Английский кабинет не считал себя связанным военно-морским соглашением с Францией, поэтому он дал разрешение провести такие же переговоры с Россией. Русские дипломаты во главе с министром иностранных дел С. Д. Сазоновым, напротив, были склонны преувеличивать масштабы обязательств Англии перед Францией и поэтому полагали, что получили нечто действительно ценное. Грей заставил их заплатить даже за эту уступку. Он снова выдвинул свое старое требование: если Россия хочет, чтобы Антанта приобрела более действенный характер, она должна лучше вести себя в Персии.
Таким образом, визит эскадры Битти в Россию с посещением Ревеля (Таллина), Кронштадта и Риги имел целью продемонстрировать континентальному союзнику морскую мощь «владычицы морей» и ее непримиримое отношение к Германии. Однако в этой «бочке меда» была своя «ложка дегтя»: Битти вез с собой письмо Георга V к Николаю II, в котором говорилось, что сохранение дружественных отношений между Россией и Англией ставится в зависимость с персидскими делами.
18 июня английские корабли бросили якорь на Ревельском рейде, где пробыли четыре дня. Но и за этот короткий срок английские моряки успели отличиться. Прибытие британской эскадры стало своеобразной сенсацией и вызвало большой ажиотаж у ревельских властей и обывателей. По заливу сновали десятки шлюпок, переполненных любопытными горожанами, которые желали поближе рассмотреть громадные корабли. 22 июня, перед самым отбытием эскадры, некий житель Ревеля по фамилии Шалман упал в воду, очевидно, засмотревшись. Он принялся барахтаться и испускать дикие крики, поскольку не умел плавать. Четверо моряков с крейсера «Блонд» немедленно прыгнули за борт и спасли незадачливого Шалмана. Инцидент получил самый широкий резонанс. Лейтенант Альфред Фут, кочегары I класса Уильям Гопкинс, Дэвид Ллоренс и солдат морской пехоты Гарри Киллинг специальным постановлением за подписью Николая II и морского министра И. К. Григоровича «за совершенный ими подвиг человеколюбия с опасностью для собственной жизни» были награждены медалями «За спасение погибающих» для ношения на груди на Владимирской ленте. Офицер получил золотую, а нижние чины — серебряные.
После «триумфа англо-русской дружбы» в Ревеле утром 23 июня эскадра бросила якорь на Кронштадтском рейде. Вслед за военными кораблями прибыла и яхта «Шила», доставившая в Кронштадт миссис Этель Битти и леди Гвендолн Черчилль. Пребывание эскадры в Кронштадте сопровождалось пышными празднествами и приемами. В первый же вечер Битти, командиры кораблей и старшие офицеры эскадры были приглашены на торжественный ужин, данный в их честь на борту флагманского корабля русского Балтийского флота.
Лейтенант Р. Швердт, исполненный ужаса от этого ужина, дал его подробнейшее описание в своем дневнике. Взорам изумленных английских офицеров предстал роскошный стол, уставленный холодными закусками всех сортов: жареный гусь, дичь, лосось, форель, сервированные сложнейшими гарнирами, и целая батарея бутылок водки и шерри. Основательно поев и хорошо выпив, отяжелевшие англичане принялись благодарить за ужин. В ответ русские воскликнули: «Какой ужин! Это была только закуска, а ужинать мы начнем буквально через минуту!» Союзников провели в следующую каюту, где их ждал стол из семи блюд с шампанским и водкой в неограниченном количестве. Из-за стола поднялись только утром.
Англичане решили также не ударить лицом в грязь. Несколько дней спустя Битти организовал званый бал невиданных масштабов. «Нью Зеланд» пришвартовали борт о борт с «Лайоном». Она должна была выполнять роль танцплощадки. На флагмане же был сервирован стол на 2 000 мест. Одного только шампанского потребовалось 100 дюжин бутылок. Санкт-Петербургский бомонд был в полном восторге. Битти с супругой, супруга Черчилля и командиры кораблей удостоились аудиенции у российского императора в Царском Селе. «Лайон» почтили своим визитом Николай II, Александра Федоровна и великие княжны в сопровождении морского министра И. К. Григоровича. После завтрака в обществе офицеров эскадры они осмотрели крейсер. Как только Битти изъявил желание посмотреть Москву, ему тут же была предоставлена возможность сделать это с максимально возможным комфортом.
Начальник Николаевской железной дороги немедленно получил приказ: «… Извещаю, что офицеры Великобританской эскадры во главе с адмиралом Битти и его супругой выезжают из Петербурга в Москву 16 июня…, а обратно 17 июня…, для каковых поездов прошу представить бесплатно отдельный вагон первого класса с наибольшим числом отделений, умывальником, электрическим освещением и снабженный самоваром и чайной посудой…Кроме вагона I класса, предоставляемого адмиралу Битти с супругой и сопровождающим адмирала лицам, необходимо в тех же поездах предоставить все возможные удобства для бесплатного же проезда в первом классе до Москвы и обратно гг. офицерам английской эскадры около двенадцати человек и, кроме того, предоставить в тех же поездах три места II класса, также бесплатно для прислуги адмирала Битти».
Москва произвела на англичан неизгладимое впечатление. Они даже задержались там еще на один день протокола. Союзники побывали в Третьяковской галерее, осмотрели Кремль и другие достопримечательности. Но самым эффектным зрелищем стала утренняя панорама Москвы, раскинувшаяся перед английскими офицерами, пожелавшими посмотреть на вторую русскую столицу с высоты Воробьевых гор. Огромное множество церковных глав, острых, как иглы, шпилей и причудливых башенок горели в лучах восходящего солнца над белым маревом июньского утра, в то время как сам город и линия горизонта скрывались в дрожащем утреннем тумане. Игра света, отраженного этим воздушным городом, настоящая фантасмагория среди бела дня, которая делала старую Москву единственным городом, не имевшим себе подобного в Европе.
Были, конечно, и рабочие визиты. Английские линейные крейсера представляли собой последнее слово военно-морской техники того времени, и они, естественно, вызывали большой интерес к себе у русских специалистов. С разрешения Битти линейные крейсера осмотрели русские военно-морские инженеры, представившие своему командованию подробные отчеты. По всей видимости, русские офицеры ожидали увидеть на лучших кораблях союзников нечто совершенно особенное, но поскольку этого не произошло, главным лейтмотивом их отчетов было разочарование. Континентальных союзников интересовала прежде всего артиллерия главного калибра. «Главная артиллерия (13,5'') в двухорудийных гидравлических башнях. Продемонстрированное примерное заряжание 13,5'' орудия потребовало один раз 24 сек., другой — 26 сек. При боевых припасах — 2 выстрела в минуту. Наводка во время заряжания не прекращается. После работы механизмов в башне порядочно воды. „Зажирало“ не хуже, чем у нас; раз не желал открываться замок, другой раз прибойник не шел вперед». «По-крупному» на привередливых русских офицеров ничто не произвело особого впечатления. В качестве итога здесь хорошо может послужить вывод из отчета лейтенанта Лушкова, посетившего «Куин Мэри»: «Общее впечатление от осмотра мало благоприятное для корабля: был удивлен весьма относительной чистотой помещений и вообще видел очень мало того, что следовало бы нам перенять, или что было бы лучше того, что мы имеем у себя».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});