Читать интересную книгу Чудовище - Ги де Кар

— В таком случае, — продолжал адвокат, — задайте ему последний вопрос, после чего мы оставим его в покое: «Жак Вотье, продолжаете ли вы настаивать на том, что пятого мая сего года на борту теплохода „Де Грасс“ вы убили Джона Белла?»

Жак Вотье ответил тем же способом:

— Я солгал, чтобы спасти жену. Я не убивал Джона Белла!

Раздавленный душевным страданием, он рухнул на скамью.

Адвокат же заговорил вновь:

— Теперь мне остается задать несколько вопросов госпоже Соланж Вотье. Ответьте, был ли Джон Белл вашим любовником?

Женщине стоило огромного труда еле слышно выговорить:

— Да, это правда…

— Приходили ли вы к нему в каюту пятого мая сего года примерно в два часа пополудни?

Несколько оправившись, Соланж ответила:

— Да… Я хотела добиться от Джона обещания, что он никогда больше не будет искать встречи со мной. Если бы он отказался, я бы, наверное, убила его. Но когда я вошла в каюту, Джон был уже мертв…

— Не припомните ли вы, лежал ли где-нибудь в каюте зеленый шелковый шарф?

— Не помню. Я была слишком потрясена видом убитого Джона, чтобы обращать внимание на такие мелочи…

Соланж спрятала лицо в руках, как бы пытаясь изгнать страшное видение; ее сотрясали рыдания.

Виктор Дельо вполголоса задал еще один вопрос:

— Вы не обнаружили пропажи своего шарфа перед тем, как было совершено убийство?

— Да, он исчез. Я точно помню, что в день отплытия из Нью-Йорка шарф был на мне. Но в тот же вечер он куда-то запропастился. Это меня расстроило. Жаку я ничего не сказала, ему нравился этот шарф… Ну, а потом мне было уже не до него…

— Итак, мадам, ваш зеленый шарф был украден у вас настоящим убийцей за три дня до преступления, чтобы, оставив рядом с трупом Джона Белла принадлежащую вам вещь, переложить ответственность за убийство на ваши плечи…

Долгими бессонными ночами я искал мотив этого столь тщательно подготовленного преступления, второй жертвой которого чуть не стали вы, мадам. Если бы ваш муж не выбросил в море зеленый шарф и не оставил в каюте отпечатков пальцев, вместо него на скамье подсудимых оказались бы вы!

Итак, кто-то желал погибели вам и молодому американцу. Но кто же? Кто-то, кому вы или Джон причинили зло… Преступником или подстрекателем преступления — а я настаиваю именно на втором из этих определений — мог быть либо отвергнутый вами, госпожа Вотье, любовник, либо бывшая возлюбленная Джона Белла, чье место вы заняли в его сердце.

Первое предположение я отбросил не сразу, хоть и был уверен, что ваша связь с молодым американцем вызвана минутной слабостью и является единственной в своем роде. И все же, признаться, одно время я спрашивал себя, не замешан ли в преступлении Жан Дони, с которым в Институте святого Иосифа вам довелось иметь малоприятное столкновение. Однако я установил, что в то время, когда на борту «Де Грасса» было совершено убийство, Жан Дони безотлучно исполнял свои обязанности органиста в соборе Альби. Методом исключения следовало остановиться на предположении о наличии соперницы. Когда я принял его в качестве рабочей гипотезы, все оказалось на удивление простым…

Пылкие чувства американца к прелестнице Филис Брукс заметно ослабли с того дня, как сей предприимчивый молодой человек свел знакомство с очаровательной француженкой. Филис, которая рассчитывала безраздельно владеть душой Джона скорее из корыстных побуждений — не будем забывать, что он был единственным сыном богатого и влиятельного сенатора! — наверняка испытывала недовольство, переросшее в ненависть, когда она убедилась, что Соланж Вотье полностью вытеснила ее из сердца Джона. Само собой разумеется, вам, госпожа Вотье, Джон Белл ни словом не обмолвился ни о существовании Филис, ни тем более о сценах ревности, которые она устраивала ему чуть ли не ежедневно. И, если вы начинали все больше сожалеть о том, что встретились с Джоном, он привязывался к вам все сильней. Узнав о вашем решении возвратиться с мужем во Францию, он притворился, будто наконец внял уговорам отца, сенатора Белла. Итак, Джон сел на тот же теплоход, о чем вы даже и не подозревали и, естественно, удивились, встретив его на палубе через несколько часов после отплытия из Нью-Йорка.

Не обошлось на корабле и без присутствия Филис, правда, незримого: на борту «Де Грасса» находился некто, имеющий к ней самое непосредственное отношение, — муж Филис!

