Читать интересную книгу Тайна старого Радуля - Сергей Голицын

– Ой! – закричал он.

Проклятая русалка хлопнула хвостом по фотоаппарату и по его руке. От боли он вскрикнул, выскочил из воды, помахал рукой. Рука уцелела, и фотоаппарат, кажется, уцелел. Но, увы, зачем он ему был сейчас нужен? Пленка-то кончилась…

И вдруг опять плеснул темно-коричневый блестящий хвост. Запрыгал, натянулся гамак. Алеша Попович поднял свой богатырский меч – отрезок трубы.

Трах!.. Мимо! По воде хлопнул! Игорь, Алла, Галя-кудрявая с поднятыми дубинками ринулись вперед…

Где русалка? Неужели удрала?

– Шарьте, шарьте под берегом! – гремел Алеша.

И опять огромная туша, темная сверху, , желтая снизу, выпрыгнула из воды. Все завопили. Двое или трое ударили дубинками, но промахнулись. Алеша трахнул сома по голове. Оглушенный, тот всплыл на поверхность желтым брюхом кверху. Алеша кинулся к нему, смело залез ему рукой в разверстую черную зубастую пасть, другой рукой засунул трубу под жабру и высоко поднял свою добычу, держась обеими руками за трубу.

Раздался такой неистовый победный крик восторга и ликования, что, наверно, даже в самом Радуле было слышно.

Московские ребята! Ведь многие из них никогда и с удочкой-то на бережку не сидели и червяка насаживать на крючок не умеют. И вдруг эти самые московские незнайки поймали такое чудище, какое многие бывалые рыбаки отродясь не видывали!

Георгий Николаевич ликовал вместе со всеми. Он смотрел на удачливых рыболовов и думал про себя:

«Да об этом событии в „Пионерскую правду“ немедленно телеграмму надо бы послать и снимки! Эх, жаль, что новых-то снимков больше не будет!»

Между тем Алеша Попович и Миша взялись за два конца трубы, вытащили сома из воды и медленно поволокли его по топкой чаще кустов. Остальные с радостными возгласами двинулись следом за ними.

Только теперь все вспомнили о комариных полчищах, услышали их боевые песни и, отмахиваясь, принялись давить их окровавленными руками на своих лицах и шеях. Наконец один за другим счастливцы выбрались на лужок и вздохнули с облегчением.

Сома положили на травку и обступили его, внимательно разглядывая добычу.

Сом был ростом больше Аллы – такой, как Миша. Со спины темно-коричневый, гладкий, с блестящими черными плавниками, с темно-зелеными боками; брюхо надутое, светло-желтое с голубоватыми крапинками. Его длинные веревки-усы, похожие на розовых глистов, шевелились. Тупомордое чудище, выпучив оранжевые злые глазки, то открывало, то закрывало свою широченную, как у русской печки, пасть, показывало добрую сотню загнутых назад острых и мелких зубов. Какая там сотня зубов! Двести штук, не меньше!

Понятно, почему те радульские девчонки так испугались в прошлом году. Эдакая пасть могла проглотить обеих сразу.

Толстяк Игорь, сияющий, мокрый, грязный, с улыбкой, столь же широкой, как сомовья пасть, подошел к Георгию Николаевичу. Бинты на его ладонях развязались, он не замечал этого.

– Приходите к нам сегодня обедать. В трех ведрах сварим, на костре испечем. – От избытка чувств он схватил Георгия Николаевича за обе руки.

– Послушайте, варить такую прелесть в ведрах на костре – это же преступление!

Только теперь все заметили Настасью Петровну. Оказывается, она давно спустилась с бугра и сейчас стояла сзади рыболовов вместе с Машунькой.

– Я вам уху приготовлю, – продолжала она, – да такую, какой даже сама никогда в жизни не пробовала. И сделаю такое заливное – уму непостижимо! Потом чай.

– Самое первоклассное разрешение пищевого вопроса! – радостно провозгласил Алеша Попович.

– Только мне нужны помощники – один мальчик и три девочки, – докончила свою речь Настасья Петровна.

И тут все, все, кроме Игоря, забыв о соме, ринулись к ней.

– Можно я?.. Можно мне?..

– Тише, дисциплина прежде всего! – Громкий окрик Игоря одернул его подчиненных. – Мне тоже очень хочется самому помогать, но я не имею права. Назначаю, назначаю… – Он медлил, оглядывая всех. – Назначаю Мишу, Галю-кудрявую, Аллу… – Он еще помедлил, оглянув на этот раз только девочек. А те так и впились в него глазами… – Назначаю другую Галю. – Он кивнул на Галю – бывшую начальницу.

