вполне очевидными. Это роман о гедонизме и моральном разложении аристократии. Самовлюбленные Мертей и Вальмон неоправданно жестоки, безгранично эгоистичны, а еще лицемерны и коварны. Они прекрасны в качестве героев романа. Но вряд ли кому-то захочется, чтобы такие люди управляли его страной. С другой стороны, в разные годы критики отмечали, что Шодерло де Лакло и сам входил во влиятельные круги. Ему покровительствовал Луи Филипп II, герцог Орлеанский, и поговаривали, что романом зачитывалась сама Мария-Антуанетта. Полагаю, Шодерло де Лакло преследует две цели: он хочет показать читателям, что никому из нас не чуждо лицемерие, ведь мы судим маркизу де Мертей и виконта де Вальмона за коварство, но при этом не слишком скрываем, что хотим быть похожими на них. Они – аристократы – лишены нравственности. Но складывается впечатление, будто Шодерло де Лакло, подмигнув, говорит, что мы все в некоторой степени безнравственны.
Несмотря на неоднозначность романа, я считаю, что к финалу Шодерло де Лакло дает читателям понять, что маркиза де Мертей и виконт де Вальмон – невероятно жалкие существа, которые в корне заблуждались в своих представлениях о реальности. Они вели себя так, словно видели всё гораздо четче, чем окружающие. Но все же они упустили кое-что очевидное для остальных: их поведение объяснялось стремлением оградить себя от боли настоящей любви. Автор говорит нам, что не стоит идти на поводу у цинизма. Этот путь может показаться самым разумным, зрелым и прагматичным. Однако, ступая на него, человек упускает истинные радости жизни. Без уязвимости нет ни настоящего доверия, ни настоящей близости. Держась на расстоянии и строя из себя кукловодов, два коварных антигероя в итоге живут так, словно лишь смотрят на сцену, не участвуя в действии. Лучше испытать настоящие чувства и пережить боль унижения, чем не ощутить ничего и умереть бесчувственным и полным сожалений.
Но главный фокус этой книги в том, чтобы обманом заставить нас, читателей, захотеть оказаться на месте этих двух соблазнительных неудачников. Это напоминает мне миф о «французскости», которая символизирует «побег», казалось бы, в менее скованный и более интересный мир. Во многих отношениях это действительно миф, ведь французы чрезвычайно скованны и консервативны даже в том, что касается измен. Но нам хочется быть маркизой де Мертей и виконтом де Вальмоном, как хочется быть французами: мы хотим стать привлекательнее, утонченнее, смелее, образованнее, чем на самом деле. Однако мы понимаем, что в реальности все гораздо сложнее, а быть тем, кем не являешься, просто невозможно, как ни крути.
Порой у маркизы де Мертей проглядывают «реальные» черты. Она говорит Вальмону, что когда-то они по-настоящему любили друг друга и были счастливы вместе. Но снова пойти на такой риск она не может: ей нужно держаться на расстоянии и контролировать свои эмоции, ведь этого требует игра, которую они ведут. Во многих отношениях Мертей – персонаж, более всего напоминающий автора. Обращаясь к Сесиль, она говорит, что важнее всего при написании письма не забывать, что пишешь его не для себя, а для получателя. «Vo u s devez donc moins chercher à lui dire ce que vous pensez, que ce qui lui plaît davantage». («Поэтому вам надо стараться говорить ему не столько то, что вы думаете, сколько то, что ему больше понравится».) Именно так маркиза де Мертей составляет собственные письма. Но еще именно так Шодерло де Лакло пишет роман: он создает восхитительно коварных героев, за которыми интересно наблюдать. Таким образом он обличает наш самообман.
Эта книга не столько о счастье, сколько о его обесценивании и превращении в товар. Вальмон хочет того, чего хочет. Однако он хочет этого, только чтобы доказать, что на самом деле не хочет ничего и не заботится ни о чем. (Если Франсуаза Саган – королева bof, то Вальмон – король.) Но истина проста: он скрывает свои настоящие чувства, потому что боится их. Правда в том, что он действительно влюблен в президентшу де Турвель («настоящая любовь»). Ему не хочется завоевать ее ради пари. Ему на самом деле хочется быть с ней, однако он не может вынести ни силы собственных чувств, ни возможности услышать отказ. Один критик сказал, что с президентшей де Турвель Вальмон испытывает «самозабвенное счастье», и это именно то, с чем он не в силах справиться: ему претит мысль, что в нем зарождается чувство, которое не поддается контролю и заставляет его забыть о себе. Именно поэтому в конце их отношений он неуклюже сообщает госпоже де Турвель, что вынужден порвать с ней по причинам, «от него не зависящим». На самом деле его контролю не подвластно лишь то, что он по-настоящему влюбился в нее. Вальмон – неординарный, сложный и удивительный персонаж: презренный, обаятельный, отвратительный, сломленный. Когда Джаред Харрис исполнял эту роль на сцене, он сказал, что невозможно сыграть такого героя, не почувствовав «некоторое отвращение к самому себе».
Мертей прибегает к подобному самообману. Она образец самоконтроля: женщина, которая внимательно анализирует поведение мужчин, чтобы узнать, как лучше всего заполучить доступные им свободы, но в то же время изучает и чего ожидают от женщин, чтобы притворяться, будто ведет себя именно так. Если она освоит это искусство, то сможет делать что угодно, не сталкиваясь ни с цензурой, ни с критикой. В ее жизни есть нечто глубоко трагичное и расчетливое. В ней чувствуется что-то нечеловеческое, как в роботе или репликанте из «Бегущего по лезвию»[26]: она тщательно изучила поведение людей, но разобралась в нем столь хорошо, что потеряла собственную человечность. Например, ей нравится заниматься сексом с мужем, и она испытывает при этом удовольствие, но специально скрывает свою истинную реакцию, чтобы муж считал, что она входит в число женщин, которым секс не доставляет радости (то есть что она «фригидна»), а потому не заподозрил бы ее в изменах. В конце концов Мертей запутывается в паутине собственной лжи и начинает лгать себе о том, что на самом деле чувствует по отношению к Вальмону.
Роман Les Liaisons Dangereuses преподносит нам простой, но важный урок о счастье: счастье в правде, а не в притворстве. Если выдаешь себя за того, кем не являешься, – и особенно если изображаешь чувства, которых не испытываешь, – рано или поздно об этом станет известно. Если Les Misérables показывают, как бессмысленно счастье перед лицом страданий окружающих, то Les Liaisons Dangereuses делает еще один шаг вперед. В этой книге говорится об одной из худших вещей, на которые способен человек: о намеренном и упорном разрушении чужого счастья. Маркиза де Мертей и