Читать интересную книгу Голубые луга - Владислав Бахревский

Братья Ныряловы, как всегда, сидели на печи. Их мама у окна подшивала валенок. Она и вправду была высокая, вокруг головы в три кольца коса, но одежда висела на ней, и руки из просторных рукавов выныривали худые, невезучие. Искали и не находили, падали вдруг, и опять торопились найти и делать, делать…

— Это Федя, дружок мой! — подтолкнул Яшка Федю к матери.

— Аграфена Ивановна! — поднялась с лавки женщина и поклонилась Феде.

Тот растерялся и тоже поклонился.

— Раздевайся, — сказал Яшка. — Валенки снимай. На печь полезем. Мы сегодня, мама, колядовать пойдем. Научи колядке хорошей.

Залезли на печь. Братья Ныряловы раздвинулись, пустили Федю на самое горячее место.

— Сюда, — тащил Федю Ванечка, меньшой. — У меня тут один кирпич — чистый огонь, пятки калить дюже хорошо.

Повозились, улеглись.

— Мам, — сказал меньшой. — А Федюха этот, который в гости пришел, муки нам приносил, когда мы в голод впали.

Федя толкнул Ванечку в бок.

— Чего дерешься? Правду говорю!

— Значит, добрый человек из него будет. Я ему и поклонилась потому.

Феде жарко сделалось, тесно.

— Мам, — сказал Яшка, — научи колядке-то!

Аграфена Ивановна отложила валенок, повела длинными пальцами по выпирающим от худобы скулам, задумалась. Яшка приложил палец к губам: не спугните, мол.

Аграфена Ивановна стала вдруг покачиваться, и, покачавшись, запела, тоненько, звеняще:

Уродилась колядаНакануне Рождества.За горою, за крутою,За речкою за быстроюСтоят леса дремучие,Во тех лесах огни горят,Огни горят пылающие.Вокруг огней люди стоят,Люди стоят — колядуют:— Дайте коровку,Масляну головку!А дай бог тому,Кто в этом дому,Ему рожь густа,Рожь ужиниста,Из зерна ему — коврига,Из полузерна — пирог.

— А потом надо говорить: «Ты, хозяин, полезай в сундучок, доставай коляде пятачок. Ты, хозяйка, полезай в коробеечку, доставай коляде копеечку».

— Мам, — заныл Ванечка, — а мы с полуменьшим в чем пойдем колядовать?

— Дома посидите.

— Так ведь хочется!

Аграфена Ивановна задумалась, а Федя стал быстро сползать с печи.

— У нас Милка уехала, боты свои бросила. Они худые, но зимой не промокнешь.

Федя кинулся домой, не слушая Яшку, который звал вернуться.

Не раздеваясь, Федя полез под кровать, в ящик со старой обувью. Достал Милкины боты и свои ботинки, стоптанные, брошенные.

— Ишь, благодетель выискался! — всплеснула руками бабка Вера. — Евгения, иди сюда. Опять куда-то прет!

Вошла мама, взяла у Феди ботинки и боты. Федя опустил голову:

— Ныряловым ходить не в чем…

— А тебе завтра будет в чем? — закричала бабка Вера. — Отца твоего…

— Прекрати! — сказала мама. — Достань ящик.

Федя полез под кровать, достал ящик.

— Эти ботинки — вышвырнуть. Возьми белые валенки. Новые совсем умудрились сжечь. Залатать их трудно, носок сгорел, но можно изнутри овчиной заложить. Кстати, возьми кусок овчины. — Повернулась к бабке Вере: — Что смотришь? Все равно переезжать, а значит — выбрасывать.

4

Гурьбой ходили, вывернув шубы. Коляду Аграфены Ивановны не запомнили, пели другое:

Овсень! Овсень!Пришел ОвсеньНа Васильев день!Кто не даст хлеба —Убьем деда.Кто не даст пышек —Наколотим шишек!Кто не даст свеклы —Расколотим стеклы!Кто не даст пирога —Мы корову за рога,А быка на погост,Отвертим ему хвост!

Ребятишек пускали, слушали, а давали мало: свеколку, морковку, пару картох.

— Пошли к нам поколядуем! — предложил Федя. Пошли, стукнули в окно, запели.

— Заходите, гости, заходите! — отворила дверь мама.

Зашли, встали на пороге, грянули свою коляду, а меньшой, Ванечка, не сробел, прибавил:

Ты, хозяин, полезай в сундучок!Доставай коляде пятачок.А ты, хозяйка, полезай в коробеечку!Доставай коляде копеечку!

Мама засмеялась, и отец засмеялся и дал всем по двадцати копеек:

— Медных нет — одно серебро.

Ребят усадили за стол, напоили чаем, накормили блинами со сметаной.

