Читать интересную книгу Арка в скале (СИ) - Ангелов Августин

Глава 16

Когда профессор Игнатов вернулся в импровизированную лабораторию, созданную на новом месте пребывания артефакта, он обнаружил, что за несколько часов многое изменилось. Прислушавшись к указаниям военных, аспирант Дима Матвеев снова мысленно вошел в контакт с хозяйкой скалы и попросил ее выстроить стену, отделяющую нишу от коридора, ведущего сквозь расщелину. Причем, стена эта сперва показалась Игнатову настолько неотличимой от всей остальной структуры камня, что он даже внезапно ужаснулся, что ниша с бесценным артефактом просто исчезла, полностью затянувшись скальной породой. Но, стоило профессору приложить к стене руку, как вбок бесшумно отъехала каменная панель, размером с обычную дверь, пропустив главного ученого в лабораторию, которая сделалась еще более просторной.

Внутри дежурил Дима Матвеев, пялясь на цветные экраны. Когда Игнатов вошел, парень сидел в каменном кресле, которое внешне очень напоминало удобное анатомическое сидение какой-нибудь иномарки, оснащенное боковой и поясничной поддержкой. Вот только, как такое возможно сделать из гранита? Да еще и без всякой механической обработки? Но, как уже Игнатов успел понять со слов Димы и даже зафиксировать происходящее на видео, имела место технология размягчения структуры камня и его быстрой пластичной трансформации. Что позволяло придавать любую форму каменным предметам, просто накладывая мыслеобраз, посылаемый Димой Матвеевым на некое силовое поле, неизвестной природы, генерируемое артефактом, которое и являлось основой всех этих невероятных трансформаций. Игнатов подумал: «Какие странные метаморфозы камня! Причем, процессы трансформации невероятно стремительные и без значительного выделения тепла. И, к тому же, они явно ускорились после того, как в помещение провели электрический кабель».

Вспомнив об этом факте, он перевел взгляд туда, где этот кабель заканчивался и удивился еще больше. Кабель входил внутрь стены без всякого разъема или электрического щитка. Он просто врос в гранит под экранами «видеонаблюдения». Более того, вилки сетевых адаптеров для ноутбуков, принесенных учеными, тоже вросли в гранит намертво вместе с розетками удлинителя. Причем, все по-прежнему прекрасно работало. Да еще и на потолке возникли точечные светильники с мягким светом теплого оттенка, лишенные лампочек и очень похожие на пятна светодиодов, вросших в камень. Происходило нечто странное и трудно поддающееся рациональному объяснению. И, если бы на месте Игнатова находился какой-нибудь другой научный руководитель из Академии Наук, то непременно запаниковал. Видеозаписи, фиксирующие все процессы, демонстрировали развитие структуры камня, напоминающее бурный рост живого организма.

Однако, Игнатов давно занимался альтернативной археологией и хорошо знал, что на некоторых древних объектах иногда попадаются следы подобного загадочного воздействия, которые условно называли «пластичной технологией». Словно бы структура камня в какой-то момент становилась податливой, делаясь сродни мягкой глине и распространяясь в направлениях, нужных строителям. Но, найденный артефакт сильно превосходил даже подобные технологии.

Прежде, чем плотно заняться поисками Гипербореи, Игнатов побывал во многих экспедициях. И он встречал следы чего-то похожего в различных точках планеты. Например, полигональные кладки разных храмовых комплексов древних народов наводили на мысль, что камень в момент строительства был очень податливым. Но, чтобы происходило подобное тому, что сейчас творил артефакт, внутри него должен находиться некто всемогущий, подобный возможностями самому настоящему богу в том понимании, которое придавали этому термину древние народы.

