Читать интересную книгу Переяславская Рада (Том 1) - Натан Рыбак

– Мы особы неприкосновенные, люди посольского приказа, слуги государевы, – и то каждому царству ведомо, и особы наши, Жаденов, безопасны...

Жаденов смеялся:

– Безопасны? Погоди, услышишь, как пушки бьют, как стрелы свистят.

Котелкин прятал голову в высокий воротник ферязи. И далась ему эта поездка! За какие грехи? Сидел бы в посольском приказе: покой, благодать, чин соблюдай – и все ладно. Хорошо молодому боярину...

Так за мыслями, шутками, беседами летели версты. Вот уже проехали и Конотоп.

Где можно было не останавливаться, коли особой нужды в том не было, те города миновали. Наконец добрались до Чигирина.

В гетманской канцелярии распоряжался есаул Михайло Лученко. Державцев принял радушно. После долгой дороги отсыпались на мягких перинах в доме гетманского есаула.

Котелкин неделю бы так лежал. Но Жаденову не лежалось. Государев наказ: быть скорее в таборе гетмана.

И снова, выполняя указ государев, тряслись в повозке, каждый думая о своем. Чем ближе к Волыни, тем больше поражало запустение в селах и городах. Где ни остановишься – одни бабы да девки. Старики держали себя гордо... Но когда узнавали, что за люди, откуда и куда едут, языки развязывались.

В воскресный день проезжали село Байгород. У церкви остановились.

Протиснулись в середину. Котелкин пал на колени, самозабвенно бил поклоны.

Жаденов, стоя, неспешно крестился. Старенький поп пошел между народом.

– Из каких краев, православные? – спросил, остановясь перед Котелкиным.

Тот поцеловал руку попу.

– Из Московского великого царства, батюшка.

Жаденова досада брала. Снова теперь придется потерять время. Так и вышло.

После службы вышли на майдан перед церковью. Старенький дед, подтягивая штаны, то и дело сползавшие, ударял себя правой рукой в грудь:

– Я – дед Лытка. На Москве не слыхали про меня? – Не дождавшись ответа, посочувствовал московским людям:

– А жаль, что не слыхали! Едете куда, православные?

Жаденов сказал. Вокруг загомонили. Дед восторженно пояснял:

– Бачите, – людей нема, одни бабы остались. И я над ними гетман наказный, а еще есть казак Терновый Максим, да из него вояка нехватский, потому – на одной ноге; когда паны ляхи утекать будут, так на одной ноге догонять неспособно...

Дед Лытка толковал бы еще битый час, если бы не появился, хромая на деревяжке, Максим Терновый и не вмешался в разговор:

– Может, где под Збаражем сына моего побачите, зовут Мартын, так скажите: «Батько говорит – нехай жизни за волю не щадит», а гетману от нас поклон передайте, пусть за нас держится, а мы за него. А будет беда и шляхты не осилим, то так и знайте – все пойдем до вас, в московскую землю...

Дед Лытка сорвал с головы потертую шапку, ударил ею об земь так, что пыль поднялась:

– Все чисто пойдем, и тут ничего шляхте не оставим, все огню предадим. Ежели Максим Терновый так сказал, так будет.

Дед хотел еще что-то добавить, но батюшка легонько отпихнул его и повел Жаденова и Котелкина к себе – обедать. Вдогонку им дед Лытка кричал:

– Так и знайте – все, как один, до вас, на русскую землю. Примете?

Жаденов обернулся. Остановился и крикнул:

– Московский царь и люди русские к вам с дорогой душой, люди! Будьте в том надежны.

Котелкин, расчувствовавшись, смахнул пальцем слезу, которая набежала на глаза и туманила взор.

Еще долго в дороге вспоминали Байгород, деда Лытку и Тернового.

Котелкин в грамотку списал, что сказывал Терновый. А по сторонам уже бежали навстречу повозке колосистые поля. Сулили щедрый урожай.

Дьяк Котелкин мечтательно повторял:

– Злаки, злаки!

Жаденов задумался. До гетманского табора оставалось немного.

***

...На шестой день пути от Байгорода Жаденов и Котелкин прибыли под Збараж, в село Восковец, в походную канцелярию гетмана, где их встретили Силуян Мужиловский и есаул Демьян Лисовец.

Подъезжая к Збаражу, державцы попали, казалось, в другой мир. Все чаше встречались казацкие отряды, возы с военным снаряжением, татарские обозы. Глядя на татар, дьяк Котелкин отплевывался:

– Как таких басурманов в союзниках держать?

– Чтобы волю добыть, с самим дьяволом в союз войдешь, – сердито возразил Жаденов и тоном, не терпящим возражения, приказал:

– Ты, дьяк, гляди, язык держи за зубами. Татары, не татары – сие тебя не касается...

