Читать интересную книгу Король Матиуш Первый - Януш Корчак

Церемониймейстер внес ларчик, в котором хранилась королевская печать. Одно за другим вкладывали приглашения в конверты и на расплавленном красном или зеленом сургуче оттискивали королевскую печать.

Матиуш внимательно следил за каждым движением помощника статс-секретаря. Раньше эта церемония казалась ему скучной и ненужной. Он сердился, что приходится тратить столько времени на такие пустяки. Но сегодня он понял, почему короли придают этому такое большое значение.

Незапечатанными остались три письма. Министрам эта процедура надоела. От скуки они закурили сигары и тихо переговаривались между собой, хотя этикет не разрешает разговаривать в то время, когда королевской печатью запечатывают письма. Но министры ни о чем не подозревали. Посвященных в тайну было трое: Матиуш, канцлер и министр юстиции. Потом, когда все выяснилось, министр иностранных дел был в претензии: почему ему ничего не сказали?

Помощник статс-секретаря чуть побледнел, но внешне оставался совершенно спокоен, даже руки у него не дрожали. Когда очередь дошла до последних трех конвертов, он вдруг закашлялся и полез в карман за носовым платком. И вместе с платком так ловко вытащил точно такие же листки бумаги, запихнув в карман приглашения, что никто, кроме трех посвященных, ничего не заметил.

– Прошу прощения, ваше величество, – непринужденно сказал он, – у меня в кабинете выбито стекло, и я немного простужен…

– Ну что вы, это я должен перед вами извиниться. Ведь стекло-то разбил я, когда мы играли в снежки, – также непринужденно ответил Матиуш.

Помощник статс-секретаря рад-радехонек – думает, пронесло. Но не тут-то было!

– Господа министры, прошу внимания. Немедленно отложите сигары! – прогремел в тишине бас министра юстиции.

Все поняли: что-то стряслось. А министр юстиции нацепил на нос очки и, обращаясь к помощнику статс-секретаря, объявил:

– Именем закона вы арестованы за шпионаж и предательство. Согласно параграфу 174, это преступление карается смертью через повешение.

У помощника секретаря беспокойно забегали глаза, на лбу выступили крупные капли пота, но он не подал вида, что струсил.

– Господин министр, это недоразумение! Я ничего не понимаю! Я простужен, у меня кашель, потому что в кабинете разбито стекло. Мне необходимо пойти домой и лечь в постель, – лепетал помощник секретаря.

– Нет, приятель, никуда ты не пойдешь! В тюрьме сразу тебя вылечат, не беспокойся!

Двери растворились, в зал вошли пять тюремщиков и надели предателю на ноги и на руки кандалы.

– Что такое? Что случилось? – галдели ошалело министры.

– Сейчас увидите. Пожалуйста, ваше величество, вскройте эти конверты.

Матиуш вынул из конвертов поддельные письма и прочел вслух:

«Теперь, когда черные короли за меня, мне на вас наплевать. Один раз я разбил вас и еще разобью. Тогда вы станете шелковыми. А пока объявляю вам войну.»

В это время пятый тюремщик извлек из кармана помощника секретаря вместе с носовым платком три скомканных приглашения на открытие парламента.

Закованному в кандалы узнику велели подписать протокол, что все это правда. И срочно вызвали по телефону статс-секретаря, который немедленно примчался чуть живой от страха.

– Ах, мерзавец! – возмущался он. – Я хотел сам прийти, а он упросил поручить это ему. Сказал, что в цирке очень интересная программа, и даже билет мне купил. А я-то, дурак, поверил!

На суд прибыли пять генералов: военных юристов.

– Подсудимый, вы должны говорить только правду. Это может облегчить вашу участь. Если вы будете врать и изворачиваться, вы погибли!

– Я буду говорить правду.

– Когда вы стали шпионом?

– Три месяца назад.

– Что побудило вас вступить на этот преступный путь?

– Я проигрался в карты, а денег у меня не было. Как известно, карточный долг полагается платить в течение двадцати четырех часов. Вот я и взял казенные деньги…

– Значит, вы совершили растрату?

– Я рассчитывал вернуть деньги, когда выиграю.

– Ну и что дальше?

– Я снова проиграл.

– Когда это было?

– Примерно полгода назад.

– А потом? Рассказывайте!

– Потом я все время боялся: вот будет ревизия и меня арестуют. Наконец мне стало невмоготу жить в вечном страхе, я поехал за границу и предложил иноземному королю свои услуги.

– Сколько он вам платил?

– Как когда; за важные сообщения – много, за мелкие – гроши. За это дело мне была обещана крупная сумма.

