тоже шантажировал в свое время, чтобы выбить себе место.
— Да, — произнес Реиф, — много ходило слухов о покойном декане, в том числе и таких. Но мы к сожалению этого уже не узнаем наверняка. Только это ничего не меняет — вы нарушили устав, профессор Фрилинг. Мы не можем позволить вам преподавать в стенах нашего университета, особенно когда это стало достоянием общественности.
— Но Фокс и так нанес нашей репутации несмываемое грязное пятно, — подал голос вице-президент по коммуникациям и связям с общественностью. — Если мы сейчас уволим профессора Фрилинга, мы тем самым подтвердим всё, что там писали газетные крысы. Боюсь, мы сделаем только хуже.
— Согласна, — подтвердила декан по студенческой жизни, заместитель Фокса, и сейчас, наверное, временно исполняющая его роль. — Уволив профессора Фрилинга, мы только ухудшим наше положение. Предлагаю пока повременить с этим, может несколько месяцев, пока всё не утрясется.
— Я в любом случае уже подал заявление об увольнении несколько дней назад, — произнес ошеломлённый Эрик. — Во время восстановления Андреа я желаю быть рядом с ней…
— Кстати, что будем делать с девушкой? — перебила его исполнительный директор ассоциации выпускников. — По уставу мы обязаны её исключить. Но, учитывая её нынешнее состояние, вся общественность ополчится против нас, включая и преподавательский состав, и самих студентов.
Внезапно все присутствующие в конференц-зале исчезли, как и само помещение, так как глаза застелила белая пелена гнева. Эрик сжал кулаки, так что ногти впились в кожу ладоней, и принялся считать про себя, сосредоточившись только на звучании собственного голоса в голове.
Как можно быть такими бесчувственными и бестактными людьми? Неужели академический мир вытравил из них всю мораль? Как о ней могли говорить как о какой-то вещи, тоном, будто у них есть абсолютное право распоряжаться её судьбой?
Он конечно прекрасно осознавал, что после его заявления Энди исключат из университета, но он был уверен, что обсуждение этого вопроса будет не в его присутствии, и уж точно не таким тоном.
— Профессор Фрилинг? — обратился к нему Реиф.
Эрик моргнул, возвращаясь тем самым в реальность, и прямо посмотрел на мужчину, от чего тот слегка дернулся. Он не утруждал себя смягчать яростный взгляд.
— Мы сообщим вам о нашем решении в ближайшее время, — осторожно начал президент университета. — Мы просим вас пока что не светиться больше в прессе и не давать повода да новых статей. — Он вдруг замолчал и нервно пожевал губами. — Мы конечно понимаем, что это не наше дело, и я хочу сказать, что у нас нет никакого желания вмешиваться в вашу частную жизнь…
Гейл прищурился, чувствуя, как горят его щеки и уши от вспышки гнева, что уже отпустила его, но все равно оставила после себя неприятное послевкусие в виде вспотевших ладоней и мокрой спины.
— Но мы все-таки просим вас пока не показываться на публике с мисс Донован, — продолжал тот, — до нашего окончательного решения.
— Что будет с ней? — спросил Гейл твердым голосом. Он не собирался уходить не узнав, что ждет её в дальнейшем. Хватит с неё неизвестности.
— Мы пока не можем озвучить вам свое окончательное решение по поводу мисс Донован. Нужно провести проверку и поговорить с главой кафедры, на которой она учится, взвесить все риски.
Эрик кивнул, хотя его совершенно не удовлетворил скользкий ответ Рафаэля Реифа, но он понимал, что сейчас не стоит даже и пытаться добиться от них четкого ответа, ведь это может навредить Энди. Но внутри профессора так и бурлило негодование. Хотелось взять этого старого хрыча, пусть и уважаемого доктора наук, за лацканы и вытрясти из него ответ.
— Всего доброго господа, дамы, — вымолвил он, и поднялся с места, направляясь к выходу.
Но, прежде чем выйти за дверь, он замер, а затем обернувшись произнес, стараясь сохранить твердость в голосе:
— Я только прошу вас учесть её нынешнее положение и что ей пришлось пережить. Пожалуйста, не заставляйте её расплачиваться за мои ошибки.
С этими словами он скрылся за дверью, не давая комиссии отреагировать.
31
4 ноября, 02:12 p.m, Реабилитационный центр, Бостон.
Энди смотрела в окно на некогда зелёную лужайку, теперь заваленную опавшими листьями, принадлежащую этому центру реабилитации, где возможно летом пациенты гуляют вместе с посетителями. Она вдруг вспомнила, как гуляла этим летом в Центральном парке, когда они с Эриком летали в Нью-Йорк, где она лишилась своего девичества.
Отголоски приятного воспоминания отозвались болью в районе солнечного сплетения. Девушка закусила губу изо всех сил стараясь не заплакать. Кажется, всё это было так давно, в какой-то прошлой жизни, где она была безумно счастлива. Энди горько усмехнулась про себя, вспоминая своё относительное спокойствие по поводу их отношений в самом начале.
Кто ж знал, что всё обернётся вот так?
Она не знала, что мама Эрика сенатор, и что Фокс оказался самим злом во плоти. Девушка вздрогнула, вспоминая его полный безысходности взгляд, когда он направил на неё пистолет. В тот момент она поняла, что умрёт.
Говорят, когда смотришь смерти в глаза перед тобой пролетает вся твоя жизнь. Но с ней этого не было. Никаких картин прошлого, кроме горьких панических мыслей, что возникали в голове о том, что она не хочет умирать. Что больше никогда не увидит лица близких. О сожалениях, что так и не узнала кто были её родители, есть ли у неё родственники, о том, что она так и не научилась нормально кататься на коньках.
И то ни с чем не сравнимое чувство, когда она поняла, что опасность миновала. Что-то между безумием и облегчением. Нет таких слов, которые могли точно описать, что она почувствовала тогда. Она даже не сразу поняла, что всё кончилось. Только увидев человека с автоматом наперевес, лицо которого скрывалось за черной маской, она смогла вздохнуть, и в тот же момент её прорвало.
Также говорят: то, что нас не убивает, делает нас сильнее. Вроде бы после пережитого она должна была закалиться как сталь и уж точно не реагировать так на нелепицу, что написали о ней в газете. Но, нет. Перед глазами вставали строки прочитанного на нескольких сайтах новостей и комментарии пользователей. Как люди могут быть такими жестокими? Они ведь даже не знают её, и уж тем более всей правды.
Было еще кое-что, причинявшее Энди острую боль и вызывающее слезы. Это сообщения, что она получила во всех соцсетях от своих одногруппников и других студентов MIT. А так же личные сообщения, пришедшие на почту и на телефон, который сейчас отключенным лежал на кровати.
Самое