События накануне отплытия «Де Грасса» развивались так: днем муж Филис вышел из дому. Зная, что он вернется лишь поздним вечером, Филис позвонила Джону Беллу и тоном, не терпящим возражений, пригласила его к себе. Джон, который всегда склонялся перед женщинами с сильным характером, не устоял и на этот раз. Быть может, он испугался, как бы любовница не закатила ему один из тех публичных скандалов, на которые столь щедра Америка, что нанесло бы серьезный урон престижу его отца, чья избирательная кампания была тогда в самом разгаре. Джон счел более благоразумным прийти к Филис и умилостивить ее чеком на кругленькую сумму. Молодой янки никогда не строил себе иллюзий относительно чувств Филис: больше всего ее привлекало в Джоне громкое имя его отца, а главное — его кошелек. Истая дочь Бродвея, обольстительная и коварная, ограниченная и алчная, она видела в каждом мужчине, клюнувшем на ее чары, всего лишь ходячую чековую книжку для оплаты ее прихотей, тем более что на мужа в этом смысле особо рассчитывать не приходилось.

Филис не утаила от Джона, что она замужем, но сказала, что супруга можно не принимать в расчет: он, дескать, из тех удобных мужей, главное достоинство которых — вечно быть в отъезде… Джон не знал даже, как зовут этого замечательного мужа: Филис представлялась всем под девичьей фамилией Брукс. Так было удобнее при ее не слишком почетной профессии.

После долгих препирательств, в которых каждый проявил себя отнюдь не лучшим образом, стороны сошлись на двадцати пяти тысячах долларов. Чек был выписан на предъявителя — с тем, чтобы Филис могла сразу же получить по нему деньги. На ее беду, в банке пришлось предъявить паспорт, выписанный на ее настоящую фамилию, фамилию мужа. Деньги Филис получила, но в банковской ведомости остался номер ее паспорта — бесценная находка для моего нью-йоркского корреспондента…

В ту минуту, когда Джон с изрядным облегчением собирался навсегда покинуть хозяйку квартиры, в двери щелкнул замок: раньше времени вернулся муж. Мужчины так и не увидели друг друга — на этом я настаиваю особо, — поскольку Джону Беллу удалось скрыться по пожарной лестнице, которой в Нью-Йорке снабжен почти каждый дом. Муж успел заметить лишь поспешно удалявшуюся фигуру мужчины, но это бегство само по себе было равносильно признанию в измене. Супругу оставалось лишь потребовать у своей половины разъяснений, что он со всей решимостью и сделал. Красотка Филис со стоном призналась:

«Это Джон… Джон Белл… Но больше мы с ним не увидимся; он отплывает завтра вместе со своей любовницей на том же теплоходе, что и ты…»

Джону Беллу так и не суждено было узнать, что муж Филис Брукс — француз, которого профессия обязывала каждый месяц ходить во Францию на теплоходе «Де Грасс»…

Часом позже состоялось примирение, и муж повел Филис ужинать в дансинг, чтобы весело провести последний вечер перед расставанием. Она охотно согласилась, довольная столь благополучной развязкой и в особенности тем, что получит свои двадцать пять тысяч, о которых муж так ничего и не узнал. В общем, она неплохо выпуталась из этой истории…

На следующий день муж Филис покинул Америку на борту «Де Грасса», который он знал вдоль и поперек, поскольку вот уже три года совершал на нем рейсы из Нью-Йорка в Гавр и обратно. Он досконально изучил расположение кают, превосходно ориентировался в лабиринте лестниц и коридоров и настолько хорошо знал порядки на теплоходе и обычное времяпрепровождение его пассажиров, что мог почти безошибочно предугадать их самые незначительные поступки, — короче говоря, до тонкостей разбирался в жизнедеятельности этого плавучего города. Для него не составило труда определить, в каких каютах расположились Джон Белл и чета Вотье. В первые же часы плавания он постарался запастись каким-нибудь предметом из обихода той, кого он решил выставить виновницей убийства: Соланж Вотье, новой любовницы Джона Белла.

Итак, сначала обманутый супруг убьет Джона Белла, потом не откажет себе в удовольствии телеграммой сообщить Филис о гибели Джона Белла: для ветреницы это будет неприятным сюрпризом и вместе с тем недвусмысленным предостережением, после которого она хорошенько призадумается, стоит ли заводить нового любовника… Чтобы обеспечить себе безнаказанность, он устроит так, что все подозрения падут на эту француженку, любовницу американца, для чего украдет шарф, в котором ее уже многие видели, а потом, когда все будет кончено, положит его на видное место в каюте убитого.