Читать интересную книгу С любовью насмерть, Дун... - Рут Ренделл

— Я посмотрел, может, они где оставили мой заказ снаружи, но не нашел, — Друри прокашлялся. — Мне вообще эти овощи, которые жене нужны к чаю, ни к чему. Я проехал на малой скорости по деревне: думал, увижу где мистера Спелмана, и он мне сам отдаст заказ, но нигде его не увидел.

— А, может быть, вы увидели кого-нибудь еще, из тех, кого вы знали, когда жили во Флэгфорде?

— Там гуляла какая-то молодежь, — сказал Друри. — Я не знаю, кто они такие, мне не знакомы. Да послушайте, остальное я уже рассказывал. Я пошел в «Лебедь», там меня обслуживала девушка…

— Что вы пили?

— Я взял полпинты горького пива, — он покраснел.

«Потому что лгал, или сознавал, что нарушил запрет своей церкви?», — задал себе вопрос Берден.

— Там никого не было, когда я вошел. Я кашлянул, и через некоторое время ко мне вышла та девушка, она вышла оттуда, где кухня. Я заказал пиво и сразу заплатил. Она должна была меня запомнить.

— Не беспокойтесь, мы ее о вас спросим.

— Но она в баре не осталась, она опять ушла. Я был в баре один. Когда я допил пиво, я опять поехал к «Спелману» посмотреть, может, там пришел кто. Но там опять никого не было, и я поехал домой.

Друри вскочил и с силой вцепился двумя руками в край стола. Стопка бумаг съехала чуть в сторону, на телефоне брякнула телефонная трубка.

— Да послушайте, — закричал он, — я же вам сказал! Я не мог, я не способен поднять руку на Маргарет!

— Сядьте, — приказал Уэксфорд, и Друри осел, съежился на своем стуле, его лицо дергалось. — Вы ведь ее очень ревновали, так, да? — теперь Уэксфорд говорил сочувствующим тоном, словно вел душевную беседу, а не допрос. — Вы хотели, чтобы кроме вас у нее не было больше друзей, правильно?

— Нет, это неправда, — он пытался кричать, но у него пропадал голос. — Она была просто моей подружкой. При чем тут ревность? Я даже не понимаю, о чем вы говорите. Конечно, мне было бы неприятно, если бы она ходила гулять с другими мальчиками, раз уж она ходила гулять со мной.

— Друри, вы были ее любовником?

— Нет, не был! — Друри покраснел, оскорбленный таким вопросом. — Вы не имеете права спрашивать меня про такие вещи! Мне тогда было всего восемнадцать.

— Вы дарили ей много подарков, книг, например?

— Книги дарил ей Дун, а не я. Она порвала с Дуном, когда стала дружить со мной. Я никогда ей ничего не дарил. У меня не было денег на подарки.

— Где находится магазин Фойла, Друри?

— В Лондоне. Это книжный магазин.

— Вы там покупали книги в подарок Маргарет Годфри?

— Я же говорил вам, что я никогда ей книг не дарил.

— А «Портрет Дориана Грея»? Вы ей эту книгу не отдали. Почему вы решили оставить ее себе? Вы подумали, что такая книга может ей не понравиться, шокировать ее?

Друри сказал тупо:

— Я же вам написал печатные буквы для образца.

— Рука могла измениться за двенадцать лет. Вернемся к книге.

— Я же сказал. Я был у нее, в доме тети. В это время принесли пакет с книгой. Она открыла пакет и когда увидела, от кого была посылка, сказала, чтобы я взял книгу себе.

…Наконец Друри оставили в покое и он сидел тихо под охраной сержанта. Уэксфорд и Берден вышли из кабинета.

— Я послал образец почерка Друри на экспертизу тому парню на Сент Мэри-роуд, — сказал Уэксфорд. — Но это же не почерк, а от руки написанные печатные буквы, и кроме того, прошло целых двенадцать лет! Похоже, что тот, кто писал надписи на книгах, кто бы он на самом деле ни был, делал это печатными буквами потому, что его собственный почерк был плохой и неразборчивый. А у Друри почерк круглый, очень понятный. Как мне кажется, он почти ничего не пишет, и поэтому его почерк до сих пор не сформировался.

— Но он единственный человек из тех, с кем мы говорили, кто назвал миссис Парсонс Минной, — заметил Берден, — и кто все знает про Дуна. У него в доме найдена косынка, и она вполне может оказаться той, которую купила миссис Парсонс, а может быть, одной из оставшихся пяти, которые были куплены еще кем-то. И если он уехал от дяди в десять минут шестого, или в четверть шестого, то он мог оказаться у фермы Пруитта минут в двадцать шестого, а к тому времени Байсат уже пригнал с пастбища коров.

…Шло время, а телефоны молчали, что было необычно для полицейского участка, где телефоны постоянно разрываются. «Почему нет ответа из Колорадо? Ведь они вышли на связь около часа дня». Уэксфорд внутренним чутьем уловил мысли Вердена.

