Когда утром Борис уехал, Настя перестала сдерживать себя. Она обнимала свекра и целовала, то смеялась, то плакала. Весь день и весь вечер они не переставали ласкать друг друга, но свекор был очень деликатен и не форсировал их отношений.
Но поздно вечером Настя распалилась так , что сама начала торопливо сбрасывать с себя одежду и расстегивать его рубашку, отрывая пуговицы. Он смеялся и пытался от неё увернуться, говоря, что он уже старый и «потасканный», и ему не совладать с такой молодой «тигрицей» и «женщиной-вамп».
Но на его сексуальных способностях его возраст совершенно не отразился, и когда Настя впервые в жизни испытала оргазм, она кричала так, что было слышно и соседям. «И это называется старый и потасканный, — смеялась Настя, — отчего же ты не научил всему своего сына, молодого и «непотасканного?» «А это или есть, или нет, этому не научишь», — отвечал он ей.
Все три дня они провели в постели. Настя уже не думала, что будет дальше и как они будут жить. Но в день приезда Бориса свекор спросил её, что она намерена делать, расскажет ли Борису или они будут «тайными любовниками». Но Настя решила ничего не загадывать, как будет, так и будет.
Борис приехал вместе с их общими друзьями, которые учились на том же курсе, супружеской парой, и разговор отпал сам собой.
Друзья прожили у них две недели, а перед отъездом подруга отозвала Настю в саду и прямо спросила: «Ты что, подруга, спишь со своим свекром?» , и Настя ответила утвердительно. Та покачала головой, а потом сказала: «Когда тебе надоест, дай знать, я следующая на очереди».
Они прожили на даче все лето. Когда отпуск у свекра закончился, он каждый день ездил на работу, а вечером возвращался. Они пользовались каждой возможностью, отсылали Бориса с разными поручениями, чтобы остаться наедине. Несколько раз Настя ездила днем в Москву, и они встречались на квартире свекра. С Борисом интимных отношений у Насти не было, она уклонялась от близости под разными предлогами, а он не настаивал.
В конце августа Настя поняла, что беременна. Она тут же рассказала об этом свекру. Он обрадовался и сказал, что все разрешилось само собой. Он хочет ребенка, но хочет, чтобы он считался его ребенком, а не внуком, поэтому Насте надо развестись, и они поженятся, чтобы ребенок родился в «законном браке». Настя запрыгала от радости, ей уже давно надоело прятаться от Бориса и изыскивать время для свиданий.
Они без промедлений рассказали обо всем Борису. Тот вначале ничего не понял, переводя недоуменный взгляд с жены на отца, несколько раз переспрашивал и никак не мог поверить. Потом с криком: «Ах ты, старый козел, развратник!», он налетел на отца и сбил его с ног. Настя бросилась их разнимать, но разъяренный муж резко оттолкнул её. Настя отлетела к стене, ударилась головой об угол шкафа и потеряла сознание. Они оба опомнились, погрузили Настю в машину и привезли в Москву.
Настю положили в НИИ им. Склифосовского. У неё была внутричерепная гематома, и она была в тяжелом состоянии. Перевести её в нейрохирургический стационар было невозможно, она была нетранспортабельна. Ей сделали операцию. Все осложнялось тем, что она была беременна. Через несколько месяцев она немного оправилась, но была ещё слаба, у неё были сильные головные боли. Но даже с обритой головой она была очень красива.
Ее навещали оба, и Борис, и его отец. Оба стояли рядом, бледные и напряженные, когда Настю оперировали. Вопрос о том, что Настя останется с отцом Бориса, был между ними уже решен. Когда Настя пришла в себя, она хотела видеть только свекра. На Бориса она не сердилась и категорически отказалась от возбуждения уголовного дела. Беременность ей сохранили. Из больницы её забрал свекор.
Аверсия может быть и в тех случаях, когда женщина вынуждена вступать в интимные отношения против своей воли, и секс с таким партнером ничего, кроме отвращения, у неё не вызывает.