— Век бы так есть! — поглаживая живот, сказал Ванечка, меньшой.

Федя пошел провожать друзей. Когда ходили колядовать, небо тучи закрывали, а теперь вышли на улицу — светлынь. В небе, как в поле, — чисто.

— До встречи! — сказал Яшка, пожимая Феде руку. — Будь здоров.

— До встречи!

Федя стоял, смотрел, как весело уходят братья. Вдруг меньшой повернулся, кинулся назад:

— Ох, Федеха! — стукнул он себя в грудь длиннющим рукавом зипуна. — До чего ж валенки теплы!

И убежал.

Федя быстро зашел в синюю тень дома, чтоб его не видно было, потом осторожно, по насту, прошел на зады. Они стояли друг перед другом, Федя и старый липовый парк.

Высокая маленькая луна роняла серебряные тонкие иглы. В снегу созрели звезды, синие и зеленые. Парк стоял, слегка наклонясь кронами к единственному человеку в Старожилове, пришедшему смотреть и быть счастливым.

Феде почудилось, что ему улыбаются. Кто-то улыбается. Незримо. Чье-то лицо, без очертаний, растворено было в подлунной тишине святок.

Глава тринадцатая

1

Елку поставили в самом большом классе. Из украшений — вата, как бы снег, да стеклянная звезда на вершинке. Начальник электростанции сам принес и вкрутил невиданно большую стосвечовую лампочку.

Елкой пахло на всю школу. Ребята раздевались в коридоре, клали пальто на парты и жались по стенам. Но вот пришел старичок с ящиком, завернутым в цветастый линялый платок. Поставил ящик на табуретку, развязал узел на платке, и оказалось, что это не ящик с подарками, а гармошка. Старичок сел, покашлял, топнул ногой — и полыхнули малиновые меха звонкой полечкой.

Пионервожатая Муся побежала вдоль стены, выхватывая ребят.

— В хоровод! В хоровод!

Пошли, побежали вокруг елки, в одну сторону, в другую. Сплясали под «Барыню», кто как мог.

— Все! Все!

Все и плясали.

Клавдия Алексеевна принесла новенькую книжку «Круглый год».

— Ребята, объявляю конкурс. Можно петь, плясать, стихи декламировать. Книгу получит тот, кого вы сами назовете победителем.

Оксана спела грустную песню: «Жил в Ростове Витя Черевичкин». У Вити были голуби. Пришли каратели и убили Витю.

Кто-то из четвертого класса сплясал «Яблочко», девочка из первого рассказала стишок-считалку:

Раз-два-три-четыре-пять,Вышел зайчик погулять.

А что было потом, Федя не запомнил — сам горел. Чего бы, чего бы такое прочитать? И как выйти — перед всеми?

Беспомощно оглянулся.

— Давай! — толкнул его Яшка.

— Еще! Еще! — звала смельчаков Клавдия Алексеевна. — Федя, пожалуйста! Послушаем!

Федя шагнул и остался один в пустом пространстве. Кинулся к елке, чтоб не быть одному, повернулся — и не увидал ребят.

— Скажи-ка, дядя, ведь недаромМосква, спаленная пожаром,Французу отдана? —

вскрикнул он отчаянно, но сразу и пришел в себя.

А уж когда дело дошло до полковника, голос звенел, летел в неудержимом восторге:

— Ребята, не Москва ль за нами?Умремте ж под Москвой!..

Стихи кончились, Федя постоял, приходя в себя, и кинулся через кольцо ребят прятаться.

Кольцо он пробил, но вдруг что-то красное преградило ему дорогу. Поднял голову — Дед Мороз.

Дед Мороз взял Федю за руку и повел за собой к елке.

— Заслужил — принимай награду. Заслужил ведь?

— Заслужил! — закричали ребята.

Дед Мороз взял книгу у Клавдии Алексеевны и подал Феде. Потом хозяин зимы сел возле старичка-гармониста, положил ему руку на плечо и сказал:

— Ребята, в окошко гляньте. Что видите?

— Темнеет, — сказали ребята.

— То-то. Давайте выключим этот свет. (Свет тотчас выключили.) И давайте споем все вместе, тихонько, споем хорошие наши русские песни.

И Дед Мороз зарокотал, как издалека, певучим басом:

Среди долины ровныя,На гладкой высоте…

Слов ребята не знали, но следующую песню пели все вместе:

Степь да степь кругом,Путь далек лежит…

Пели долго с повторением последних строк, гармоника звенела, как звенели бубенцы у ямщиков. Ветер ударял в окна, да так, что окна дрожали. И всем было жалко бедного ямщика.

У Деда Мороза объявилась вдруг лучина. Он зажег ее, и тоненький огонек, затрепетав, потянул к себе. Ребята окружили Деда Мороза, и он сказал: