И вот так, с тех самых дней начала построения социализма и до Вторжения, на окраине города появилась тюрьма.
Надо сказать, здание производило впечатление. Высокие, метра четыре, стены из неоштукатуренного кирпича, почти полностью скрывали от любопытных глаз случайных прохожих все, что происходило за ними. Только несколько крыш, увенчанных дымоходами и трубами вентиляционных шахт, выглядывали из-за них. Покрытием из солнечных панелей, вместо допотопного шифера или черепицы, демонстрируя, что обитатели тюрьмы шагают в ногу с прогрессом. А как по нынешним временам, когда большая часть населения планеты снова вернулась к свечам и керосинкам, даже опережают.
Массивные, почти как в бункерах, ворота, натужно гудя электромоторами разъехались в стороны ровно настолько, чтобы впритирку впустить во внутренний дворик «воронок». Роль которого исполнял полицейский бусик.
Метрах в четырех от внешних ворот имелись еще одни. Не такие мощные, но тоже стальные, еще и с украшением из «егозы» по верхнему срезу.
О том, что меня доставят, было договорено заранее, поэтому обошлось без задержек. Голова охранника просунулась в приоткрытую дверь, рука, держащая уоки-токи, посчитала присутствующих, сверила наличие с имеющимся списком и убралась. Потом снаружи донеслась короткая команда, видимо, произнесенная в рацию, и ворота за нами закрылись. А еще через минуту, открылись внутренние, разрешая въезд на территорию тюрьмы.
Меня встречали «торжественно». Целых четыре охранника. Двое, не взирая на надетые «браслеты», крепко подхватили под локти, а еще двое — шли позади, держа в руках шокеры. Я, отыгрывая роль, притворялся крепко выпившим и не вполне адекватно оценивающим обстановку, а потому периодически пытающимся что-то петь, но тут же терял мелодию, душевно ругался и начинал новый мотив.
Охранников это изрядно веселило, поэтому обошлось без тумаков и грубостей.
Меня завели в какую-то комнату, сфотографировали в фас и в профиль, откатали на сканере пальцы, дотошно обыскали, после чего отвели в душевую. К тому времени я, как бы уже слегка пришел в себя, поэтому смог самостоятельно помыться и переодеться в тюремную робу, ярко-лимонного цвета, с нашитыми на жизненно важных местах полосками светоотражающей ткани. Я, конечно, мог бы и заартачиться, но один из охранников весьма убедительно продемонстрировал мне включенный шокер, и я благоразумно согласился с его доводом. Да и смысл капризничать? Моя одежда общими усилиями была приведена в весьма непотребное состояние, а вода в душе имела вполне приятную температуру. Даже кусок мыла, который мне выделили, был гораздо лучше тех обмылков, которыми приходилось пользоваться в общественных банях.
После санобработки было некое подобие рентгеновского кабинета, где меня просветили на предмет проноса внутри себя запрещенных в тюрьме вещей, и только после всего этого, я наконец-то оказался в камере. Как и было уговорено — не одиночной.
Небольшое помещение, примерно три на четыре метра с двумя двухъярусными койками вдоль стен, небольшим столом под окном и отгороженным невысокой стенкой отхожим местом.
За столом и на нижних койках сидели три индивидуума из тех, кого лучше не встречать в темном переулке. После Вторжения и, в особенности с тех пор, как закончилось сопротивление, веселые лица давно уже стали большей редкостью, чем алмаз на свалке, но на этих физиономиях, не обремененных даже зачатками интеллекта, не было вообще ни капли дружелюбия. Словно в клетку к оголодавшим волкам запустили упитанную косулю.
Странное решение. Я думал, подсадят людей, которые попытаются меня разговорить, что-то выведать, но администрация, похоже, решила пойти другим путем: сразу взять новичка в оборот, запугать, надавить. В общем, пресонуть по полной. Чтобы сам запросил защиты.
— Ну, здравствуй, зайчик… — осклабился один из сидельцев с неприятной ухмылкой на, и без того отвратительной, роже.
— Подходи ближе, знакомиться будем… — прогундосил второй. — А то здесь такая скука. Особенно, ночью.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ага, повеселимся… — хмыкнул третий. — Танцевать умеешь? Стриптиз?