Клинический пример.Елена Ш. 21 год. Образование среднее. Делопроизводитель. Не замужем. Детей нет.
По характеру с детства впечатлительная, робкая, застенчивая, ранимая. Себя считала «дурнушкой», что совершенно не соответствует действительности. У неё приятное, симпатичное лицо, милая, застенчивая улыбка.
Лена легко смущается и теряется в незнакомой ситуации. Когда родители переехали в другой район, для неё это была настоящая трагедия. Ей всегда было трудно заводить подруг. В прежнем доме у неё была близкая подруга, с которой вместе росли в детстве. Очень переживала расставание с нею, иногда после школы ездила в свой старый двор, чтобы повидаться с подругой, или звонила ей и приглашала к себе. А в новом классе она вела себя скованно, боялась поднять глаза на одноклассников, хотя приняли её вполне дружелюбно.
Всегда легко утомлялась. Когда мать проверяла её домашние задания, то постоянно делала дочери замечания, что та отвлекается и смотрит в окно вместо того, чтобы сосредоточиться. Не могла сразу найти ответ на вопрос, при любом замечании плакала.
На уроках ей тоже часто делали замечания, что она невнимательна. Не могла вовремя написать контрольную, очень волновалась, торопилась, и чем больше нервничала, тем хуже все получалось. Училась средне, хотя и очень старалась.
Дома часами сидела за письменным столом, но так уставала, что у неё начинала болеть голова. Она сидела молча за столом, а по щекам катились слезы. Мать уговаривала её передохнуть, пойти погулять, но если Лена не успела сделать домашние задания, то впадала в панику. Или мать, или отец постоянно помогали ей, особенно плохо давались математика и физика.
К родителям очень привязана. Со временем они перестали делать ей замечания, щадили её чувствительность. Могла обидеться из-за пустяка и тут же возникали слезы.
После окончания школы мать устроила её в одну организацию делопроизводителем. Обязанности у Лены были несложные, никакой интеллектуальной нагрузки не было, но тем не менее, приходила с работы совершенно без сил и молча лежала у себя в комнате. Почти никуда не ходила, новых подруг у неё не было. Иногда встречалась с единственной подругой и вместе ходили в кино или сидели дома.
Через некоторое время на Лену обратил внимание её начальник. В рабочее время он часто заходил в кабинет, где сидела Лена, проходя мимо её стола, делал ей комплименты. Лена краснела, прятала глаза и отмалчивалась.
Однажды в обеденный перерыв он вызвал её к себе в кабинет и стал расспрашивать о жизни, замужем ли она, есть ли у неё близкий друг. Лена смущалась, но сказала правду. Он сказал, что давно обратил на неё внимание, она ему очень симпатична, и если она не возражает, то они могли бы встретиться после работы. Лена растерялась, так как совершенно не ожидала такого предложения, к тому же раньше за ней никто не ухаживал, она была девственницей и не знала, как себя вести. Она промолчала, а он принял её молчание за согласие.
После работы он повел её в кафе, предложил выпить, но она отказалась. Но он был настойчив и уговорил её выпить шампанского. С непривычки она опьянела, перед глазами все кружилось, ноги стали «ватными». Она уже не сопротивлялась, когда он усадил её в такси и привез к себе.
О первом половом акте она ничего не помнит. Проснулась среди ночи в чужой постели, не понимая, где она. Обнаружив рядом с собой спящего начальника, Лена пришла в ужас и стала торопливо одеваться. Он тоже проснулся и стал уговаривать её остаться до утра, так как было два часа ночи. Но Лена плакала и пыталась вырваться. Пришлось ему тоже одеться, и он вызвался проводить Лену. Она даже не отвечала ему, стремясь поскорее покинуть его квартиру. Но он вышел вслед за ней, с трудом они нашли такси, и он отвез Лену домой.
Остаток ночи Лена проплакала, мать её утешала и говорила, что не стоит так огорчаться, может быть, он и не такой уж плохой человек. Начальник был разведен, жил один, мать Лены многое о нем знала и говорила, что, возможно, со временем он Лене понравится, и она выйдет за него замуж.