Читать интересную книгу Идет охота на "волков" - Геннадий Астапов

— Труханул, что ли? — удивился Грек и посмотрел на шашлычника, который относил хлеб клиентам. — Не ссы в компот, там повар ноги моет! А насчет армии, Цацуля, ты прав. И вообще — врюхался по самые яйца! Ещё там, за забором врюхался. Забыл? — было прохладно, Грек застегнул верхнюю пуговицу рубашки, закрывая край волосатой груди. — Эй, отец! — позвал пожилого хозяина, узбека. — Сооруди пяток шашлыков! — и повернулся к Цаце. — Хватит тебе пяток?

— А тебе? — спросил тот, пряча деньги в носок под брюками.

— Я пост держу, Цаца.

Грек положил руку ему на плечо, и сжал.

— Установки понял? Кушай шашлык и отдыхай. Скоро тебя найдут. Будь здоров!

— Адью! — ёрничая, ответил Цаца, отдавая честь и усаживаясь за столик, не прибранный после предыдущих клиентов. К нему подскочила девочка узбечка и смахнула остатки еды, протерла клеёнку.

А Грек торопливо продирался через толпу к новой пристройке, где аким успел сказать слово и под туш перерезать ленту. Вместе с Муркой, с акиматовскими и с врачами они ходили по палатам, по кабинетам с новым медицинским оборудованием и нахваливали спонсоров. И было за что нахваливать. Оконные рамы, двери, отделочный материал, сантехника — всё высокого европейского стандарта, удобно и красиво.

Мини банкет по этому поводу Мурка дала в кафе, принадлежащем фирме «Ынтымак LTD». Кроме акима присутствовали руководитель аппарата, несколько замов, главный врач города, главврач больницы, Грек, Кошенов и два-три клерка из облздравотдела. Обедали в узкой, как пенал комнате, в которой, на казахский манер были раскинуты курпече и ковры на полу, и устроен богатый дастархан. Застольные речи сводились к тому, насколько мудро руководит городом аким, шеф аппарата беспрестанно подкладывал ему разные вкусности, подливал коньяк и излучал преданность. Помощник с сотовым телефоном то и дело вскакивал и выбегал на улицу отдать распоряжения от имени акима. А он цедил рюмку за рюмкой, не хмелея. И только когда обед близился к концу, прикрыл посудину ладошкой — хватит. Руководитель аппарата, в светло-зеленой сорочке, подержал бутылку и с сожалением поставил на место. Аким улыбался ему и разок даже подмигнул.

Вот ты какой, зеленый человечек! Заботливый, преданный, услужливый! Весь в моей власти! Когда будут устранены мудрствование и учёность, тогда народ будет счастливее во сто крат; когда будут устранены гуманность и справедливость, тогда народ возвратится к сыновней почтительности и отцовской любви; когда будут уничтожены хитрость и нажива, тогда исчезнут воры и разбойники. Все эти три вещи происходят от недостатка знаний. Поэтому нужно указывать людям, что они должны быть простыми и скромными, уменьшать личные желания и освободиться от страстей.

— Я люблю простоту и скромность. — сказал аким Мурке, поглядывая на зеленого человечка. — Вы — скромная женщина. И «Серые волки» ваши, — он кивнул на Грека, — тоже. Люблю. Но! Гуманность и справедливость! Зачем нам? Вот этот дастархан — зачем? Проще надо, проще! — Зеленый человечек одобряюще кивал и подобострастно скалился. — По секрету: нам не нужны умные и ученые. Нигде! Умные только на самом верху. Остальные — ду-ра-ки! Все! Умный народ — это плохо. Сытый — хорошо. Китайская философия! Но все это, — он сделался кислым и вяло докончил, уже почти испуганно наблюдая за руководителем аппарата, — туфта.

Закладывая уши, самолет несся к земле, выли женщины и дети, отвратительно воняло, чем? Чем воняло? Чем!? Наглая, улыбающаяся рожа! Уйди!

— Нуреке! — позвал Козыбаева помощник. — Вас к телефону просят.

— К телефону? — он часто дышал, на лбу, на груди, пробились капельки пота, сзади взмокла рубашка и противно липла к спине. Он взял протянутую трубку. — Козыбаев! Слушаю! Тьфу ты! — раздраженно бросил, платком вытирая пот. — Связь прервалась!

Поднялся, за ним поднялись все. Взял под локоть Мурку и поблагодарил за угощение.

— Вы, Клеопатра Алексеевна, пройдемте со мной в машину. — он сделал повелительный жест остальным, в том числе шоферу, чтобы отстали.

Загрузились на заднее сидение, Козыбаев откинул голову на спинку и подождал, пока устроится гостья. Окна закрыты, сквозь тонированное стекло видно было, как сопровождающие топтались у входа в кафе. Аким сосредоточился.

— Клеопатра Алексеевна… Я могу вам доверять?

Она подняла глаза, накрашенные веки перестали мигать.

— Конечно.

— Вот. А этим — не верю! — ткнул пальцем на улицу. — Продадут, знаю, продадут! — почесал висок и помассажировал глаза. — Хотел, с просьбой к вам.

