Читать интересную книгу Сошествие ангелов - Митчел Сканлон.

Они должны быть заботливо отобраны, и затем убраны как воспоминания для будущего.

Глава десятая

– Война - ужасная красота, - писал благородный философ-поэт Орис на страницах своих «Размышлений». - Она захватывает дух и ужасает в равной мере. Как только человек увидит ее лицо, оно уже никогда не сотрется из его памяти. Война выбивает отметину в душе.

Захариил часто слышал эти слова в ходе своего обучения.

Они были одними из любимых его прежнего наставника, магистра Рамиила. Старик любил регулярно их цитировать, рассказывая все те же несколько коротких слов ежедневно, поскольку он старался превратить ряды оруженосцев из зеленых новичков в рыцарей.

Они были настолько же частью его обучения, как огневая подготовка и дополнительные тренировки с мечом.

Среди тех, кто вступил в рыцари под опекой Рамиила, говорилось, что они уходили вооруженные знанием хороших слов наравне с более обычным оружием Ордена, мечом и пистолетом.

Все же, даже часто слыша эти слова, Захариил никогда в действительности их не понимал, только не до заключительных дней войны против Рыцарей Люпуса.

Его первым впечатлением, когда он появился из леса, едущим на своем дестриере, в ночь финальной атаки, было то, что небо полнилось огнем. Ранее тем днем, он управлял бригадами лесников, рубящих деревья для осадных орудий в лесах на низких склонах горы.

Его обязанности были исполнены, и он возвращался в лагерь в сумерках, ожидая, что там будет тихо.

Вместо этого он обнаружил, что его товарищи рыцари из Ордена готовились к атаке на вражескую крепость.

Впереди, на расстоянии, на отвесной скале у вершины горы располагался монастырь-крепость Рыцарей Люпуса, возвышаясь линией серых стен и воинов. Со всех сторон окруженный концентрическими кругами осадных линий Ордена, крепость была шедевром военной архитектуры, но глаза Захариила были притянутыми к необычайному зрелищу, разворачивающемся в воздухе над двумя армиями, обстреливающим друг друга своей артиллерией через ничейную землю.

Воздух полнился огнем дюжин форм, цветов и видов. Захариил видел недолговечные зеленые и оранжевые дорожки сполохов, оставленные трассирующими снарядами, движущимися красными ореолами летящих зажигательных снарядов и дымящих желтых огненных шаров пушечных выстрелов.

Яркий гобелен из огня освещал небо, Захариил прежде никогда не видел ничего подобного.

Он находил это одинаково ужасным и в то же время захватывающим.

– Ужасная красота, - прошептал он, слова Ориса возвратились к нему, когда он восхищенно смотрел на удивительное небо. Цвета были настолько изящными, что легко можно было забыть о том, что они несли опасность. Те же снаряды, что горели в небесах так красиво, принесут муки и смерть многим несчастным, достигнув своей цели.

Война, казалось, была полна противоречий.

Позже, он узнает, что не было ничего необычного в том, что он видел в небесах той ночью, но это была его первая осада, и он еще мало об этом знал. Генеральные сражения были настолько редки на Калибане, что его обучение в значительной степени концентрировалось на ближнем бое, а не на вопросах осадного ремесла.

После прихода Льва, рыцари Калибана редко затевали войны друг против друга, по крайней мере, не открыто и не систематически. Обычно, любой конфликт начинался, чтобы решить определенные вопросы бесчестья или обиды, и которые принимали форму ритуальных поединков.

Такой конфликт, который он мог видеть перед собой, где два благородных ордена были готовы пустить в ход лучшую часть их сил в единственном сражении, мог случиться едва ли раз в поколение.

– Эй, ты там! - позвал голос сзади.

Захариил обернулся, чтобы увидеть одного из магистров осады Ордена, грозно шагающего к нему, с выражением угрозы на лице под капюшоном.

– Штурм скоро начнется. Почему вы не на позиции? Ваше имя, сар!

– Примите мои извинения, магистр, - сказал Захариил, кланяясь в седле. - Я - Сар Захариил. Я только что вернулся с нижних склонов. У меня был наряд в…

– Захариил? - прервал его магистр. - Убийца Эндриагского льва?

– Да, магистр.

– Значит, это не трусость удерживала тебя на месте. Теперь я это вижу. К чьей линии меча ты прикомандирован?

– Я с людьми Сар Гадариила, магистр, размещенными на западных подходах.

– Они были перемещены, сказал магистр. Он нетерпеливо указал на осадные линии справа от Захариила. - Их переместили для штурма на южной стене. Ты найдешь их где-нибудь там. Оставь по дороге своего дестриера конюхам, и торопись, парень. Война не будет тебя ждать.