– Чин блюсти буду, боярин, – успокоил его Котелкин. – Не первый год в посольском приказе.

В селе Восковец Силуян Мужиловский повел боярина и дьяка к себе.

Расспрашивал про Москву: здоровы ли боярин Лопухин, дьяк Алмаз Иванов, князь Семен Прозоровский... О здравии царя не спрашивал, соблюдал чин.

Котелкину это понравилось. Жаденов спросил о здравии гетмана. Мужиловский ответил Гетман уже с главными силами идет навстречу королевской армии. Со дня на день надо ожидать генерального сражения. Может быть, завтра тут будут гонцы от гетмана.

Жаденов передал слово в слово, что поручил ему сказать князь Прозоровский. Силуян Мужиловский выслушал внимательно.

– Гетман весьма рад этому будет и свою верность великому государю московскому покажет. Вы, панове, тут будете в безопасности. И мыслю – дождетесь гетмана тут. А воротится он с викторией, в том я уверен. Слова князя Прозоровского сам передам гетману, завтра еду к нему в табор.

Жаденов спросил:

– Может, и нам с тобой, полковник, поехать?

– Там война, пан, а фортуна на войне непостоянна.

Жаденов улыбнулся:

– Для такой фортуны у меня сабля на боку.

– То не посольское дело, – возразил Мужиловский.

Дьяк Котелкин поддержал:

– Мыслю, полковник рассуждает здраво.

Жаденов больше не настаивал. Начал расспрашивать про Збараж. Сколько времени длится осада, сколько войска в замке? Мужиловский рассказывал.

Осада началась двадцать девятого июня. В Збараже войско двух воевод – князя Вишневецкого и Фирлея. У них великие запасы ядер, пороха, пуль, продовольствия, солдат до пятидесяти тысяч, а также всем мещанам оружие выдали. Замок Збаражский – твердый орех, сразу не раскусишь. Гетманов замысел – окружить его со всех сторон – осуществился. Что гетман с главными силами ушел, о том в Збараже не знают. Все еще надеются: король с армией в спину нам ударит.

Жаденов и Котелкин слушали сочувственно. Прощаясь, Жаденов заметил:

– Желательно, пан полковник, чтобы о нашем присутствии в войске король и региментари Речи Посполитой не ведали. Государево поручение нам тайное...

– Будьте покойны – не проведают, – твердо пообещал Мужиловский. – На том и кончим: дождетесь гетмана здесь.

Мужиловский ушел. Котелкин, надев очки, разложил на столе бумагу, поставил медную чернильницу, приготовил свежие гусиные перья. Многое надо было записать: знал, как подробно будет расспрашивать князь Прозоровский.

Склонив голову набок, прислушался. Жаденов лежал на скамье, руки положил под голову. Дьяк многозначительно сказал:

– Стреляют, кум!..

Жаденов отшутился:

– Известно, не музыка играет.

Дьяк не обратил внимания на шутку. Торжественно проговорил:

– Под пушечный гром буду писать святую правду о сем крае дивном и о достойных людях края сего.

Глава 18

Ранним утром пятого августа, перед битвой, Мартын Терновый лежал лицом вверх в высокой траве, под развесистым дубом в Зборовском лесу, поджидая своего полковника, которого он провожал к гетману. Всходило солнце, и небо над головой Мартына нежно розовело, обещая погожий день. Он знал, что через несколько часов начнется битва. Еще вчера ввечеру неприятный холодок щекотал сердце. Вспоминал Байгород, родителей, Катрю.

Вокруг него шутили, смеялись, а ему казалось, что на самом деле людям невесело – они хотят лишь заглушить свою тревогу, свое беспокойство.

Еще вчера думал, чем встретит его битва – пулей в грудь или обрушится на шею острой саблей, и тогда больше не увидит он своего Байгорода, Катри, родителей, не увидит, как идет дождь и как светит солнце, и не услышит зычного и сурового голоса полковых труб...

Так думалось вчера, а нынче пришло удивительное спокойствие, и сердце наполнило уверенностью, и в глазах зажгло тот ровный и холодный огонек, который пригодится Мартыну, чтобы первым, перегнувшись через голову своего серого в яблоках коня, ударить саблей наотмашь, да так ударить, что в траву покатится вражья голова...

...Лежа в траве, он жадно пил терпкий утренний воздух. От травы веяло щекотным, горьковатым запахом мяты. Пошарив рукой возле себя, нащупал стебелек мяты, растер между пальцами и вдохнул в себя. Вспомнилось, как когда-то давно, в Байгороде, сидел он на опушке леса с Катрей. В небе плыло над ними сизое облачко, так же вот, как и сейчас, остро пахло мятой, полынью, и, словно то облачко, плыли их мечты о том, как счастливо заживут они когда-нибудь...