– Господа судьи, – начал свою речь министр юстиции, – этот человек совершил три преступления: первое – растрата казенных денег; второе – шпионаж и третье, самое чудовищное, – он хотел, чтобы снова вспыхнула война и погибли тысячи ни в чем не повинных людей. Согласно параграфу 174, я требую для него смертного приговора. Поскольку обвиняемый человек штатский, расстрел заменяется виселицей. Что касается статс-секретаря, он должен нести ответственность за своего подчиненного. Я и сам не прочь сходить в цирк, но на такое важное заседание он не имел права присылать своего заместителя, который оказался к тому же шпионом. За такое серьезное упущение по службе полагается по закону тюремное заключение сроком на шесть месяцев.

Судьи-генералы удалились на совещание.

– Как же так? Ведь шпион говорил, что это сделает сам секретарь, а не помощник? – шепотом спросил Матиуш у канцлера.

– Ах, ваше величество, сведения шпионов никогда не бывают абсолютно точными! Если они станут расспрашивать, что да как, это может показаться подозрительным и их арестуют.

– Это он здорово придумал – арестовать его только на заседании. А меня так и подмывало отдать приказ, чтобы его тогда же взяли под стражу, – не унимался Матиуш.

– Что вы, ваше величество, разве так можно! Самое лучшее – прикинуться, будто ничего не подозреваешь, поймать мошенника на месте преступления, и дело в шляпе!

Церемониймейстер трижды ударил серебряной булавой по столу: в зал вошли судьи-генералы.

– Именем закона объявляем приговор. Секретаря – на месяц в тюрьму, его помощника – повесить.

Приговоренный к смерти так громко плакал и просил о помиловании, что Матиушу стало его жалко.

Он вспомнил, как судили его самого и только благодаря тому, что судьи разошлись во мнении, расстрелять его или повесить, он, Матиуш, остался жив.

– Государь, в вашей власти помиловать преступника. Смертную казнь, если на то будет ваша королевская воля, можно заменить пожизненным заключением.

И Матиуш, не колеблясь, написал на приговоре:

Заменить пожизненным заключением.

А теперь угадайте, когда Матиуш лег спать?

В три часа ночи.

XXXIV

Матиуш еще завтракал, когда явился журналист:

– Ваше величество, мне не терпится показать вам сегодняшнюю газету. Она, несомненно, вам понравится.

– А что там нового?

– Извольте сами посмотреть.

Матиуш взял газету. Почти во всю первую страницу рисунок: он, Матиуш, на троне, а перед троном на коленях – тысячи детей с букетами цветов. Под рисунком стишок, в котором неизвестный поэт превозносит его до небес, называя самым великим владыкой от сотворения мира, самым великим реформатором, сыном солнца и братом богов.

Ни рисунок, ни стишок Матиушу не понравились, но он промолчал, боясь обидеть журналиста.

На второй странице красовалась фотография Фелека, а под ней большая статья: «Первый в мире министр-ребенок». И снова неумеренные похвалы Фелеку: какой он мудрый, храбрый! Матиуш одолел взрослых королей, а он одолеет взрослых министров.

И еще там было написано: «Большие плохо управляют государством, потому что не умеют бегать. А бегать им не хочется, потому что они старые и у них болят кости».

И в таком духе целая газетная страница!

Это тоже не понравилось Матиушу: зачем хвастать раньше времени и ругать взрослых?

Внизу, где мелким шрифтом печатались происшествия, Матиуш прочел нечто заставившее его насторожиться:

«Грандиозный лесной пожар».

– Да, да, горит самый большой королевский лес, – подтвердил журналист.

Матиуш кивнул, давая понять, что сам видит, и углубился в чтение заметки. Причина пожара объяснялась тем, что лесорубы бросили горящий окурок.

– Странно… – бормотал журналист. – Я понимаю, летом, в сушь, лес может загореться от папиросы, но сейчас, когда только что стаял снег… Очень странно! И потом, ходят слухи о каком-то взрыве. А при лесных пожарах, насколько мне известно, взрывов не бывает.

Матиуш молчал.

– А вы что думаете об этом, ваше величество? – пристал газетчик. – По-моему, тут что-то нечисто.

Голос у него сделался, тихий, вкрадчивый, и Матиуш почему-то подумал: «С ним надо держать ухо востро».

Журналист закурил папиросу и переменил тему разговора.

– Говорят, статс-секретаря приговорили вчера к месяцу тюрьмы. Я не сообщил об этом в нашей газете, полагая, что детей не интересуют дела взрослых. Вот приключись что-нибудь с их министром, тогда другой разговор! Как это удачно, что министром назначили именно Фелека! Солдаты ликуют: сын простого сержанта – министр! Газетчики тоже рады, они ведь давно знают Фелека, он до войны газеты продавал. Ну, а детвора и подавно в восторге. А за что же все-таки бедненький секретарь угодил в кутузку? – ввернул журналист, надеясь неожиданным вопросом захватить Матиуша врасплох и что-нибудь выведать.