Читать интересную книгу Император открывает глаза - Дмитрий Колосов

И те испугались, и стали стопорить коней. Увидев это, сорвались с места застывшие в напряженном ожидании ди, с грозным воплем бросившиеся на подмогу герою. Хунны не выдержали этой атаки. Они лишились десятка воинов, но, главное, были поражены меткостью и неуязвимостью неведомого стрелка, чей сверкающий, столь приметный доспех словно отталкивал от себя разящие стрелы. Хунны поворотили коней и бежали, оставив поле битвы за ликующими воинами племени Храбрые ди. Они ушли.

– Они ушли, но они непременно вернутся, – промолвил, узнав о случившемся. Отец Хеуч. – Они мстительны и не прощают обид. Жди, они непременно вернутся – вернутся за тобой!

– Я буду ждать, – отозвался Аландр.

Он готов был ждать, ибо чувствовал, что вот-вот и должно случиться то важное, что перевернет его жизнь и положит конец неопределенности. Вот-вот…

2.3

Вышедший из дверей слуга склонил голову перед невысоким старичком. Тот сидел на мраморной скамье, покрытой шерстяной накидкой и укрытой от посторонних глаз в тени трех сцепившихся кронами платанов. Подперши голову кулачком, старик задумчиво водил прутиком по песку, вычерчивая непонятный узор. Какое-то время слуга почтительно молчал, но видя. Что старичок упрямо не замечает его присутствия, негромко кашлянул.

– Архимед! – Старик поднял голову, и слуга отвесил поклон, еще более низкий, чем предыдущий. – Владычный Гиерон ждет тебя!

Архимед поднялся, неожиданно легко. Был он сух телом и не по возрасту подвижен. Слуга едва поспевал за гостем, быстрыми шагами почти бежавшим по долгим залам дворца.

Гиерон, властелин Сиракуз, пребывал на террасе, выходившей на море. Тиран полувозлежал на мягком ложе, лениво любуясь игрой скользящего над водяной гладью солнца. Тиран был стар, старше самого Архимеда, и довольно дряхл, хотя широкие плечи свидетельствовали о недюжинной в прошлом силе. При звуках легких шагов гостя Гиерон повернул голову и приветливо кивнул.

– Привет, племянничек! – Голос звучал неожиданно молодо, без старческой хрипотцы. – Как дела? Как здоровье?

Не дожидаясь ответа, тиран указал мудрецу на ложе, услужливо подставленное слугой.

– Спасибо, дядя, отменно. А как твое?

– Ты говоришь про здоровье? – спросил Гиерон и сам же ответил: – Неплохо, племянничек. Лучше, чем следовало б ожидать от моего возраста.

Далеко не каждый знал о том, но Архимед и впрямь приходился родственником Гиерону II, великому правителю Сиракуз. Мать Архимеда и Гиерон вышли из одного чрева. Сестра даже приглядывала за братцем, когда тот еще пускал сопли. Затем Гиерон вырос, стал воином и, воспользовавшись госпожой-удачей, захватил власть. В те времена Архимед был мальчишкой. Когда ж он подрос, покровительство могущественного дяди немало поспособствовало Архимеду посвятить себя делу, что привлекало Архимеда с отрочества. Как знать, не будь Гиерона, знал бы мир о великом механике Архимеде?!

– С чем пришел? – полюбопытствовал Гиерон, зная, что Архимед не терпит праздных бесед.

– Есть дело, – ответил Архимед, устраиваясь на ложе.

– Всё-то дела! – скучающим – действительно или игра? – голосом протянул тиран. – Никому и в голову не придет зайти просто так – поболтать.

– Что ж, можно и поболтать, но есть дело.

– Дело есть дело, – не стал спорить дядя. – Но все же давай-ка сначала поговорим – так, ни о чем, а уж потом перейдем к твоему делу. Доставь удовольствие старику поговорить вот так запросто, без лести и церемоний. – Архимед кивнул, не возражая, на что тиран улыбнулся, продемонстрировав полоску желтых, но еще крепких зубов без недостачи в рядах. – Давненько не видел тебя, племянничек. Все корпишь над своими фигурками? И все такой же шустрый.

– Уже не такой. Старею.

– Все стареем. Что поделать, время! Течение времени неподвластно воле людей или велениям Олимпийцев…

Гиерон оборвал фразу и обратил взор к морю, по какому неспешно скользили плывущие в город пузатые купеческие корабли. Тем временем Архимед всматривался в лицо тирана, отмеченное усталостью и прожитыми годами, потом спросил, желая сделать приятное дяде, любившему поговорить о происходящем вокруг благодатной Сикелии:

– Что нового в мире, дядя?

– А? – Тиран медленно, почти нехотя отвлекся от созерцания, зевнул – нехотя, словно делая одолжение. – Грядут плохие времена. Чует мое сердце, блистательный Рим вот-вот сцепится с Карфагеном. Уж больно прыток этот мальчишка, отпрыск Гамилькара. Помнишь Гамилькара?