– Понятно, - сказал Захариил, спешиваясь. - Спасибо, магистр.

– Если хочешь меня отблагодарить, внеси свой вклад в битву, - прорычал магистр осады, отворачиваясь. - Тебе следует ждать трудностей. Мы стоим лагерем здесь слишком долго, и это значит, что ублюдки Люпуса имели много времени, чтобы подготовится к отражению нашего штурма.

Он замолчал, чтобы сплюнуть, перед тем, как взглянул на вражескую крепость с выражением, похожим на сдержанное уважение.

– Если ты думаешь, что уже видел огонь, просто подожди, пока не будешь штурмовать те стены.

Бомбардировка, казалось, становилась все более свирепой, пока Захариил пешком шел через осадные линии. Вражеские орудия не имели достаточной дальности, чтобы точно попадать по расположению Ордена, но их снаряды падали достаточно близко, чтобы разрушить передовые укрепления.

Как только Захариил приблизился к линии фронта, он услышал, как ряд острой, твердой шрапнели отбилась от пластин, укрывающих его тело. Броня сделала свою работу, отклонив угрозу, и обезопасила его мясо и кости, и он расслабился, когда, наконец, увидел изодранный военный штандарт Сар Гадариила, трепетавший у лабиринта траншей вокруг него.

Он спрыгнул в траншею. Бронированные воины окружили его в полумраке, чернота их доспехов мерцала отраженным огнем.

– Ты все сделал, брат? - сказал Немиил, первый поприветствовавший его, как только он приземлился. - Я уже начал волноваться, что ты передумал и решил пойти домой.

– И оставить тебе всю славу? - сказал Захариил. - Я думал, ты меня лучше знаешь, брат.

– Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь, - сказал Немиил.

Лицо кузена было скрыто под шлемом, но из-за звучания его голоса, Захариил знал, что он улыбается.

– Конечно, я достаточно тебя знаю, чтобы понимать, что ты, вероятно, мчался сюда, затаив дыхание, с того самого момента, как услышал начало артобстрела. Тебе меня не обмануть, тут дело не во славе. Дело - в обязанности.

Немиил дернул большим пальцем на переднюю стенку траншеи, и указал Захариилу следовать за ним.

– Ладно, тогда пойдем, брат, давай посмотрим, что приготовили тебе твои высокие идеалы.

Оставшийся восемь человек из линии меча уже стояли около траншейной стены, выглядывая на открытое пространство между осадными линиями и вражеской крепостью. Когда Захариил приблизился, вспышки от выстрелов ближайшей пушки освещали их с нерегулярными промежутками времени.

Каждый мужчина был вооружен и бронирован в идентично Захариилу, неся пистолет, оборудованный разрывными снарядами и цепным мечом. Они носили пластинчатые черные доспехи, и закрытые балахоны, отмеченные эмблемой Ордена, мечом, с лезвием, опущенным вниз.

Для рыцарей Ордена традиционным было держать свои белые балахоны в безупречной чистоте, но Захариил был удивлен, увидев, что все люди в траншее были с ног до головы измазанные в грязи.

– Ты слишком чистый, брат, - сказал Сар Гадариил, повернувшись со своего места у передней стены, чтобы взглянуть на него. - Тебе разве никто не говорил? Лев выдал указание, что мы должны измазать наши балахоны, чтобы не представлять собой мишень для вражеских стрелков, когда начнется штурм.

– Я сожалею, сар, - ответил Захариил. - Я не знал.

– Ничего, парень, - пожал плечами Гадариил. - Теперь знаешь. Будь я на твоем месте, то постарался бы исправить это как можно скорее. Приказа долго ждать не придется. Когдаего дадут, тебе не захочется быть единственным бегущим в белом балахоне посреди ночного штурма.

Сар Гадариил обернулся, чтобы дальше следить за вражеской крепостью, и Захариил быстро последовал его совету. Распустив пояс, который удерживал его балахон, он стянул его через голову и наклонился, чтобы пропитать одежку водянистой жижей с пола траншеи.

– Я всегда говорил, что ты умеешь думать, - заметил Немиил, когда Захариил поднялся и надел балахон обратно.

– Мы все, не снимая их, провели десять минут, измазывая сами себя грязью. Приходишь ты, снимаешь балахон и достигаешь того же за пятнадцать секунд. Конечно, я не уверен, что это может как-то говорить о твоем таланте к мышлению задним умом, если он сильнее всего проявляется тогда, когда тебе нужно измазаться.