— Из Колорадо надо ждать звонка каждую минуту, — сказал он. — Если разница во времени примерно семь часов, значит, там кончается день, и можно предположить, что если миссис Кап выезжала из дома по делам, то ей уже пора возвращаться. У нас половина первого ночи, значит, у них, на западе Соединенных Штатов, что-то между пятью и шестью вечера. У миссис Кац маленькие детишки. Как я полагаю, она их куда-нибудь возила, и полиция не могла с ней связаться. Скоро она будет дома, и теперь нам уже недолго осталось ждать.

Когда раздался телефонный звонок, Берден подскочил. Он поднял трубку и передал ее Уэксфорду. Уэксфорд заговорил, и Берден сразу понял, что это опять была информация, ничуть не проясняющая обстоятельства дела.

— Да, — ответил Уэксфорд, — спасибо, очень благодарен. Понятно. Ну, что ж поделаешь… Да, спокойной ночи.

Он повернулся к Вердену:

— Звонил Эгхем, тот, который занимается почерками. Он говорит, что надписи на книгах могут, конечно, принадлежать руке Друри. Печатные буквы подделать невозможно, об этом речи не идет, но Эгхем говорит, что для восемнадцатилетнего юноши надписи были сделаны слишком уверенной рукой, и если бы их писал Друри, следовало бы ожидать, что с годами его рука станет еще тверже и почерк определеннее; последний же образец, который он представил, дает совершенно противоположную картину. Есть еще один факт, который говорит в его пользу. Я взял пробу с колес его «форда», и хотя окончательных результатов экспертизы еще нет, ребята из лаборатории уверены, что с момента, когда машина была куплена, Друри ни разу не ездил на ней по грязи. На протекторе были обнаружены только следы песка и пыль. Ладно, давай пить чай, Майк.

Берден указал в сторону двери кабинета, где томился Друри.

— Нальем ему чашечку, сэр?

— Господи, да конечно, — сказал Уэксфорд. — Говорил же я тебе, тут у нас не Мексика. Ничего другого не дают.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Порою я грущу, а то воспряну вдруг,

Передо мной мелькнет минувших дней чреда…

Кристина Россетти. Из далекого

На фотографии Маргарет Годфри была в числе девочек, сидящих в первом ряду на каменной скамейке; она была в центре. Девочки во втором ряду стояли, положив руки на плечи сидящих. Уэксфорд посчитал, — их было двенадцать. Снимок, сделанный Дайаной Стивенс, был очень четким и ярким и, несмотря на то, что с тех пор прошло много лет, фотография не потускнела и не смазалась, и лица не потеряли своей выразительности. Уэксфорд постарался воссоздать в памяти то лицо на сырой земле и снова вернулся к его изображению на школьном снимке в залитом солнцем саду. Он долго, с растущим интересом, всматривался в снимок.

Лица у девочек были веселые, они улыбались. Все, кроме Маргарет Годфри.

Она сидела с отрешенным видом. У нее был очень высокий лоб, широко расставленные глаза смотрели без выражения; губы сомкнуты, а уголки рта чуть заметно приподняты; и в том, как она смотрела в камеру, было что-то от неуловимой улыбки Джоконды Леонардо. В этом лице под безмятежным спокойствием прочитывалась какая-то тайна. «Девочку с детства не баловала судьба, — размышлял Уэксфорд, — на ее долю выпали испытания, от которых ее подружки были избавлены». Но горький опыт детских лет не оставил следов страданий и унижений на ее лице, на нем застыло выражение умиротворенности, покорности бытию.

Школьная форма не вязалась с ее обликом, ей больше подошло бы длинное платье с высоким воротником и с пышными рукавами. Ее волосы, тогда еще не подстриженные и не завитые, как на последнем снимке, мягко обрамляли лицо, спускаясь по обе стороны от пробора полукруглой линией к вискам, как два блестящих крыла.

Уэксфорд взглянул на сидевшего напротив него затихшего Друри. Затем снова принялся рассматривать фотографию, заслонив ее ладонью от Друри, чтобы тот не видел. Когда в кабинет вошел Берден, он застал Уэксфорда склоненным над школьным групповым портретом. Его чай давно остыл.

Было почти три часа ночи.

— К вам мисс Типпинг, — сказал Берден.

Уэксфорд выбрался из потонувшего в солнечных лучах густого сада, положил сверху на снимок папку и сказал:

— Хорошо, пусть войдет.

Джанет Типпинг оказалась полненькой, крепкой девушкой. Волосы ее были высоко зачесаны и взбиты, и вдобавок густо залеплены лаком. Из-под начеса на них смотрело глупое лицо, в глазах были недоверие и неприязнь. Она мельком взглянула на Друри, при этом тупое выражение ее лица ничуть не изменилось.