инзара.
– Цела?
Его хрипловатый спокойный голос словно пуховкой прошелся по моей коже. Даже мурашки по телу пробежали. И я разозлилась на себя. Фигу ему, а не мое хорошее отношение! Еще не хватало влюбиться в своего тюремщика!
Кое-как, через силу, мне удалось отстраниться от инзара и выпрямиться на дрожащих ногах:
– Да, я в порядке. Но, наверное, так будет не долго. – Помимо моей воли в голосе прорезалась злость: – Твой брат больной на всю голову! Ему место в психушке!
Инзар хмыкнул, складывая руки на груди:
– Догадалась-таки…
Я недоуменно моргнула. Запал погас так же быстро, как и разгорелся.
– Да о чем тут догадываться! Я не медик, но и так видно, что он нуждается в квалифицированной медицинской помощи.
Смуглое лицо напротив заледенело:
– Я вообще-то имел в виду наши родственные отношения.
Вот тут я оторопела. Неужели и у этого брата не все дома?
– И тут тоже не о чем догадываться. Все очевидно. Вы одинаковые, как две горошины в стручке.
Инзар неожиданно рассвирепел:
– Мы не похожи! И не можем быть одинаковыми!
Я невольно попятилась, настолько меня испугала неожиданная вспышка. Инзар поморщился:
– Не бойся меня. Я не бью женщин. Просто с момента похищения Эйзирейи у меня не было возможности отдохнуть нормально. Спал урывками. Вот от усталости и не контролирую себя.
Прижавшись спиной к стене, я смотрела на инзара и не могла его понять. Странное поведение сбивало с толку. То рычит и кидается на меня, как дикий зверь. То беспокоится, как близкий человек. Я с ними с обоими с ума сойду раньше, чем попаду на судебное разбирательство.
Инзар вздохнул, поднял руки ладонями вперед:
– Я к тебе даже прикасаться больше не буду. Вылазь уже из того угла. И брату сюда закрою доступ. Кстати, как ты поняла, что мы братья? Одинаковая внешность не показатель.
Если инзар планировал меня отвлечь или удивить, то ему вполне удалось это. Я оторопело моргнула, осознав, что услышала:
– То есть, как это одинаковая внешность – не показатель? У вас что, все мужчины на планете выглядят как близнецы?
Я сама не заметила, как отлепилась от стены и вышла из облюбованного угла. Инзар улыбнулся:
– Нет, конечно. Мы же не клоны друг друга. Но представители других рас часто нас путают.
Он издевается надо мною, что ли? Как я могу проверить его слова? У меня даже зумм отобрали.
– Не верю!
Инзар ухмыльнулся:
– Иди сюда. Доказать несложно.
Любопытство оказалось сильнее осторожности.
Косо поглядывая на мужчину, я бочком приблизилась к нему. Любопытство, а тем более женское, страшная вещь. Я сама не заметила, как подобралась вплотную к инзару. Мне продемонстрировали дисплей зумма. И я даже забыла дышать от увиденного.
Городские джунгли, если так можно назвать высокотехнологичные здания сплошь из стекла, были словно ожившая картинка из мечты. Прихотливые, порою ломаные линии, блики дневного светила на разноцветных поверхностях, отражающиеся в бесконечном стеклянном лабиринте, снующие туда-сюда люди. Ладно, не люди, но сути это не меняло. То тут, то там бесшумно мелькали, словно мелкие рыбешки в океане, какие-то транспортные средства на воздушной подушке. Пробегали серебристые змейки какого-то подобия поездов. Подобия, потому что двигались они невероятно быстро и на приличном удалении от поверхности планеты, без всяких рельс, над головами колышущейся толпы.
Было и жутко, и интересно наблюдать за живым муравейником чужого мира. Картина была необычайная. Я такого не видела даже в передачах с Земли. С тоской подумалось, что, наверное, жить на этой планете очень хорошо. Жаль, что я вряд ли это узнаю.
– Ну как? Убедилась?
Я подскочила на месте. Увлекшись созерцанием чужой жизни, я напрочь забыла зачем мне демонстрируют эту картинку. Торопливо нашла взглядом хотя бы одного мужчину. Хмм… Второго. Потом третьего. И ошарашенно оглянулась на инзара.
Это было просто невероятно! Но мужчины этой расы действительно выглядели как братья. Не близнецы, но очень близкие родственники. Инзар ухмыльнулся:
– Я же сразу сказал: другие расы нас путают, принимая за кровных родственников.
– Но как такое может быть? – Я потрясенно пыталась переварить полученную информацию.
Черноволосый мужчина рядом со мной небрежно пожал плечами:
– Для нас отличий масса. Мы их видим и чувствуем. Но другие расы чаще всего эти отличия не то, что не замечают, даже не улавливают.
Я вспомнила глаза двух виденных мною инзар, и осторожно уточнила:
– Отличия вроде тех, что у тебя есть вишневый огонек в глазах, а у твоего брата нету?
– Ну да…
Неожиданно инзар замер и уставился мне в лицо пристальным, пугающим взглядом. Словно хотел проникнуть мне под кожу. Я занервничала.
– Что? Что-то не так?
– Ты видишь у меня в глазах вишневый огонек?
Нейтральный, ничего не выражающий тон мужчины пробрал до костей. И я осторожно ответила, одновременно медленно отодвигаясь от инопланетника:
– Не всегда, но вижу. И он скорее не вишневый, а цвета затухающей головешки. А что такое? Что-то не так?
Инзар шумно выдохнул, одновременно прикрывая глаза. Руки его сжались в кулаки. Но тон был по прежнему нейтральным, спокойным, почти безразличным:
– Нет, ничего. Ты права, это одна из тех мелких особенностей, что представители иных рас обычно не замечают.
Пользуясь тем, что инопланетник на меня не смотрит, я в открытую изучала напрягшуюся линию его челюсти. И почему я ему не верю? Почему я кожей чувствую, что он мне сейчас врет?
Обвинить во лжи инзара я не рискнула. Да и не успела бы. Он очень быстро взял себя в руки, и открыл глаза, будучи спокойным, как арктические льды никогда не виданной мною исторической родины. Я не ожидала, что он так быстро возьмет себя в руки и придет в себя, и не успела отвести глаза в сторону. Наши взгляды встретились.
Его глаза напоминали мне конфеты «Пьяная вишня». Под толстой коркой горького ароматного шоколада пряталась пропитанная коньяком, пряная ягода, лишенная своего главного оружия – косточки. Надкуси такую конфету, и во все стороны брызнет душистая начинка, на губах смешается вишневый сироп и душистый спирт. Невероятное, греховно-притягательное лакомство.
Я невольно облизнулась, словно уже испробовала горький мед этих конфет. И ошеломленно застыла. На лице инзара не дрогнул ни единый мускул. Он просто смотрел на меня, не отрываясь, казалось, даже не дышал. Но в его глазах, вместо почти привычного вишневого огонька полыхнуло зарево пожара. Будто последняя точка в моем приговоре. Как огненный предвестник беды.