– Еще бы! – откликнулся Архимед: ему приходилось говорить с Гамилькаром, мужем, вызывающим уважение.

– Уверяют, этот Ганнибал будет похлеще отца.

– Неужели? – удивился механик, наигранным удивлением подыгрывая Гиерону.

– Говорят, – повторил, уставая голосом, Гиерон. – Они сцепятся и вовлекут в драку и нас.

– Ты мудр, ты всегда находил силы оставаться в стороне от распрей.

– Я – да, но я не вечен. Будет ли столь осторожен мой преемник? Вот в чем вопрос! А что, друг мой, будь помоложе, согласился б принять корону?

– Согласился бы вычислить вес. Каждому свой удел.

– Я помню. – Гиерон опять усмехнулся рядами крепких, чищенных полусырым мясом зубов. – Но будем надеяться, дурного не приключится. Позволят боги, буду здравствовать лет этак десять – тем временем война завершится. Ну а что у тебя? Придумал новый крюк, чтобы переворачивать корабли, или открыл способ, как обратить медь в золото?

– Медь в золото? – Архимед засмеялся, давая понять, что оценил шутку. – Увы это невозможно. По крайней мере, пока не доказана какая-то формула Бевазура – так уверяет один мой знакомый. Кстати, это он подсказал мне идею механизма, какой я хочу тебе показать.

– Какой-нибудь новый винт? – с равнодушием, деланным, полюбопытствовал Гиерон: себе на уме, он привык скрывать истинные чувства и любопытство. – Но зачем? И старый прекрасно действует! Подумать только, один-единственный раб обеспечивает водой целый дворец. Занятная игрушка, хотя и мало практичная. Труд рабов дешев. На деньги, какие я угрохал на твое устройство, я б мог купить три десятка сильных рабов!

– Когда-нибудь все изменится, и ты получишь большую выгоду.

– Когда-нибудь… – эхом откликнулся Гиерон. – Нам ли дожить до этого когда-нибудь! Эх, то ли дело в молодости! Помнишь, как ты бежал голым по улице, вопя свое «эврика»?!

Архимед сконфуженным жестом погладил пегую до белизны, курчавящуюся бородку, возразил:

– Не было этого!

– Было! – весело возразил же, пробуждаясь от дремы, Гиерон.

– А я говорю: не было!

– Было! Все видели. Ты бежал голый, распугивая женщин, и орал так, будто сел на раскаленную жаровню!

– Зато я открыл новый закон.

– Да плевать я хотел на все эти законы. Главное, ты вывел на чистую воду жулика-ювелира. Ну а что за штуковину ты изобрел?

– Думаю, она придется по душе твоим стратегам.

Гиерон был человеком практичным, не жалевшим сил и средств для снаряжения войска. К чему копить золото, когда можно в одночасье лишиться его под угрозою острой стали! Тиран кряхтя стал подниматься, выражая тем самым, что праздное любопытство уступило место государственному интересу.

– Рассказывай, что там у тебя?

– К чему слова, я могу и показать. Я приказал установить его на стене.

– Балуешь, племянник. Здесь приказываю только я. Что ж, давай прогуляемся. – Гиерон кивнул стоявшему вдалеке телохранителю, тот поспешил к тирану. Следом появилось еще несколько гвардейцев, составивших свиту. – Пройдемся пешком, – решил Гиерон. – Лекарь советует мне больше ходить пешком. Не могу понять, почему. Почему я должен утруждать и без того больные ноги? Не скажешь?

Архимед лишь пожал плечами: тайны врачевания его не занимали.

Дядя с племянником оставили дворец и в сопровождении стражи направились к дальней, восточной стене Острова, к мысу, с самой высокой по всему городу башней, с какой открывался особенно хороший вид на море.

Чтобы попасть туда, им пришлось пересечь всю царскую резиденцию, изысканно облагороженную стараниями Гиерона.

Властители Сиракуз, особенно из числа тех, что нарекались тиранами, всемерно заботились о величии родного города. Гелон соорудил храмы великим богиням: Деметре, Афине, Коре; Дионисий подвиг граждан на возведение великой стены, превосходившей укрепления любого города. Не остался в стороне и Гиерон, сын Гиерокла.

Обеспечив Сиракузам мир и независимость как от Карфагена, давно оспаривавшего влияние над Сицилией, так и от лишь с поколение назад объявившегося Рима, Гиерон расчетливо тратил немалые деньги во упрочение мощи города: военной и мирной. Он ковал оружие, но избегал пускать его в ход, предпочитая вражде переговоры, а тратам на наемных солдат поддержку несостоятельных граждан, готовых с пришествием войны разобрать аккуратно хранимые в арсеналах копья, мечи и щиты, облачиться в доспехи, выставить на стены палинтоны, катапульты и монанконы, не говоря уж об иных механизмах, сконструированных многоумным Архимедом. Он снаряжал флот, но держал его в гаванях, предпочитая менять ветшавшие, а не пущенные ко дну корабли.