сломал ему руки, хотел сразу шею свернуть, но подумал, что надо оставить живым для Лиса.
Маша похолодела от ужаса. «Лис – это, наверно, Коротков, они почему-то все его так называют, но что теперь с Максом? Он заслужил наказание, но чтоб уж руки ломать…»
– Надо ему помочь, почему он молчит? Там в салоне должна быть аптечка…
Хати искренне удивился.
– Лечить его собралась? Ты же без памяти лежала, а он грубо с тобой обошелся, платье задрал, «дрын» свой доставать начал, ну, я тогда и прыгнул.
Маша зажмурилась, опуская голову, пряча лицо в ладонях, сердце вдруг застучало как бешеное, – она невольно представила, как лежала на дороге и чужой мужчина с хищными глазами склонялся над ней.
– А я была… как?
– Ну, я ж не животное, чтобы тобой пользоваться. Одежду поправил да сюда перенес. Ты здорово пахнешь медведем. И внутри теперь тоже. Как он мог тебя отпустить? Или ты сама уехала? Ага…
Хати вдруг с размаху хлопнул себя по лбу, будто догадавшись о чем-то:
– Ты хотела сбежать от него? Слушай, если тебе с ним плохо, я бы мог…
– Нет, нет! – отчаянно запротестовала Маша. – Максим меня обманом заманил в машину, я бы сама ни за что не уехала. Я даже не предполагала, что он может так поступить со мной!
Она не испытывала особого сочувствия к Савельеву, но тишина в стороне раскуроченой машины здорово напрягала.
– Скажи, пожалуйста, он там живой? Я проверю…
– Никуда ты не пойдешь! – стальной голос Хати буквально пригвоздил ее к месту.
«А у Волчонка есть зубы и рычит он не хуже Брока. Это ж надо так придумать – «Волчонок», уж пожалуй Волчище было бы уместнее. Впрочем, с позиции Брока…».
– Боишься? – на довольной физиономии Хати снова расцвела улыбка.
– Очень! – слукавила Маша, придавая лицу самое кроткое выражение.
Размышляя, как поступить, она протянула руку за бутылкой с водой и с удовольствием сделала несколько жадных глотков.
– Ты воду в машине нашел, да?
В джипе имелась небольшая сумка-холодильник. Хати кивнул, не сводя с девушки сияющих глаз.
– Ты красивая. Если бы не Медведь… Как он тебя не уберег? Теперь должен еще больше о тебе заботиться, раз уже не одна.
– Ты о чем? – рассеянно спросила Маша.
– О ребеночке вашем. Он совсем малой, но сердечко уже громко стучит, будто бы их там сразу двое…
Маша ахнула, инстинктивно прижимая руку к животу.
– С чего ты взял?
– Так ведь слышно же и запах его… А ты что, сама и не знала?
Маша медленно покачала головой из стороны в сторону.
– Хочешь сказать, что я беременна?
– О том и толкую! – усмехнулся Хати. – А что такого, ты давно с Медведем живешь.
Маша глубоко вдохнула и так же медленно выдохнула, сложив губы трубочкой.
«Ничего себе давно, мы всего второй месяц вместе, а после регресса и полгода не прошло, даже мой женский цикл еще не наладился. Как же мы умудрились…»
Волк открыто ликовал.
– Здорово, правда? Получается, я тебе первый хорошую новость сказал?
Маша смущенно улыбнулась. Волк отчаянно хотел быть героем. И ведь он действительно ее спас. Что бы мог с ней сотворить Максим и что бы потом с ним сделал Брок? Лучше не представлять…
– Хати, спасибо тебе за все! Большое спасибо. Ты настоящий друг! Я этого никогда не забуду.
Захлебываясь в противоречивых эмоциях, она разревелась как девчонка. Хати тут же оказался рядом и неловко погладил ее волосы.
– Ну, что ты, не плачь! – кажется, он был смущен не меньше Маши, – тебя сейчас нужно очень беречься. Такая маленькая и хрупкая. Если бы ты была моей, я бы ни за что тебя не оставил. Я бы всегда заботился о тебе…
В его голосе звучала такая неподдельная нежность, что у Маши потекли новые слезы.
«Господи, какие они все хорошие… такие добрые, простые, чистые. Даже когда Хати сказал, что обнюхивал меня, лежащую без сознания, он как-то легко в этом признался, словно это самое обычное дело, у него и в голове, наверно, тогда ничего плохого не было».
Она снова глубоко вдохнула теплый лесной воздух. Вокруг пахло нагретой за день землей, сосновой хвоей и еще чем-то терпким, кисловатым…
Заметив ползущего по плечу здоровенного рыжего муравья, она вскрикнула, а Хати засмеялся, сбрасывая насекомое с ее платья и помогая подняться на ноги. Правда, это получилось не очень удачно, вдруг резко закружилась голова, и Маша почти упала на руки спасителя.
– Если бы не твой «медвежонок»… – хрипло начал он.
– А Брок тебя Волчонком зовет! – невпопад проговорила Маша. – Только не обижайся, думаю, не со зла…
– Я про того, кто у тебя внутри, – нахмурился Хати, не размыкая объятий.
– Спасибо тебе! – с чувством сказала Маша, поднимая к нему голову, – ты замечательный, ты просто великолепный! У тебя непременно появится самая лучшая для тебя девушка.
– Откуда же ей здесь взяться? – печально проговорил он, быстро оглядываясь, словно сию секунду здесь могла появиться та самая – единственная для него.
– Я же приехала. И теперь живу с Броком. Наверно, судьба! Надо верить и когда-нибудь приплывут твои алые паруса, может быть даже уже скоро.
– Какие еще паруса? – не понял Хати, хмурясь все больше. Уж не смеется ли над ним Маша.
– Есть такая трогательная романтическая история, я тебе потом расскажу.
– Да уж, расскажешь! Медведь меня к тебе никогда не подпустит. И никому не позволит больше украсть, это уж точно!
– Что за чепуха, надо же, какой узурпатор – "не подпустит"? А если ты станешь мне другом? – всерьез негодовала Маша. – Скажи, почему на базу никогда не приходишь? Там вас все ждут, а Лис, ну, то есть Алексей Викторович – очень даже неплохой дядька, с ним всегда можно договориться.
– Не хочу… – огрызнулся Волк. – Будут глазеть как в зоопарке, а потом еще и в клетку сунут для изучения.
– Никто вас никуда не сунет! Вы среди своих…
– Где ж эти свои раньше были? – во взгляде светлых глаз Хати притаилась застарелая боль и обида.
В этом он был сейчас похож на Брока. Тяжелые воспоминания мучили его так же, хотя общаясь с Машей, он сразу выглядел довольно приветливым, не то, что Брок при их первой встрече.
– Ты мог бы к нам прийти… ко мне, – неуверенно попросила Маша, – и чем же тебе мой «медвежонок» помешал?
Волк искренне удивился недогадливости девушки.
– Так ведь этот… который Брок теперь ни за что не отдаст тебя мне со своим малышом. Даже если подеремся взаправду.
– Драться незачем, мы с ним теперь пара, – тихо