назвал ее зайчиком. Просто подумал вслух. И это моментально стало привычкой. Как-то Илья обратил на данный факт внимание, просто по-дружески поддел, и Петр задумался, что, пожалуй, есть в этом что-то неправильное. Однако долго он не продержался, сорвался. И зайчик вернулся, как будто и не исчезал.
Еще немного покопавшись в памяти, Петр с неудовольствием вспомнил эпизод, когда ревность в нем взыграла по-настоящему. Он часто слышал, как Анфиса ворковала с кем-то по телефону, и было понятно, что это всегда один и тот же человек. Это злило. Вначале смутно, потом очень явно. Нет, он не стал врываться в приемную и требовать тишины. Вместо этого он поручил ей выбирать букеты для его тогдашней пассии, к слову последней с точки зрения хронологии, и бронировать для них столики на вечер. Анфиса восприняла это совершенно спокойно и подошла к задаче со свойственной для себя ответственностью. Она докладывала ему о заказанной доставке и времени начала брони без единой эмоции. И тогда Петр понял, что он вел себя как болван.
Вскоре они вернулись к своей обычной жизни. Да, и воркования куда-то исчезли, будто и не было их вовсе. Земцов был прав в еще одной вещи, Петра абсолютно и на сто процентов устраивало, когда Анфиса подолгу ни с кем не встречалась. Осознавать Петр это начал только сейчас.
Появление младшего Земцова изменило все безвозвратно. Кто бы спорил, творческий юноша, привлекательный, почти как с обложки, да еще и способный на красивые жесты, — предел мечтаний для такой романтичной девочки, как Анфиса. Это тебе не знакомый шеф, который мало того, что примелькался, так еще и скучный до зубовного скрежета. Леша не будет сидеть в шезлонге две трети отпуска, он потащит вглубь острова автостопом.
Да только вот для Леши все это игра. Петр готов был биться о заклад, что до Анфисы этот парень выбирал совсем других девушек. Не хуже, не лучше, просто других. И вся эта кампания по ее завоеванию, которая разворачивалась у Петра перед носом, больше походила на шоу. Анфиса для Алексея была своего рода трофеем, возможностью испытать что-то новое.
Однако, несмотря на все это, очков у Земцова-младшего было больше. Если, конечно, не считать его промаха. Илье бы Петр никогда в жизни не признался, но эту историю он считал верхом глупости и неблагоразумия. Он решительно гнал от себя мысли про свои двадцать пять лет, слишком давно они были. Зато с удовольствием позволял себе судить с высоты нынешнего опыта.
Зимин мог бы сказать Анфисе, что никогда бы не переспал с какой-то там бабой ни между делом, ни с далеко идущими планами, что если бы они были вместе, он был бы ее и только ее. И никакие девицы этого мира, сколько манящими они не были, не заставили бы его изменить ей. Он мог бы сказать ей, что всегда бы любил ее и только ей прощал все что угодно и окружил бы ее заботой. Он мог бы сказать ей, что его возможности для ее счастья едва ли уступают тому, что есть у семьи Земцовых.
Но он не будет всего этого говорить. Он будет действовать. И начнет он с того, что заберет Анфису из квартиры Кристины, куда она так не спешит по вечерам.
Результаты теста
Все пошло наперекосяк. Анфиса уехала от меня, сказав, что нам нужно сделать перерыв и что я должен разобраться в себе. Но я-то понимал, в чем дело.
Она в первую очередь посчитала это изменой. Она не могла сказать напрямую, но явно чувствовала именно так. Знаете что? Я бы тоже так подумал. А мое дурацкое поведение в эти недели просто не оставило мне шансов.
Наш уютный счастливый мирок дал основательную трещину.
Я больше не откладывал и не велся ни на какие уговоры. Мы сделали тест и теперь оставалось узнать результаты
Светка даже ничему не сопротивлялась. Похоже, она правда была еще слаба. Она попросила только об одном, чтобы результаты мы открыли вместе. Я согласился пойти на эту уступку.
Со Светой мы встретились довольно поздно вечером в том же самом кафе. Это был первый раз с тех пор, как я увидел ей после той встречи.
Ермолова выглядела усталой и какой-то безразличной. Она даже не поздоровалась со мной. Просто села рядом и молча посмотрела мне в глаза.
— Ну, что, — нарушил я тишину, — решим раз и навсегда.
— Давай уже, — слабым голосом сказала она.
Не вовремя принесли чай, который я заказал. Хотя случилась еще одна заминка, я был спокоен, ведь уже сейчас все должно было закончиться.
Я достал конверт и для чего-то показал Светке. Ответ в ее духе не заставил себя ждать.
— Я верю, что все честно. В конце концов, я могу обратиться в лабораторию сама.
— Ладно, — кивнул я.
Я вскрыл конверт, развернул сложенный в несколько раз лист. Света придвинулась ближе. Признаюсь, руки у меня слегка подрагивали. Решалось многое, очень многое. И в каждом из вариантов было и плохое, и хорошее.
Я не был отцом. Ермолова родила от другого.
— Значит, от него, — пробормотала Света, — что ж, тебе всего хорошего. И… Наверное, прости.
Света резко встала с места и ринулась к выходу.
Я видел в окне, как машина за ней приехала почти сразу и увезла Ермолову из моей жизни, как я надеялся, навсегда.
Я позвонил Илье и коротко рассказал об исходе дела.
— Тебя поздравлять или нет? — поинтересовался он.
— Что ты имеешь в виду?
— Голос у тебя какой-то не очень радостный.
— Да, не, не в этом дело. Просто… Жаль ее что ли.
— Лешка, я могу тебя кое о чем попросить?
— Валяй.
— Пока со своей жалостью не разберешься, лучше не трогай Анфису, а то так и будет длиться эта ваша канитель.
— Ладно, как скажешь.
— Отлично. Ты как? Приедешь сегодня?
— Да, если ты не против.
Мне не охота было сидеть дома одному, поэтому ставший уже традицией совместный просмотр баскетбола, был тем, что нужно.
Я понимал, что по-своему Илья прав. Нет, не подумайте, будто я вдруг воспылал к Ермоловой чувствами. Дело было в другом. Прежде чем возвращать Анфису, я должен был вернуть себе нервную систему. А в том, что она пока не успеет кинуться в объятия какого-нибудь маркетолога, дизайнера или кого-то там еще, я даже не сомневался.
Самое неожиданное предложение
Анфиса понимала, что дальше так продолжаться не может. Надо было решать что-то по-настоящему.