В 1986 году президент Рейган и генсек Горбачев встретились в Рейкьявике по проблеме контроля обычного вооружения. Тогда было предложено также избавиться от всего ядерного оружия. Оба руководителя уединились и очень близко подошли к идее, что необходимо отказаться от всего ядерного оружия. Но они тогда не смогли этого сделать. У них были официальные советники, которых пугали возможные последствия такого решения. Кроме того, в случае положительного решения необходимо было бы свернуть систему ПРО, потому что эта система может быть использована не как оборонная, а как наступательная сила. Но оба лидера тогда так и не воспользовались моментом и не провели решение, которое могло бы изменить весь ход истории.
Сейчас политики США предлагают вернуться к тому, о чем шла речь в 1986 году в Рейкьявике. Это, как мне кажется, создаст благоприятную атмосферу в обществе. Лучше всего начинать это движение в одностороннем порядке. Мир будет значительно более спокойным, если мы будем делать это, несмотря на то что у Ирана, Израиля, Пакистана или других стран будет это оружие, даже если они не захотят от него отказываться. У каждой страны есть право на собственный путь.
Мое глубокое убеждение состоит в том, что наше будущее не предрешено. Оно в наших руках. Все наши нынешние модные беспокойства, все наши сегодняшние догмы, возможно, устареют уже через два-три года, и мои ереси тоже, может, скоро устареют. Наше будущее находится в руках наших детей и внуков. Мы должны дать им свободу, чтобы они создавали свои собственные ереси.
Смертоносное любопытство
Знаменитый советский академик, лауреат всевозможных премий, Герой труда, один из главных специалистов по проблемам управляемого термоядерного синтеза Лев Арцимович определил науку как «уникальную возможность удовлетворения собственного любопытства за государственный счет».
Думаю, что древнекитайский химик, растирая в каменной чашке смесь из селитры, серы и древесного угля, вовсе не собирался умирать. Возможно, он даже остался жив после того, как особо сильно стукнул ступкой по получившемуся пороху. Может, даже не сильно покалечился. Это было ценой за удовлетворенное любопытство. Причем любопытство то было настолько бескорыстным, что история не оставила и имени этого гения.
Зато в истории осталось имя Альфреда Нобеля. Ценой его любопытства стали жизни младшего и любимого брата Эмиля и пятерых случайных прохожих, оказавшихся недалеко от дома, в котором он создавал свой динамит. В лаборатории рвануло в момент, когда Альфреда там не было. Рвануло так, что от помещения почти ничего не осталось, а живший рядом престарелый отец ученого, Эмануэль Нобель, получил сильнейшую контузию и сошел с ума.
Само собой разумеется, у Альфреда Нобеля, вооруженного работами предшествовавших ученых, возможностей по уничтожению человечества было значительно больше, чем у древнего китайца. И чем дальше, тем этих возможностей у ученых прибавляется. Как знать, что было бы сейчас на месте Рима, если бы реакция ядерного распада была бы чуть проще, а у Энрико Ферми, которого интересовали бета-распад и нейтронное облучение, — получилось.
Правда, Энрико был весьма осторожным ученым. Это он впервые высказал «сумасшедшую» идею о том, что ядерный взрыв может привести к синтезу из дейтерия[8] (если он будет присутствовать в зоне взрыва в необходимом количестве) атомов гелия, а это способно породить значительно более мощный термоядерный взрыв. Задание опровергнуть «такую чепуху» было дано двум не менее серьезным, чем Ферми, физикам — Эдварду Теллеру и Эмилю Конопински. Они засели за работу посчитали и выдали ответ: то, что сказал Ферми, вполне возможно. Теллера расчеты увлекли настолько, что позже именно он возглавил американский проект по созданию водородной (термоядерной) бомбы.
Результаты проверки тогда насторожили ученых, и они задались вопросом: а не вызовет ли мощный ядерный взрыв, скажем, в океане, грандиозный термоядерный взрыв всей планеты. Ведь дейтерия в нем содержится не так и мало — в кубометре воды примерно 20 граммов. К счастью, расчеты показали, что такой концентрации для начала цепной термоядерной реакции будет недостаточно. Но ученые-скептики не успокоились и задали новый вопрос, еще более серьезный: а не приведет ли мощный ядерный или термоядерный взрыв в атмосфере к цепной реакции синтеза азота. Проще говоря, а не вспыхнет ли при взрыве вся атмосфера так, как вспыхивают пары бензина, если в них чиркнуть спичкой. Просчитать вероятность такого исхода доверили все тем же Теллеру и Конопински. Скоро на свет появился доклад ЬЛ-602 (ЬЛ — Лос-Анджелес, ибо считали ученые именно в этом городе), в котором на 22 страницах подробно, с расчетами и графиками, было объяснено, что вероятность подобного развития событий крайне мала. Наша атмосфера — слишком разреженная для того, чтобы произвести цепную реакцию. Тут как с дорожкой из костяшек домино: они будут падать цепочкой только в том случае, если одна костяшка при падении дотянется до другой. Если расстояние между ними больше — цепочки падений не получится. Так вот, расстояние между атомами в нашей атмосфере слишком велико.