Она несколько напряглась. Опять деньги кончились? Старая песня! Иначе зачем уединяться? Ну, это нахальство!

— С просьбой? Пожалуйста…

— Вопрос, знаете, такой неожиданный. Конфиденциальный.

— Все останется между нами. — успокоила она Козыбаева, догадываясь, о чем пойдет речь.

— Дело вот в чем. — Козыбаев помялся, но продолжил. — Есть в городе газетки паршивые… Сладу с ними нет. Законным путем, через суд к ним не подкопаешься. Они должны понять, кто здесь хозяин, а — не понимают. Особенно старается одна бульварная газетенка… В каждом номере — критика акима, акимата, это им не так, другое не эдак. Главный редактор давно нарывается, давно. — Козыбаев грустно вздохнул. — Я, конечно, найду причину, чтобы их прикрыть, это прежние акимы терпели и в демократию играли. Их поливали грязью, а они отмалчивались. Я — не буду.

— Пишут неправду? — поинтересовалась Мурка, заинтригованная неожиданным поворотом беседы, обрадованная, что разговор пойдет не о деньгах.

— Причем тут правда? — возмутился Козыбаев. — Их вообще надо заткнуть! Всех! Но ведь поднимется международный вой? Свои будут молчать — скручу гадов! А вот там, за бугром… Там ведь не понимают, что материалы в основном заказные, идет сплошной компромат. И не только на меня. Все статейки продажные!

— Можно закурить? — спросила Мурка, и не дожидаясь ответа полезла за сигаретами.

— Можно конечно, да.

Прикурила и протянула пачку Козыбаеву, он отказался.

— Я вот, плохо понимаю, когда говорят: статья заказная, купленная, проданная и так далее. Самое главное: факты соответствуют действительности, или нет? А заказная статья, не заказная — какая разница? В конце концов, если факты действительности соответствуют — пусть журналюги подзаработают. — сказала Мурка и спохватилась. — Но, это рассуждения. Разговор вообще. А в принципе я с вами согласна.

— Так вот. Дело деликатное. Сами понимаете, доверить полицейским или даже своим — не могу. Выболтают. А нужно этого главного редактора проучить.

Мурка с наслаждением затянулась и выпустила дым, разгоняя его рукой.

— Что вы имеете в виду?

— Для первого раза оставить живым. Может быть, даже калекой.

— Действительно, деликатное дело. Но почему вы решили обратиться ко мне? Я предприниматель. Бизнесмен.

— Э-э! Бросьте! — досадливо воскликнул Козыбаев. — К чему эти штучки? Предприниматель, бизнесмен! Если нужно заплатить, я заплачу! — Похоже, он был сильно раздражен. — Беретесь? Нет?

Положение оказалось безвыходным. С одной стороны: зачем ей кровь какого-то писаки? Что он ей сделал? Тем более, что и сама пользовалась черным пиаром на выборах Кошенова, да и не только. Что здесь предосудительного? Если Турбай и такие как он расстегивают ширинку, не думая о последствиях — их проблемы. Но ведь для прессы — это факт! Любой редактор не дурак заработать очки, раз имеются неопровержимые доказательства, а тем более, если за это платят. Наказывать их надо за вранье, а не за пиар. А они чаще всего не врут, кому охота таскаться по судам? Но с другой стороны — попробуй откажись от такого поручения! Да еще сделанного в доверительном тоне. Это значит — стать свидетелем его задумок. А что такое лишний свидетель — Мурка хорошо знала! Конечно, если бы что-то серьезное — она б за себя постояла, весь этот паршивый акимат во главе с героем можно кровью умыть! Но ссориться сейчас из-за ничтожного газетчика не имело смысла.

— Я помогу вам. — сказала она, толкая окурок в выдвижную пепельницу.

— Но пусть пока останется живым! Бить не до смерти! — заблестели глаза Козыбаева. — Парень не глупый, поймет. А нет… Нет — тогда за его жизнь я не дам и тиына.

— Нуреке. — как бы в задумчивости сказала Мурка. — Раз уж мы с вами откровенно… Вы знаете, что я положила глаз на завод, м-м-м, назовем его объект икс. Мои люди внедряются туда и ведут работу. Очень не просто сломить сопротивление иностранцев.

— Я понял, о чем речь. Все разводки идут на уровне правительства.

— Знаю. Но можно, например, найти нарушения с налогами. С невыплатой заработной платы. Мне ли вас учить? Вы со своей стороны могли бы подсуетиться, а с правительством — с правительством, наши проблемы. Ведь нужно поддержать отечественных бизнесменов? С тех пор, как криминальные деньги предложили вернуть в Казахстан — многие поверили в проводимую политику. Когда сам министр госдоходов публично признался, что тоже вернул личные средства на родину, в наших кругах сообразили: началось новое веяние. Отечественный бизнес предпочтительнее иностранного. Сейчас с вашей стороны нужна лишь активная пропаганда нашей фирмы, которая обязуется к тому же выплатить долги по заработной плате за прежние годы. Конечно, услугу мы оценим. А?