Александр Куклев:
— Это был генерал Шаманов. Надо его знать, чтобы правильно реагировать на происходящее. Лично меня он два раза выгонял из группировки, отправлял домой, я от него скрывался.
Воевать, то есть самим ходить в разведку стремилось подавляющее большинство личного состава батальона…
«Я сюда приехал не печку топить!»
Иван Кузнецов, командир взвода, старший прапорщик:
— Захожу в штабную машину. Начальник строевой части старший прапорщик Каминский говорит мне: «Идёшь на должность начальника склада. — «Я же всю жизнь был командиром взвода связи!» — «Нет, комбат так решил».
28-го сентября пересекли границу, начались боевые выходы. Группы ходили, но явных боевых действий пока не было. Я подошёл к командиру первой роты, капитану Тритяку: «Разрешите сходить с вами». Он пошёл к Пакову и тот разрешил: «Иди». Второй раз к Хамитову подхожу: «Возьмите меня с собой, я для чего сюда вообще-то приехал?». — «Подождите!». Потом дошёл до комбата. Он вызвал Хамитова: «Возьми его с собой». Потом с десантной ротой ходил. Потом Самокруткин меня вызвал: «Больше не пущу тебя!» — «Товарищ подполковник, всё что угодно, только на боевые! — «Хорошо. Если автомат очистишь, чтобы ни одного пятнышка не нашёл, тогда пойдёшь». — «На носовой платок будете проверять!»
Я сутки чистил автомат комбата. Прихожу: «Проверяйте!». Взял подшиву у солдата, чтобы проверил ей чистоту. Самокруткин взял автомат: «Я тебе верю». — «А дадите добро ходить на боевые? Кем угодно, хоть стрелком. Я сюда приехал не для того, чтобы печку топить!» — «Верю, всё». И стал ставить меня ходить в группы. С Мироновым в Старые Атаги ходил, с Тритяком. Потом уехал командир 3-го взвода, у него мать умерла, и не вернулся. Меня Самокруткин вызвал: «Вакантно место командира третьего взвода». Я достал шампанское: такая была большая радость. С того момента меня начали официально ставить на боевые…
Владимир Самокруткин, командир батальона, подполковник:
— Я знал, что Кузнецов отчаянный парень и боялся, что он может сорваться и в результате этого погибнуть. Знал, что у него двое детей. Ему было совсем необязательно ходить в разведку. Поэтому я с таким трудом согласился, чтобы он ходил на боевые.
«Тебя грохнут, кто будет с тракторами возиться?»
Александр Соловьёв:
— Сергеев, старший техник нашей роты, тоже рвался ходить в разведку: «Меня возьмите!» — «Тебя грохнут, — говорю ему, — кто будет с «тракторами» возиться? Я? Я не буду, мне некогда. Без БТР — ни огнём не поддержать, ни раненых вывезти, да просто никуда. Тебя даже поцарапают — «трактора» встанут, БРДМ старые, разваливаются, никто не сможет». Сергеев умел брать за кадыки своих «контрабасов» — они его боялись. Крепко держал дисциплину. К нему бойцы подходили за разрешением: «А можно водки попить?». Взрослые мужики, а бегали, спрашивали.
Один раз он меня упросил, взяли на операцию в горы за Дуба-Юртом. Он тогда с лейтенантом Кляндиным работал. — «Ты видишь, что творится, — говорю, — иди с молодыми, у тебя опыта побольше». В одной группе чтобы хотя бы два-три опытных бойца были. Потому что один боец может троих научить. Глядя на него, все будут делать. Если нет опытных — будут потери. Один командир не уследит. — «Иди с Кляндиным, — говорю ему, — и присматривай, если что». Он: «Хочу с тобой!». Я как раз натаскивал бойцов работать на АГС, выпросили у командования. Нам они были не положены по штату, как и снайперские винтовки. Это пехотное оружие, а как им пользоваться — не знал никто. Я с училища вспоминал, как АГС работает. Сергеев смотрит — бойцы уже умеют площади из АГС накрывать. — «Можно мне с тобой?». Так ему АГС понравился. Одним точным залпом можно группу из 15 человек уложить, и дальность стрельбы 1800 метров. Только тяжёлый этот АГС. — «Клянусь, на себе его в горы потащу!» — «Не дотащишь, помрёшь!» — «Я ради этого АГС потащу!». И он бы его дотащил. А к нему станина, боеприпасы такие тяжёлые. Да по горам его тащить! — «А вдруг отходить — его не бросишь! Пойдёшь, но без АГС». Сергеев пошёл с автоматом. И попала соседняя группа, спецназа, под миномётный обстрел. У них было восемь раненых, двое убитых, мы их и вытаскивали. Сергеев двоих вытащил. А если бы он нёс АГС?