Свергнутая повелительница так и засияла. Еще вчера на археологических изысканиях Игорь назначил ее, как самую аккуратную, хранительницей находок. Правда, находок, если не считать горстки мелких белых камешков, не было, но верблюжье выражение тогда же исчезло с лица Гали и само лицо ее вроде бы укоротилось. И постепенно за эти два дня бывшая «княгиня»-задавака преобразилась в самую обыкновенную живую девочку, столь же увлеченную поисками и охотой, как и все остальные.

Игорь и Миша с трудом подняли сома за отрезок трубы, продетой сквозь жабры, взвалили на плечи и пошли по радульской улице. Остальные удачливые рыбаки и не менее удачливые рыбачки шагали сзади. За ними гордо шествовали Алеша Попович и Георгий Николаевич. Шествие замыкала Настасья Петровна, держа Машуньку за ручку. Сомовий хвост волочился по земле.

Из домов выбегали ребятишки и присоединялись к процессии, за ворота выходили взрослые; острый подбородок бабушки Дуни выглянул из резного окошка ее дома. Илья Михайлович не по-богатырски проворно сбежал с крыльца.

– Мальчишкой был – видел такого, из Клязьмы вытащили, – говорил он.

Радуляне ахали, притрагиваясь пальцами к добыче, удивлялись, поражались.

– Подобное исключительное явление природы в результате коллективного участия в охоте…

Дальше Георгий Николаевич не стал слушать глубокомысленные рассуждения Алеши.

Его сердце ликовало не только из-за удачной рыбной ловли. Все последние дни он настоятельно просил Настасью Петровну пригласить ребят как-нибудь вечерком на чашку чая. Ведь многие из них никогда в жизни не пили из самовара. Но Настасья Петровна наотрез отказывала. И из-за чего?

Недавно она купила в сельской лавочке великолепный чайный сервиз в двенадцать очень красивых желтеньких с черными и белыми зигзагами на боках чашечек и очень боялась – не дай бог, кто-нибудь да кокнет блюдечко!

А теперь она сама приглашала всех на роскошный обед и – Георгий Николаевич был убежден в этом – на столь же роскошный чай. Он-то хорошо знал: если его жена по сусечкам поскребет, то нашарит запасы таких лакомств, которых не только Машунька, но и он сам никогда не пробовал.

Настасья Петровна указала на стол, что стоял в огороде под верандой. Здесь она будет чистить сома. Игорь и Миша положили чудище на стол. Сомовий хвост свесился вниз.

– Помните, бабушка Дуня рассказывала про своего папу; – заметила Алла, – как он в стародавние времена повез пойманного сома в город на базар и с его телеги также свешивался рыбий хвост?

– Наша русалка, наверно, гораздо больше того сома, – добавил Миша.

Никто не хотел уходить. У ребят просто не было сил уйти. Затаив дыхание все следили, как Настасья Петровна взяла два больших, как у мясников, ножа и начала их точить один о другой. Ножи визжали, зрители молчали.

– Подождите кромсать! – кричал Георгий Николаевич. – Буду вас фотографировать.

– Некогда ждать! – кричала Настасья Петровна, размахивая сверкающими на солнце ножами.

Он собрался было спуститься в погреб перезарядить «Зоркий», но патрон с отснятой пленкой, как назло, никак не вынимался – погнулся шпенек зажима. Это русалка в разгаре битвы ударила хвостом по фотоаппарату. Георгий Николаевич взял перочинный ножик, попробовал разогнуть шпенек – ничего не получалось…

Между тем четверо избранников суетились в кухне, в сенях и на веранде. Галя – бывшая начальница особой машинкой строгала на звездочки морковку и петрушку; Алла разводила в кружке желатин; Миша то приносил чистую воду из колодца, то, наоборот, выносил грязную воду в силосную яму да еще успевал притащить из сарая дрова и подложить их в печку. Галя-кудрявая без толку носилась взад и вперед. А Георгий Николаевич все возился с фотоаппаратом и никак не мог выправить зажим.

Настасья Петровна одна потрошила сома. Ребята – не избранники, а прочие – столпились вокруг нее, но она никого не подпускала близко к «операционному» столу и ловко орудовала ножом.

Все чугуны и кастрюли были мобилизованы. Огонь пылал в плите и в русской печке; один чайник стоял на электроплитке, другой на керосинке, пламя гудело в самоварной трубе.

Толстяк Игорь мечтал быть врачом, и не просто врачом, а хирургом. Вооруженный кухонным ножом, он наклонился над тазом с внутренностями сома.

– Смотрите, еще кушанье! – вдруг закричал он и высоко поднял над головой не более не менее как средних размеров щуку, которую только что извлек из сомовьего желудка.

– Нет-нет! Ни в коем случае! – запротестовала Настасья Петровна. – Щука вся пропитана сомовьей желчью, желудочным соком. Таких проглоченных рыб выбрасывают в помойную яму.

Будущий хирург на ступеньках крыльца сел потрошить свою находку. Если сом проглотил щуку, то какую же рыбу проглотила щука, настойчиво требовало узнать его любопытство медика и мальчишки.