Читать интересную книгу Без суда и следствия - Владимир Колычев

Зэки устояли на ногах. Но судьбу пытать не стали. Пулей вылетели из камеры. За мешками приходили. И отгребли. По мешку трендюлей на рыло. Нашли, блин, лохов.

– Сейчас нас гасить будут, – решил Егор.

И точно, минут через пять в камеру вломились четыре хлопца в камуфляже и с дубинаторами. Точно рассчитали, по одной дубине на сидельца. Только до экзекуции дело не дошло.

– Э-э, мужики, – с упреком сказал один. – Что вы творите? Вы же не урки, да? Короче, чтобы этого больше не было. А то не посмотрим, что менты...

Еще через полчаса появился «вертух» и повел их на комиссию. Ничего необычного. Кровь на анализ, осмотр терапевта, рентген. Только врачи какие-то не от мира сего.

После медприемки их заперли в крохотной камере, общей площадью метра три, не больше. На всех четверых одна скамейка. Это был финиш. По крайней мере, на этот день. В этой конуре Кириллу пришлось дожидаться утра. Снова тяжелая бессонная ночь. Только бороться на этот раз пришлось и с духотой, и с теснотой. Но ничего, выдюжил.

Здорово помог Егор. У него был богатый житейский опыт. Про тюрьму он знал даже больше, чем нужно. И про ментовские хаты он знал немало. Кирилл внимательно слушал его всю ночь и старательно наматывал на ус.

Утром им принесли большую тарелку перловой похлебки с тушенкой. Ни хлеба, ни ложек. Как хочешь, так и жри.

– Вот бляди! – матюгнулся Егор.

– Нашли свиней, – скривился Слава.

– Скоты! – озлобился Глеб.

Кирилл не сказал ничего. Он просто отвел в сторону взгляд. Он не свинья и хлебать это пойло не будет. Его товарищи брезговать не стали. Пустили тарелку по кругу и осушили ее до дна.

Из конуры их вывели только во второй половине дня. И вместе с другими зэками-новобранцами повели в баню.

Баней называлась тесная каморка на три соска. Их попытались загнать туда еще с десятком других зэков.

– Давайте, давайте, – подгонял их вертух.

Деловой до невозможности. Грудь колесом, рубашка нараспашку, в руке резиновая дубинка.

– Мы потом как-нибудь, ладно? – насмешливо посмотрел на него Кирилл.

– Не понял, как это – потом?

– Да вот так. Нельзя нас вместе с основным контингентом держать.

– Это кто такое сказал? – напыжился вертух.

– Инструкцию читать надо. Мы «бэсы». «Бэсы»!

– Умные, да? – грозно осклабился вертух. – Я сказал, вперед!

Но Кирилл даже не сдвинулся с места. Все остальные «бэсы» поддержали его.

– Ну ладно, потом пойдете. Только смотрите, не пожалейте...

– Ты только это, не пугай – пуганые, – усмехнулся Кирилл. – И беспредел устраивать здесь не надо.

– А то что?

– О прокуратуре по надзору слышал?

Вертух сразу утих. Знает, что менты – народ ушлый. Жалобы писать умеют. И что главное, знают, куда их отправлять.

Основная масса зэков помылась. Настал черед «бэсов».

– Три минуты, – буркнул вертух.

Но его дружно послали на хрен. Мысленно... Его мысленно послали. И он мысленно пошел.

В бане они мылись все полчаса. И плевать, что вертух все это время исходил на дерьмо.

После помывки была каптерка. Снова пришлось качнуть права. Кладовщик из обслуги «бэсов» не жаловал. Поэтому попытался всучить им самые стремные вещи. Грязные простыни, рваные матрасы, пустые подушки. Недолго думая, Егор схватил каптерщика за нос, притянул его к себе.

– Что ж ты творишь, гнида? Я ж тебя сейчас урою!..

Вертухай стоял рядом, он все слышал. Но сделал вид, что его это не касается. В конце концов, он и сам мент. И сам может когда-нибудь оказаться в шкуре «бэса».

После сделанного внушения кладовщика как подменили. Как и все его друзья-приятели, Кирилл получил новенькие матрас, подушку, новое, нулевое постельное белье с казенными штампами. Дальше их развели по разным камерам...

Залязгали коридорные решетки, заскрежетали замки. Кирилла провели по длинному коридору, остановили перед камерой с номером 204.

– Руки за спину! Лицом к стене!..

Он знал, что такое тюрьма. Но знал ее как человек, который отправляет в нее других. Сейчас же он познавал этот мир с черной изнанки. И надо сказать, результаты исследований не приносили ему радости...

Камера была большой. Тридцать лежаков – сваренные в два яруса стальные уголки. Справа от входа два «удовольствия» в одном флаконе – «чаша Ганна» и умывальник, отгороженные самодельной занавеской. Слева тумба с телевизором. А все остальное пространство занимал народ.