А в древности часто обожествляли то, что просто не способны были понять и объяснить. Сейчас и Игнатов ловил себя на мысли, что объяснить механизм трансформации камня оказался бессилен даже он сам, хотя и обладал степенью доктора технических наук. Вот только он считал, что те самые боги древних людей были какими-то оставшимися представителями еще гораздо более древних доисторических палеоцивилизаций, обладающих высочайшим уровнем технологического развития. Иначе, откуда все эти легенды многих народов о летающих колесницах, о громовержцах, о великанах, размером с горы и об огненных драконах в половину неба? Сопоставив между собой множество древних текстов, Игнатов давно пришел к выводу, что списывать все предания о деяниях богов на пустой мистицизм древних людей нет никаких оснований. Игнатов решил для себя, что древние боги — это не совсем выдуманные персонажи, а имелись некие реальные представители высокоразвитых цивилизаций, существовавших задолго до начала цивилизационного формирования нынешнего человечества, которые делали просто невероятные вещи на глазах у изумленных людей примитивных культурных формаций, отчего и стали прототипами богов из мифологии, о которых народная память сложила красивые и страшные легенды, передавая их в устной традиции многими поколениями.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

В древних трактатах разных культур встречались упоминания погибших стран Атлантиды, Лемурии, Гипербореи. Вот только предстояло уточнить, что это были за цивилизации, если существовали на самом деле? Откуда они взялись? В какой временной отрезок развились до значительного уровня прогресса, и почему погибли? На эти вопросы Игнатову и предстояло искать ответы в том научном поиске, который он для себя выбрал. Профессор серьезно задался вопросом: какие есть основания у академической науки не рассматривать возможность одновременного сосуществования двух цивилизаций разного уровня развития в некоем доисторическом прошлом планеты? И почему должно сохраниться достаточное количество материальных следов, если хотя бы учесть, что по поверхности земли прокатились неоднократно волны оледенения, снося на своем пути даже горы? Но, Игнатов верил, что время, ледники и потопы не могли стереть все следы доисторических цивилизаций полностью. Как исследователь, он надеялся, что должно остаться нечто удивительное, и что ему повезет это удивительное найти. И вот, совершенно неожиданно, нашелся удивительный артефакт. Наблюдая уникальные явления, связанные с ним, профессор пока даже не был уверен, имеет ли он земное происхождение, или же попал на планету из глубин космоса? А, может быть, артефакт прибыл из параллельного мира?

Получалось, что набор теорий пока не слишком богат. Но, с обретением древнего артефакта Игнатов получил отличный аргумент для выбора между разными вариантами. Если бы Игнатов опирался на общепринятые подходы академической науки к историческому развитию, то искать какие-то непонятные артефакты было просто бессмысленно. И только уверенность Игнатова в реальности контакта древних людей с еще гораздо более древней и гораздо более развитой палеоцивилизацией, или даже с ее оставшимися единичными очагами, вселяла в него веру, что такие свидетельства непременно должны быть найдены! И Игнатов интенсифицировал поиски.

Он искал очень долго, но безуспешно. Иногда просто отчаивался. В последний год бесплодных поисков он уже решил для себя, что, если никаких убедительных свидетельств палеоконтакта не обнаружится, то ему придется отступить, признав мнение о том, что все эти свидетельства о древних богах не более, чем выдумки примитивного сознания, обладающего иррациональной «мистичностью». Но Игнатова вела вперед надежда на то, что, если все-таки обнаружатся реальные следы контакта двух цивилизаций, то принятая в академических кругах версия объяснения антропоморфных богов утратит смысл, поскольку эти самые боги, отраженные и на тысячелетия запечатленные в «мистическом» восприятии предков, получат вполне логичное объяснение.

Игнатов хорошо знал, что следует учитывать тот факт, что результат исследований порой сильно зависит от субъективного мировосприятия самих исследователей. И если версия палеоконтакта древних людей с другой еще более древней и более развитой цивилизацией не берется академической наукой в расчет с самого начала, то и искать никто из «серьезных ученых» ничего по этому вопросу не просто не станет, а и запретит другим, высмеивая их подобные поиски. Поэтому Игнатов и постарался абстрагироваться от академической науки, приняв для самого себя версию палеоконтакта вполне допустимой.