истории приобщается, так и заикаться вдруг начал.
— Вацлав Адамович, за вами наблюдение и тщательное протоколирование. С фотографиями! У нас тут специалистов, как выяснилось, даже в избытке, — не удержался я от сарказма. — Пригласить стороннего наблюдателя из университета, а лучше нескольких. Нотариуса для заверения лабораторных журналов. Цели поставлены, задачи определены! За работу, товарищи!
На товарищах я и спалился. Слово вроде и общеупотребительное, в армии, или на должности какой, но всякие смутьяны уже активно пытаются заграбастать его себе монопольно. Поляк вылупился на меня, открыв рот. Славка же, наоборот, посмотрел в восторге.
* * *
На такой бодрой ноте я вышел из кабинета, и даже начал насвистывать песенку про полет на луну. Правда, секунды через три я сбился и замолчал. Но Должикова поразить успел.
— Кстати, Егор Андреевич, подготовьте к моему возвращению два приказа, — дал я ценное указание.
Вот профессионал! Ни на секунду удивления не показал. Записал, кивнул, и дальше работать начал.
Во дворе стоял Ли и разговаривал о чем-то с Чириковым. Мне даже немного стыдно стало — со всеми этими приключениями я довольно основательно забросил занятия. В Пятигорске так и вовсе ни разу даже зарядку не делал. Естественно, тут же дал себе обещание перестать волынить и теперь заниматься рукомашеством и ногодрыжеством регулярно. Вот только в Питере дела завершу — и сразу. Прямо на следующий день. Если более реалистично, то через день, но точно не позже.
А не попросить ли у моего учителя повторный сеанс связи с космосом? Может, удастся вспомнить формулу изониазида, которым не один десяток лет лечили туберкулез и травили собак? Она простая вроде. Удалось бы заодно и проблему с цесаревичем задвинуть подальше. Да и с доктором Чеховым тоже. И еще миллионами больных. Я бы ее даже кому-нибудь втихаря отдал бесплатно, чтобы не светиться.
Естественно, вот так, с размаху, я просьбу высказывать не стал. Попросил Чирикова распорядиться, чтобы притащили самовар в беседку, и мы с учителем минут двадцать попивали чаек, в сугубо русской традиции, с участием кускового сахара и сушек, и общались о видах на урожай и отвратной московской погоде. К счастью, до потерянного молодого поколения и испортившихся дворников не дошли — Ли перевернул свою чашку, обозначив конец приема пищи. И я приступил к изложению просьбы.
— Нет, — наложил устную резолюцию китаец. — Даже в прошлый раз это было очень опасно, и я провел ритуал только из-за того, что видел, как важны для тебя эти знания. Повторим, да еще и через такое короткое время, и твое сознание может остаться там навсегда.
Не, такой хоккей нам не нужен. Провести вечность на лекции по фарме… Билл Мюррей нервно курит в сторонке, у него в распоряжении целый город был. Жаль, конечно, но нечего губы раскатывать. Посадим вместе тысячу обезьян, научим их микробиологии, биохимии и прочим мозгодробительным вещам, и пусть работают на результат. Всё равно наука кроме метода последовательного перебора еще ничего толкового не придумала. Только нудная ежедневная рутина приведет к эпохальному открытию.
Так что я расстался с Ли, сел в экипаж, и поехал, наконец, к чинушам. Думаю, даже эти сволочи не смогут сегодня испортить мне настроение.
Оказалось, что Моровскому казалось. Никаких препон никто чинить нам не собирался. Нужна была только моя подпись на некоторых документах от «Русского медика». Процесс передачи городу активов — дело небыстрое. Пока найдут денежку, да примут всё на баланс, определят финансирование, а потом еще и выделят — времени пройдет более чем достаточно. Хоть бы к началу следующего года успели.
И назад. Сегодня уже в Питер точно не успеваю, спешить некуда. Можно и приятным заняться. И для себя, и для окружающих. Вот, по дороге кстати — и винная лавка, и кондитерская рядышком, дверь в дверь. Сейчас мигом доставочку организуем. Есть что праздновать.
Во дворе скорой я из экипажа почти выпрыгнул, и быстрым шагом отправился в кабинет. Навстречу попалась Вика. Поджидала, что ли? Слишком уж кстати выскочила из двери, чуть не сбил.
— Послушай, мне надо…
— Потом всё, Виктория Августовна! Некогда сейчас! Кстати, Антонова, Моровского — ко мне, срочно. Весь персонал лаборатории, который можно без вреда для процесса освободить — через двадцать минут в конференц-зале.
— А я?
— Тоже с Моровским заходи. Давай-давай, быстренько!
Девицу Талль мне точно удалось удивить. Помчалась, ни слова не сказав. Что она сейчас думает, бегая по лестнице — даже представить не могу. Или она думала, я тут начну изображать рыцаря печального образа? Как бы не так! У нас тут праздник со спонтанной пьянкой намечается. Не до сантиментов.
Пока вызванные сотрудники добирались до моего кабинета, я Должикову парочку ценных указаний дал. Чтобы если не красиво получилось, то хоть попытка была. Глядя на его деятельность, подумал, что надо бы его с собой в Питер забрать. Таких спецов беречь надо. И хоть скорую я люблю, но свой комфорт мне дороже. Ладно, потом поговорим. Вдруг он сам не захочет.
Первым примчался Слава.
— Вызывали? — выдохнул он, тяжело дыша.
Запыхался, лицо красное, пот на лбу выступил. Молодой еще, а уже пара этажей препятствие. Бегать надо, а не пироги с мясом трескать. После студенческой полуголодной жизни никак наесться не может. Вот окрутит его лаборантка Аня, обладательница необъятного тыла, так и будут кататься два колобка.
— Давай, садись, ждем остальных, — сказал я и продолжил изучать те самые приказы, что подготовил секретарь.
Вика пришла вместе в графом. Что же, начнем.
— Вацлав Адамович, — произнес я строгим официальным голосом. — Ознакомьтесь, пожалуйста, с приказом и поставьте подпись.
Тут я достал из черного кожаного бювара лист бумаги и подвинул Моровскому. Тот взял и начал читать.
— Что это? — спросил он через несколько секунд. — Как это «освободить от должности старшего врача»? За что? Ведь мы… Евгений Александрович! Я же… всю душу!
Ого, побледнел, как бы в обморок от переживаний не хлопнулся. Во как близко к сердцу принимает мужик! От расстройства мозг выключился — он даже не подумал,