Людей было не так уж и много. Человек двадцать. Наблюдались свободные места. Все правильно, это обычные «хаты» переполнены. А для «бэсов» в этом плане существуют льготы.

Он знал, что тюрьма живет по блатным законам. И как это ни странно, у заключенных ментов быт складывался по тем же законам, с той лишь разницей, что извращений и беспредела здесь было не в пример меньше.

На Кирилла никто не обратил внимания. Он мог бы пройти в глубь камеры, занять свободное место. Но он терпеливо ждал, когда к нему подойдет сам смотрящий или кто-то из его приближенных.

Минут через пять к нему подошел постоялец. Совсем молодой парень. Но было видно, что в камере он пользуется авторитетом.

Какое-то время он рассматривал его жестким внимательным взглядом. Как будто нутро его насквозь хотел просветить. Это ему не удалось. Кирилл умел держать взгляд и не пустил чужака внутрь.

– Ну, садись, – с едва уловимой досадой в голосе сказал парень.

– Так я ж вроде уже сел, – глазами усмехнулся Кирилл.

– Тогда присядь...

Они сели за дощатый, грубо сколоченный стол.

– Ну, объявляйся, – сказал парень. – По какой делюге к нам въехал?

Его речь была обильно смазана тюремным жаргоном. Но это неудивительно. Менты тоже умеют ботать по фене. И, оказавшись в неволе, применяют свои навыки на практике.

– Сто восьмая, часть первая...

Кирилл назвал статью и для убедительности показал титульный лист обвинения.

Парень глянул на документ, с непонятным недоумением посмотрел на Кирилла:

– Я не понял, ты чо, мент?

Ну вот, началось... Кирилл знал, что и в ментовских камерах существует целая система розыгрышей. Там ведь тоже скучно, как и в обыкновенных камерах. И люди тоже хотят развлекаться. Для этого и придумываются всякого рода «мульки» и «разводки».

– Ну, мент, ну и что? – усмехнулся Кирилл.

Сейчас нужно проявить твердость характера. Тогда ни у кого не возникнет желания играть с ним в глупые игры. И все вопросы сами по себе отпадут.

– А ты что, чем-то недоволен? – жестко спросил он. – Ты хочешь предъявить мне, что я мент? Давай предъявляй! Говори слова, а я тебе отвечу.

Он всем своим видом давал понять, что за гнилой базар придется отвечать по всей строгости. Только его грозный вид не произвел никакого впечатления.

Парень поднялся со своего места, повернулся лицом к народу. И громко объявил:

– Братва, а к нам мусор заехал!

Произнесено это было буднично просто. И в то же время в его словах сквозила ледяная ненависть к ментовскому племени.

Кирилл вдруг понял, что это не игра. Понял, что все очень и очень серьезно.

На какой-то момент в камере установилась гробовая тишина. Братва переваривала услышанную новость.

Сначала камеру заполнили флюиды всеобщей злобы. И только затем послышались голоса:

– Мент?! Гасить мента!

– Вафлить гниду!

– Убью падлу!!!

Из глубины камеры вылетел какой-то тип с шишковатой, наголо бритой головой. Зверский взгляд, бычья прыть и слоновий натиск. Он запросто мог сбить Кирилла с ног и подмять под себя. А там...

Неужели это не игра? Неужели Кирилл оказался в чужой для него камере? Или вертухай что-то перепутал? Или... Да его сюда загнали нарочно. С подачи господина Дроздова. Вот это номер!..

Некогда рассуждать, что да как. Нужно действовать. Немедленно и жестко.

Кирилл не спал две ночи подряд. Он жутко устал. Но всю усталость, все недомогание сняло как рукой. Сейчас он представлял хорошо отлаженный механизм, работающий на боевых инстинктах и рефлексах.

Он легко увел свое тело с линии атаки, поймал «быка» за шею, зажал ее в тисках рук. Он мог бы сломать ему шейные позвонки. Но не стал этого делать. А просто подался назад вместе с пленником, за счет собственной силы придал ему дополнительное ускорение. И просто отпустил.

Громила на огромной скорости влетел на парашу и врезался головой в трубу спускового бачка. От резкой встряски чугунный бачок не удержался на месте и с высоты обрушился ему на спину.

Впрочем, как все это происходило, Кирилл видеть не мог. Он снова стоял лицом к камере. А со шконок поднимались обозленные зэки. Лица их страшны, как сама смерть.

Среди поднявшихся пассажиров наблюдались довольно крепкие на вид личности. Если они набросятся на Кирилла всем скопом, у него не останется ни единого шанса.

А толпа все ближе. Все гуще запах ненависти и немытых тел. В руке у одного зэка сверкнула заточка. Это уже чересчур...