рядом ни одного из собутыльников. Он нашел другую работу и на новом месте ни с кем близкого знакомства не заводил, стерегся как мог. Он думал: на любую привычку должна найтись отвычка, он справится. Только нужно, чтобы время ему помогло. Надюха вряд ли вернется. Просто не поверит. Но подыхать от некроза печени, валяясь отекшим вонючим синяком где-нибудь возле мусорных баков, или на пропыленной скамье автобусной остановки, или в подвале дома, предназначенного под снос, он не желал.
У него есть Патрик, пес не оставит.
Им обоим нравилось быть вместе, и в особенности они любили прогулки в предзакатный час, в тот промежуток времени, что между ужином и поздним чаем. Для вечернего променада они брали с собой бутылку воды в рюкзаке и резиновый мячик, с которым Патрик охотно играл. Отметившись на собачьей площадке, отправлялись изучать окрестности, чтобы не было скучно.
Сегодня решили идти на пруд, расположенный в полукилометре от их высоток, тот по счастливой прихоти градостроителей не был засыпан мусором и закатан в асфальт, а даже слегка облагорожен несколькими скамейками по бережку и двумя «языками» деревянных мостков над колышущейся водорослями зеленоватой водицей.
Анатолий наметил обучить песеля тонкостям науки выживания, доведись им обоим доскрипеть до сталкерских времен. Или до зомби-апокалипсиса, к примеру.
Хорошая программа на вечер, оттого и расположение духа у Анатолия было прекрасное. Не следовало допускать, чтобы его испортили бестактные вопросы дамочки в майорских погонах.
Хотя она не виновата. Она не знает.
Она знает только, что Кожемяка – сантехник, а те, как известно, любят заложить за воротник.
Тем не менее грубость безнаказанной оставлять негоже, и он добавил сурово:
– А хоть бы и так. Ты мне не мамка.
– За «мамку» ответишь, – хмыкнула повеселевшая «Виолетта» и отсоединилась.
Женщины. Настроение меняется по пять раз за минуту.
Однако эти два телефонных разговора все же вывели нервную систему Толяна из равновесия. Во-первых, ему дико захотелось выпить. И это было скверно, потому что внешних раздражителей возле него не наблюдалось, а тяга тем не менее возникла.
Во-вторых, дребезжащий стариковский тенорок не выходил из головы. Зудел и зудел под черепом фантомным отголоском. От этого зуда стало тошнить, и Кожемяка подивился такому феномену.
А ты, Толян, оказывается, впечатлительный.
Ничего, сейчас они с песелем погуляют, подышат вечерним свежим воздухом, кровь по сосудам разгонят, и все пройдет.
Марианна с облегчением ткнула в красный кружок на дисплее смартфона, отсоединяясь.
С сантехником все в порядке. Можно до утра отложить все нерешенные задачи, принять наконец душ, о котором она мечтала с самого утра, заказать пиццу из «Додо» или блинов из «Теремка», вкусно поужинать, запив фастфуд чайком, привезенным Сашкой, и лечь спать. И сладко уснуть. Она намаялась за сегодня.
Марьяна поднялась с пуфика, оставшегося в прихожей от прежних хозяев, отправилась на кухню. Это помещение в десять квадратов станет на ближайшие дни ее штаб-квартирой, а также спальней и кабинетом. Ну, и кухней, конечно.
Вместо обеденного стола – подоконник.
Занавесок на окнах не было.
Темнеть на улице не собиралось.
Диванчик узкий, жесткий и, как выяснилось, местами продавленный.
Она забыла прихватить из дома тапочки. Пол пыльный. Она брезглива.
Путято, ты не авантюристка.
Ты идиотка.
Завтра же необходимо разобраться с проблемой, чтобы к вечеру вернуться домой. К тазикам и ковшикам, родимым.
Вазочку с васильками она поставила на холодильник. Цветочки весело топорщились и, казалось, подмигивали Марьяне. Она первым делом позаботилась о букетике, как и собиралась, и лишь после этого отправилась потрошить колдуна.
Самое противное в текущем деле было то, что Путято в нем ничего не понимала. От слова «совсем». Поэтому решение завтра же его закрыть было чистой воды волюнтаризмом.
Ягин псих? Пожалуй. Мания величия налицо. Но у кого этой хвори сейчас нет? Каждый из себя воображает нечто, причем нечто немаловажное.
Вздорный старик, тщеславный и, судя по его отношению к сантехнику, злопамятный.
Ну, а дальше что? Высказал он свое пожелание Кожемяке, тот ругнулся в ответ, опошлив процесс колдовства. И чувствует себя после этого пацан неплохо. Бодр, задирист и весел.
Может, не усложняй, Марьяна? И закроешь дело к завтрашнему вечеру, тем более что оно уже само схлопнулось при живом участии Пастухова.
«Может, и закрою», – сонно подумала Марианна, угнездившись наконец на диванчике и укрывшись простыней по пояс, чтобы не было жарко.
Снился ей трионикс Адольф, который при виде Марьяны в купальнике и парео принялся неуклюже выбираться из своего тазика, превращаясь на ходу в огромного серого гусака. Вытянув шею и растопырив крылья, гусак-трионикс кинулся на нее с шипением, нацелившись ущипнуть страшным клювом за голую лодыжку. Марьяна, взвизгнув, бросилась наутек. От погони оторвалась, но заблудилась. Пробегая заброшенными гаражами мимо покосившихся ворот и ржавых кузовов машин, услышала завывание пожарной сирены. Заметалась в панике, не зная, куда бежать – впереди был тупик. Сирена все гудела, нагнетая ужас.
Было утро, ее разбудил телефонный звонок, а не сирена. Она не вдруг сумела понять, где она и почему именно здесь. Не сразу отыскала мобильник среди разнородных предметов, заполонивших подоконник.
Номер был незнакомый.
– Слушаю, – слабым голосом проговорила она в трубку.
В трубке шелестело и вздыхало.
– Вас слушают, говорите, – повторила Марьяна, начиная раздражаться, и собралась вызов прервать, но динамик ожил.
– Тут связь хреновая, – донесся до нее мужской голос, который она не сразу узнала. – Сейчас слышно?
– Слышно, – подтвердила Марьяна, усаживаясь с ногами на диванчике и заправляя за уши длинные пряди русых волос. – Чего тебе надо, сантехник, в такую рань? И почему с чужой мобилы?
– Да блин, тут такое дело… Помощь нужна. Кроме тебя, не к кому. Я свой «Самсунг» утопил со всеми контактами, а визитку твою медсестра у меня в кармане нашла.
– Погоди, погоди, – забеспокоилась Марьяна. – Какая медсестра? При чем тут медсестра? Ты что, загремел в больницу?
– Прикинь. Загремел. А Патрик всю ночь у них на КПП драл глотку. Пацаны там служат нормальные, взяли к себе на передержку, а он им устроил отдых от трудов. Приходили уже с утречка скандалить на сестринский пост, мне Зиночка доложила. А что – я? Ничего не могу в моей ситуации. А они психанут и вышвырнут. Мне без Патриция никак нельзя. Поможешь? Потому что продержать меня здесь могут до завтрева, а то и дольше.
– Ну конечно, какие вопросы. Что нужно? За собакой приехать? Отправлю кого-нибудь из ребят, заберут. Пристроим на сутки к нашим служебным, без проблем. Ты в какой клинике?
– Отличненько, – обрадовался Кожемяка. – Меня в 76-ю доставили, в нашем же районе. У них там несколько ворот, нужны южные.