кто бы знал, чего мне это стоило. Тут ещё и Дёмка впал в самую настоящую панику и просто исчез. Оказывается, братик совершенно не умеет плавать и боится крупных водоёмов. Но ничего всё уже позади. Вода, правда, холодная, особенно в середине реки, но до противоположного берега в итоге добрались все казаки. Час сушили одежду, приводили в порядок снаряжение и упряжь и далее двинулись на восток.
Трава в степи постепенно желтела, но ещё было чем кормить коней. Да и сами, наконец, смогли поесть горячего, а то две недели сухомятки — это перебор даже для моего нынешнего организма. Ещё на хуторе прикупили свежей и копчёной рыбы, хоть как-то разнообразим питание. Но далее уже была территория, контролируемая русской армией и местной администрацией. Татар можно было не опасаться, и мы готовили горячую пищу, не забывая выставлять дозоры. Никто не отменял всякую сволочь вроде предателей-запорожцев, больших любителей бить в спину, согласовывая свои действия с крымцами. Но пока всё было тихо и спокойно.
Пару раз передовой дозор замечал какие-то отдельные отряды, но на сближение они не шли. Примерно через восемь дней мы достигли крепости Елизаветград, которая и приняла на себя всю тяжесть последнего набега крымских татар на Русь. Оборонительная линия состояла из валов, нескольких фортов и собственно самой крепости. Хан Керим-Гирей твердыню с наскока взять не смог, штурмовать такие укрепления без пехоты дело муторное. Поэтому степные твари угнали более восьми сотен человек, которых смогли нахватать по окрестным селениям и ушли. Это уже нам потом рассказывали местные. Удивительно, что весомую часть населения крепости с окрестностями составляли сербские колонисты и русские старообрядцы. Небольшая часть гарнизона, состояла из запорожцев или другой разновидности казаков. Были запорожские, днепровские и ещё какие-то регулярные вперемежку с иррегулярными частями, которые контролировали какие-то территории или уже вполне официально состояли на коште русской администрации. Знаю, что скоро этому бардаку придёт конец и Екатерина переселит беспокойную публику на Кубань. Там под зорким царским надзором будет создано Кубанское казачье войско. Но до всех переселений несколько лет. Вот с этими предками гордых копателей и носителей «великой» культуры, о которой до 1918 года никто не слышал, мы и схлестнулись через пару дней.
Начальство и старослужащие казаки разместились в крепости. Основная масса стала лагерем севернее, и наконец-то смогла нормально выспаться. Всё-таки такой изнуряющий переход порядком измотал людей как физически, так и морально. Ещё не мешало дать отдых коням и откормить их овсом. Плюс часть казаков маялась животами. Не все прислушались к моему совету пить только кипячёную или родниковую воду. Одежда тоже поистрепалась, да отстирать её не мешало. А то она так просолилась от пота, что хоть солеварню открывай.
На следующий день мы отъедались, отмывались, обихаживали коней и были заняты исключительно собой любимыми. Окрестные крестьяне пришли в гости на предмет предложить нам провизию, от которой никто не думал отказываться. Когда там ещё нас поставят на довольствие. Свежая речная рыба, крупы, разного рода травки типа щавеля и прочие кислички, которые употребляли в качестве витаминов. А также заварили взвар и от души почаёвничали, черпая мёд из небольшого туеска, который я приобрёл у местных. После диеты из сухарей и вяленого мяса, которые мы разбавили двухдневным поеданием рыбы после форсирования Днепра, у нас был практически пир. Кроме закупки продовольствия я пообщался с аборигенами на предмет военно-политической обстановки. Заодно пересказал новости с Дона и Кубани, которые знал.
Основные армии сейчас сосредоточились на Днестре, ещё крымские татары выделили крупные силы для обороны перешейка. В степи случались небольшие стычки, но в основном разного рода вольных отрядов типа ногайцев и прочих буджакцев. Очень интересные новости местные рассказали про поведение старшин Сечи, которые заключили с крымским ханом договор о нейтралитете. И вообще, колонисты не пылали особой страстью к этой публике, но к донцам относились вполне себе лояльно. Они же нам подсказали, что завтра в крепости будет ярмарка, и мы сможем прикупить там разную мелочёвку. Мужики угостили нас забористой самогонкой, но я много пить не стал, чего и ребятам посоветовал. Мы в походе и неизвестно, как начальство может отреагировать на запах. В прежние времена за это могли и казнить. Плетей точно могут всыпать.
Ярмарка была одним названием. Просто пару раз в месяц в крепость съезжались жители окрестных селений, солдаты небольших гарнизонов и другая разномастная публика. Мы с Пахомом, Петром и братьями Абрамовыми выдвинулись в городок, когда вернулась первая партия казаков, посетившая торжище утром. Лагерь нужно было охранять, и дозоры никто не отменял. Нам повезло, что мы дежурили ночью, далее немного поспали и были готовы к походу по местному развалу. Ярмарка представляла собой два ряда навесов и телег посреди пыльной площади, с которых и шёл торг. Я прикупил материи для портянок, прежние пришлось выкинуть. Ещё взял рубаху и кусок цветной ткани, из которой собирался сделать себе бандану. Папаха меня порядком задолбала, в крайнем случае, одену её потом на повязку. Ребята тоже прибарахлились по мелочам. У приятной тётки купили ещё горячие пироги, и присели в теньке на чурбачки. Процесс поедания вкусняшек и рассматривания местной публики был прерван компанией из пяти человек, остановившихся напротив.
Я не знаток малоросских говоров, но высер в нашу сторону перевёл примерно как.
— Мирон, смотри какие сосунки чубатые. Это кто же таким неумехам оружие в руки дал? Не боитесь пораниться, убогие?
Говоривший был какой-то лубочный запорожец. Высокий, в синих безразмерных шароварах, рубахе, жупане. Смуглый, но голубоглазый. Оселедец, который явно должен был присутствовать, он прятал под папахой, отличной по фасону от наших головных уборов. Пара пистолетов, богато отделанная сабля и начищенные сапоги завершали образ эдакого канонического завсегдатая Хортицы. Сопровождение было ему под стать, разве что сабли скромнее и вышивки на верхней одежде поменьше.
— Пахом, — я обратился к ближнику, не глядя на провокатора. — Ты разобрал чего этот ряженый балакает, а то по-татарски не очень понимаю.
Дружбан с трудом сдержал улыбку, он уже привык к моим словесным оборотам и подколкам. А вот братья с Петей заржали как кони. Двое из сопровождения заводилы тоже улыбнулись, он же, наоборот, густо покраснел. Смотрю, вокруг нас начали собираться люди, в первую очередь местные, но разглядел и несколько солдатских мундиров.
— Ты кого татарином назвал, кацап? Или только языком молоть умеешь? Может, покажешь, как саблей владеешь? — прошипел запорожец.
Сабли у меня с собой не было, но я в любой момент был готов выхватить бебут. Да и пистолеты были заряжены, надо только