«Ты свою пулю не услышишь…»
Владимир Самокруткин, командир батальона, подполковник:
— Батальон работал постоянно, каждый день, и не одна группа. Утром группа пришла — командир пишет разведдонесение. Пришли, и ни один солдат, срочник и контрактник, ни есть не садится, ни спать не ложится, а, снявши экипировку, тут же, без приказа, без слова, — сначала я был этим крайне удивлен — садятся чистить оружие. Мне так было это приятно видеть. В мирной жизни чистить оружие приходилось и заставлять.
По информации разведчиков работала авиация, в группах был артиллерийский корректировщик и один-два связиста. Когда вызывали огонь нашей артиллерии — снаряды над нами пролетали с таким зловещим шелестом, что на душе было нехорошо: а вдруг снаряд сменит курс и сюда упадёт. А потом думаешь: если я его слышу, значит, он не мой. Ты свою пулю или снаряд не услышишь.
«Этот опыт даже не пропьёшь…»
Александр Куклев, начальник разведки дивизии, полковник:
— Иерархия в Вооруженных Силах всем известна. Командир взвода — молодой, служащий 2–3 года в этой должности, поднабравшись служебного и житейского опыта, он становится командиром роты. Горизонты расширяются, кругозор тоже, на многие вещи смотрит по-другому, начинает понимать основные принципы организации разведки. Накопленным в годы командования взводом опытом делится с подчинёнными. Через 2–3 года командования ротой вырастает готовый начальник разведки полка, который уже самостоятельно может организовать разведку в интересах полка. К примеру, командиром роты я был два года, начальником разведки полка шесть лет, начальником разведки дивизии четыре года, заместителем начальника разведки армии два года, начальником разведки армии три года. Этот опыт даже не пропьёшь, его просто много.
Многих вещей молодые лейтенанты тогда ещё не понимали. Как, например, то, что достоверной считается информация, которая подтверждается не менее 3–4 различными источниками, подкреплённая вещественными доказательствами. Для справки, в это время в группировке был следующий комплект разведки: орб — 2, отрядов спецназа — 1, отдельная рота спецназа — 1. Позже добавился ещё один отряд спецназа. Всё это работало на получение достоверной информации. Да, всегда требовали вещественных доказательств присутствия противника в изучаемом районе.
Кстати, управление группировки, которое обычно по незнанию называют штабом, состоит из штаба группировки, отделов родов войск и служб, штаба ракетных войск и артиллерии, подразделений обеспечения. Когда говорят штаб группировки, то подразумеваются прежде всего оперативный, разведывательный отделы, от которых зависит постановка задач разведки. Текучестью кадров они не страдали, все были практически на постоянной основе, временных людей ни в разведывательном отделе, ни в оперативном отделе не было, да и не могло быть по определению. Задачи разведки формулировали офицеры разведывательного отдела, которые знали, каково командиру группы всё это реализовать.
Хроника событий:
18.10.99 г.: российские войска форсировали Терек и вплотную подошли к Грозному.
Из журнала боевых действий:
«19 октября батальон в полном составе совершил передислокацию к отметке 572,3 (0209) на Сунженском хребте.
В 11:00 21 октября заместителем командующего ГВ «Запад» была поставлена задача провести разведку отметки 583,2 (0211). При подходе к высоте обнаружен опорный пункт боевиков. Вторая разведрота была обстреляна из стрелкового оружия и миномётов. Открыв ответный огонь, рота вышла на отметку 583,2 и заняла на ней круговую оборону. Утром 22 октября было обнаружено, что противник оставил занимаемые опорные позиции и отошёл в восточном направлении».
«Обстановка нервозная…»
Александр Куклев, начальник разведки дивизии, подполковник:
— Реально всё было так. Накануне, 18-го октября майор Паков с дозором прибыл на высоту 568,4, где был сосредоточен передовой отряд дивизии оперативного назначения внутренних войск. Обстановка нервозная: рядом работал снайпер, двоих пацанов уложил шутя, позже нашли его огневую позицию. По всем признакам снайпером была женщина.
19-го батальон сосредоточился на указанной высоте, ВВ-шники на радостях нам оставили немного водки, пожелали удачи и откланялись. Начали размещаться на месте. Прибывает генерал Вербицкий. Только что назначен на должность заместителя командующего армией, и сразу — в бой. Выслушал доклад по обстановке и приказал занять высоту 572,3. Мы ему намекнули, что не резон без вертушек и хотя бы миномётов туда соваться. Настоял всё-таки. Беру взвод, выстраиваю в боевую линию. Даю команду «Вперёд!». Огонь ведём на ходу из всех стволов. Запустил обходящую группу с южного склона. Докладывают — высота никем не занята. Слава богу, расслабились, осматриваемся на месте. И тут началось. Миномёт, зараза! 120-миллиметровый. Все попадали, к этому времени Вербицкий подтянулся, мы как ужи на сковородке мечемся по этой высотке. Собрали всех, нашли укрытие.