место во втором ряду, значило для меня очень много. Она умела быть верной. Из нее должна выйти отличная королева.

На ней было переливающееся желтое одеяние. С белокурыми волосами и загорелой кожей, Марли, казалось, излучает сияние.

— Марли, какое платье! Ты выглядишь фантастически!

— Ах, благодарю. — Она залилась румянцем. — Я боялась, что будет перебор.

— Вовсе нет! Поверь мне, оно изумительно на тебе выглядит.

— Я хотела с тобой поговорить, но ты все не появлялась. Может, завтра получится? — шепотом спросила она.

— Конечно. В Женском зале, да? Завтра как раз суббота, — так же едва слышно отозвалась я.

— Договорились, — ответила она.

Сидевшая прямо перед нами Эми обернулась:

— Мне кажется, у меня сейчас вся прическа развалится. Девочки, вы не могли бы посмотреть?

Без единого слова Марли запустила тонкие пальцы в локоны Эми и проверила, как держатся шпильки.

— Так лучше?

— Да, спасибо, — вздохнула Эми.

— Америка, у меня на зубах нет помады? — спросила Зои.

Я повернулась налево и обнаружила ее отчаянно растягивающей губы в улыбке, обнажавшей все тридцать два безупречно белых зуба.

— Нет, все в полном порядке, — заверила я и краешком глаза заметила, как Марли закивала в подтверждение моих слов.

— Спасибо. Как он умудряется сохранять такое спокойствие? — Зои указала на Максона, который о чем-то беседовал с членом съемочной группы.

Она наклонилась вперед, так что голова оказалась между колен, и глубоко задышала, пытаясь справиться с волнением.

Мы с Марли переглянулись с широко раскрытыми от изумления глазами, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. Глядя на Зои, делать это было трудновато, поэтому мы принялись рассматривать, во что одеты остальные. На нескольких девушках были платья обольстительных красных и ярких зеленых оттенков, а вот в синем, кроме меня, никого. Зато Оливия вырядилась в оранжевое. Я, конечно, в моде не разбиралась, но мы с Марли сошлись во мнении, что зря ее никто не отговорил от такого наряда. Кожа у нее казалась какой-то зеленоватой.

За две минуты до того, как включили камеры, до нас дошло, что зеленая она не из-за платья. Она с шумом извергла содержимое желудка в ближайшую мусорную корзину и рухнула на пол. Рядом с ней тут же материализовалась Сильвия. Со лба Оливии утерли пот, а ее саму пересадили в задний ряд с небольшой емкостью в ногах — на всякий случай.

Прямо перед ней сидела Бариель. Со своего места я не слышала, что она прошипела бедняжке, но, судя по выражению лица, она готова была пришибить Оливию, если ту настигнет очередной приступ тошноты.

Я подумала, что Максон наверняка должен был обратить внимание на это маленькое происшествие, и вскинула голову, чтобы посмотреть, отреагировал он на него как-то или нет. Однако его взгляд оказался устремлен вовсе не на Оливию, а на меня. Быстро — так быстро, что любой другой человек решил бы, что принц просто почесался, — Максон поднял руку и потянул за мочку уха. Я повторила его жест, и мы оба отвернулись.

Мысль, что сегодня вечером после ужина Максон ко мне зайдет, обрадовала.

Внезапно заиграл гимн, и на небольших экранах, развешенных по периметру комнаты, появился национальный герб. Я поерзала и распрямила спину. Сейчас я была в состоянии думать лишь о том, что сегодня вечером семья увидит меня по телевизору, и хотелось, чтобы они могли мной гордиться.

Король Кларксон с трибуны заговорил о непродолжительном нападении на дворец, полностью провалившемся. Я, впрочем, не сказала бы, что оно не имело успеха. Большинство из нас были напуганы до чертиков. Одно заявление следовало за другим, и я изо всех сил старалась вникать во все, что говорилось, но это оказалось очень сложно. Я-то привыкла воспринимать новости, устроившись калачиком на уютном диване с миской попкорна, с комментариями родных.

Повстанцы фигурировали во множестве выступлений: на них возлагали ответственность то за одно, то за другое. Строительство дорог в Самнере шло с отставанием от графика из-за бунтовщиков, и нехватка местных чиновников в Этлине объяснялась тем, что тех отправили в Сент-Джордж, поскольку местные власти не справлялись с беспорядками, спровоцированными все теми же преступниками. Я представления не имела ни о том ни о другом. Сравнивая то, что я видела и слышала, пока росла, и то, что я успела узнать за время пребывания во дворце, я начала задаваться вопросом, что вообще известно о повстанцах. Может, конечно, я что-то не так понимала, но мне казалось, нельзя сваливать все, что в Иллеа шло не так, на происки отдельных групп.