— Умею… — улыбнулся я в ответ и, не оттягивая неизбежное, диалог все равно не предвиделся, атаковал ментально сразу всех троих. — Упор лежа принять!
Зеки с одеревеневшими лицами тотчас бухнулись на пол.
«Свист. Темень. Рябой. Фракция «Заключенные». Уровень 5» — обозначила система. А потом добавила для меня:
«Поздравляем! Вы одновременно взяли под ментальный контроль одновременно троих особей. Ваш уровень навыков Убеждение и Ментальность повысились на +1 и достигли следующих значений: «Убеждение» — 4+3. «Ментальность» — 8+2 уровень. 100 % к шансу отдать мысленный приказ. + 20 % к защите от ментальных атак»
Отлично. Для выполнения моего плана, именно то что нужно.
— Отжаться двадцать раз! — и как только зеки сосредоточились на выполнении команды, ударил еще раз. — Слушать приказ! Как только закончите отжиматься, позовете конвоира. Как будто мне стало плохо. Когда конвоир войдет — не трогать, выполнять только мои приказы.
Зеки закончили упражнение. Я лег на шконку лицом вниз, Свист подошел к двери и с силой забарабанил в нее кулаками, а Темень и Рябой в два голоса заорали:
— Откройте! Конвой! Человеку плохо! Сюда!
— Я сейчас кому-то по почкам настучу! — послышался недовольный голос. Потом приоткрылся глазок и в него заглянул охранник. — Всем отойти от двери, чтоб я видел руки!
Заключенные не сдвинулись с места вызвав тем самым у охранника поток нецензурной брани, а я вовремя вспомнил, что они ждут моего приказа и продублировал его мысленно. Только после этого загремел засов и дверь приоткрылась. Я, конечно, мог попытаться взять под контроль конвоира и через двери, но не был уверен, что получится. А рисковать не хотел.
Зато теперь мне ничто не мешало.
— Смирно! Смотреть в глаза! Как звать! Доложить по форме!
Охранник вытянулся и преданно вытаращился на меня.
— Олег Вилков. Старший смены третьего этажа, крыло «Б»
— Сколько человек охраны на этаже?
— Трое, вместе со мной.
— Где двое остальных?
— Сергей Плахотин в конце крыла. Андрей Тихонов — возле лестничной клетки.
— Ключи от камер у кого?
Этот вопрос вогнал охранника в ступор. Он очень хотел ответить, даже губами причмокивал, но, похоже, не знал что. Видимо, я неправильно сформулировал вопрос. Шагнул к двери, охранник спокойно посторонился. Выглянул… Ну, да. Какие ключи? Камера закрывалась на обычную, хоть и массивную, задвижку. Просто и надежно. Понятно.
— Можешь позвать кого-то из напарников?
— Да. Плахотина, — кивнул охранник.
— Зови.
Тот выглянул в коридор и громко крикнул:
— Сергей! Иди сюда!
— Чего надо?
— Зэки буреют! Надо профилактику провести.
— Ааа… Ну, это запросто. Заодно разомнусь…
По коридору забухали тяжелые шаги, дверь открылась и в проеме показалась мощная фигура второго охранника.
— Смирно!
Плахотин замер, вытянувшись в струну.
— Кругом!
В тесном дверном проеме чисто выполнить прием не получилось, охранник задевал плечами косяк, но это никого не смутило.
— Свист. Выруби его.
Зек шагнул к охраннику и нанес мощный удар в основание черепа. Плахотин даже не охнул, осел мешком.
— Положите его на шконку.
Темень и Рябой подхватили бесчувственного охранника и забросили на шконку.
— Зови Тихонова, — приказал я.
— Он не подойдет. Не положено покидать пост.
— Понятно. Тогда, веди меня к нему.
— Не положено. Для перемещения заключенного, надо вызвать конвой!
— Как же с тобой сложно. А если зеки в коридор выскочат?
— Тихонов нажмет тревожную кнопку и через четыре-пять минут здесь будет группа быстрого реагирования.
— Сколько в группе человек?
— Пять.
— Вооружение?
— У старшего группы пистолет. У остальных — помповые ружья.
— То что надо. С того места, где находиться Тихонов, крыло просматривается?