В конце своего доклада ученые приписали: «Однако существует возможность того, что в атмосфере могут возникнуть другие, более простые виды горения… Сложность аргументации и отсутствие удовлетворительных экспериментальных данных делают дальнейшую работу по этому вопросу крайне желательной».
Конечно, никакой дополнительной работы по тому вопросу уже не проводилось. Риск, что при испытании первого ядерного заряда атмосфера все-таки рванет, оценивался некоторыми учеными так: 1: 3 000 000. Это даже несколько больше, чем шанс выиграть по лотерейному билету миллион долларов. Но ведь кто-то же его выигрывает, этот миллион, для кого-то шанс выпадает.
Доклад LA-602 был засекречен и пролежал в архивах полстолетия. Потом человечество узнало о том, какой опасности оно подвергалось 16 июля 1945 года, когда на полигоне в штате Нью-Мексико (США) была взорвана первая в истории атомная бомба.
В 1999 году, когда в Брукхейвенской национальной лаборатории (Аптон, штат Нью-Йорк, США) готовился к запуску релятивистский коллайдер («сталкиватель») тяжелых ионов RHIC, скрыть от общественности тревогу ученых было уже невозможно. Тогда, 10 лет назад, Уолтер Вагнер опубликовал в «Scientific American» статью, в которой напугал всех возможностью образования в коллайдере микроскопической черной дыры, которая начнет пожирать нашу планету и — сожрет ее.
Вполне возможно, что человек уже не раз создавал микроскопические черные дыры. Теоретически предсказано, что они могут возникать в результате ядерной или термоядерной реакции. В эпицентре ядерного взрыва, например. Такие дыры назвали «квантовыми». Однако для людей они не опасны — вылетают из этого взрыва с околосветовыми скоростями и просто протыкают Землю за долю секунды, не нанося ей никакого урона.
Другое дело — черная дыра, которая может возникнуть в коллайдере. Тут ее скорость может быть значительно меньше, вплоть до нулевой. И если такая дыра возникнет, она сразу провалится в Землю — пролетит к центру планеты, где после нескольких колебательных движений успокоится. Но она начнет подъедать падающую на нее материю, причем этот процесс будет ускоряться по мере роста массы дыры. И вот тут есть несколько вариантов. В оптимистическом варианте, процесс пожирания может занять несколько миллиардов лет. В этом случае Землю сначала поглотит раздувшееся до размеров красного гиганта Солнце. А уже потом дыра съест и планету, и звезду — и на этом успокоится. Если наша Вселенная имеет два скрытых измерения, то, по расчетам ученых, процесс поглощения растянется на еще больший срок. Однако, скорее всего, такое скрытое измерение — одно, а значит, по тем же расчетам, дыра сожрет Землю за 27 лет.
По последнему сценарию, примерно через 15 лет после начала процесса Земля начнет заметно разогреваться, потому что когда черная дыра интенсивно поглощает вещество, часть его — около половины — излучается в виде энергии, и эта энергия будет все больше подогревать нашу планету. На Земле начнется бурная вулканическая деятельность, атмосфера затянется тучами и станет непригодной для дыхания. Так что до самого грандиозного коллапса мы уже не доживем.
Развенчать страшилку взялся сотрудник Института перспективных исследований (Принстон, Нью-Джерси, США) Франк Вильчек. Основным его доводом было то, что дыра, если она возникнет, должна исчезнуть почти сразу после возникновения. Ибо еще в 1975 году знаменитый английский физик-теоретик Стивен Хокинг рассчитал, что черная дыра не только поглощает, но и излучает — тем интенсивнее, чем меньше ее масса. Проще говоря, микроскопическая черная дыра должна испариться сразу по образовании, за 10–80 секунды. Хотя это только расчеты, а на практике процесса Хокинга никто не наблюдал. Но и опровергнуть его теоретические построения пока никто не смог, так что выглядят они очень убедительно.