себя, тихо щелкнул замочек и цепь исчезла. А вместе с ней рот и все остальное — до самой груди. От бешеного рева божества у меня заложило уши, я отлетела от жертвенника и навзничь грохнулась на пол. Мерзкие морозные прикосновения шарились по моему телу, затем в лицо впилось множество острых холодных шипов. Но больше в моем горле не пульсировал жар, не пыталась выбраться наружу душа — ха, откуда ей выбираться, если у меня и горла-то больше нет?
Я не поняла как снова оказалась на ногах. Толчок в спину — и я снова у жертвенника. В руке нож. Когда я успела снова взять его? Неожиданно руки закололо, защипало, они налились холодом и онемели так, что я перестала их ощущать. Тускло мелькнуло в воздухе лезвие — я поняла, что занесла нож над жертвой.
— Мари! — Хрипло вскрикнул Кинжал. В его голосе не было страха смерти, лишь волнение — он переживал не за себя. — Нет, девочка, держись! Держись!
Моя левая рука легла Кинжалу на лоб, отвернув его голову. Правая точным движением опустила нож. Мужчина дернулся, по его телу прошла судорога. Я не ощущала напряжения в руке, но поняла — еще мгновение и будет поздно. Что ж, руки мне не подчиняются, но ноги-то еще слушаются! Я сделала широкий шаг назад — нож с резким скрежетом скользнул по краю жертвенника, выбив крошку. Ноги подкосились и я упала. Где-то здесь был нож, куда я его уронила? Руки, руки не слушаются меня!
— Взгляни, Морайя, что мы можем! — Снова зашептало мне божество, я подняла голову. Кинжал висел над жертвенником, неестественно выгнувшись назад. — О! Ему сейчас очень больно!
Словно в ответ на эти слова Кинжал глухо зарычал.
— И только в твоей власти прекратить его мучения, — продолжал пронизывать меня свистящий шепот темного божества, — посмотри как ему больно! Да ты мучаешь его, Морайя! Аяяй, разве так поступают с любимым мужчиной?
Кинжал выгнулся еще сильнее, еще немного и его позвоночник переломится пополам. А я даже голос подать не могу, чтобы поддержать его! Я даже не могу крикнуть, что люблю его!
— Спаси его, Морайя, даруй ему тихое безболезненное усыпание, — вкрадчиво прошептал темный, — возьми нож.
Я ощутила как мои руки потеплели, потяжелели, ощущения снова вернулись ко мне. С глухим звоном нож подкатился и ткнулся в мои туфли. Я медленно подняла его, до боли сжав рукоять.
— Подойди к жертвеннику!
Безвольно, будто послушная кукла, я сделала шаг.
— Хорошая девочка!
Нож вдруг тускло засветился призрачным светом. Кинжал мешком плюхнулся на жертвенник и застонал. Он лежал на боку, спиной ко мне. Мне в глаза вдруг бросилась вязь на его пояснице — я поднесла нож, чтобы подсветить эти буквы и вгляделась в них. Он сказал, что это его истинное имя. А что, если истинное имя — часть той магии, которая преобразила Кинжала? Я вспомнила как он защитил меня крыльями.
— Быстрее, Морайя, переверни его, — занервничало божество, но я отмахнулась и склонилась ниже, придерживая Кинжала, чтобы он не лег на спину, — что такое? Хочешь узнать как зовут твоего короля? Это вязь первых жрецов, тебе не прочесть ее.
Я медленно поднесла нож к своему горлу. Темный заворчал как озлобленный пес, вокруг взметнулся холодный вихрь. Что ж, силой вас не взять — попробуем банальным шантажом. Я нажала чуть сильнее, не чувствуя боли. Пожалуй, с этой цепочкой я могу легко перерезать себе горло!
— Что ты делаешь, Морайя? Ты должна принести в жертву короля!
Протянув нож, я кончиком махнула вдоль надписи. Кинжал шевельнулся и попытался схватить меня за руку, но я крепко удерживала его. Если б я могла снять цепочку и сказать тебе, что так надо! Надеюсь, ты доверяешь мне, парень.
Пол затрясся, снизу вверх взметнулись ледяные потоки будто острые мечи. В мои ноги что-то опять вцепилось и поползло, проникая под одежду.
— Принеси в жертву короля! — Темный сорвался на исступленный крик, и я поняла, что он в моей власти — он боится. У меня есть лишь два варианта как закончить все это: убить себя, чтобы лишить их силы, либо попытаться пробудить в короле магию истинного имени. И как же я надеюсь, что мне это удастся!
ГЛАВА 25.
Холодная тень заползла мне под платье и принялась растекаться по коже. Видимо, оно надеется снова завладеть моими руками и предотвратить несвоевременную смерть. Или найти способ проникнуть внутрь меня, чтобы перекусить душой. В любом случае, мне теперь нужно идти до конца.
Я снова указала на надпись, подсветив ее жертвенным ножом, затем приставила нож острием к своему горлу. Хорошо, что я его не чувствую. Достаточно будет лишь надавить …
— Ки́рранус арм Север! — Выкрикнул темный и мне показалось, что голос его надломился. Кинжал вдруг судорожно вздохнул и перевернулся на живот. Я попятилась. Тень под одеждой вдруг сжала меня, выворачивая, выламывая тело — я услышала как захрустели мои кости, от боли потемнело в глазах и я осела на пол. Что-то ослепительно белое больно ударило по глазам. Сквозь застилающие глаза слезы, я увидела два сияющих белизной крыла. Кинжал стоял на жертвеннике во весь рост и светился будто обезумевшая лампочка. Круто, буду использовать тебя вместо ночника, вяло подумала я и распласталась по полу. Меня снова скрутило такой болью, что я начала терять сознание. Бешеный от бессилия темный выкручивал меня будто тряпку.
— Ки́рранус арм Север призывает тебя, праотец Адама́ррус! — Прогремел голос Кинжала, храм вздрогнул и крупно затрясся. Вся его верхняя часть вместе с крышей разлетелась будто от взрыва. Я перевернулась на спину и поняла, что умираю. Там, в вышине, было звездное небо, которое залилось неописуемой, раскаленной белизной. Свет усилился настолько, что зрение перестало работать. Что-то спускалось к нам оттуда, из этого света наверху, такое же неописуемо светлое.
Что с моим сердцем? Оно уже не бьется, а как-то странно трепещет.
Пол с силой подпрыгнул и загудел под ногами кого-то очень большого.
— Кирранус арм Север! — Оглушительно прозвучал глубокий низкий голос, от которого содрогнулись стены. — Вижу, тебе нужна помощь? Что, опять эти темнозадые выползли из своих грязных глубин? Как же мне надоело загонять их туда!
Тут меня подхватили чьи-то руки, я закрыла глаза и почувствовала, что плыву по воздуху. Потом сильные руки бережно уложили меня на землю.
— Мари, Мари! Эй! — Он теребил меня за щеки, похлопывал по ним. — Скажи что-нибудь!
Вот дурачок, подумала я, да на мне же цепь тишины надета. Неужели он забыл про это?
Грохот, яростный рев, гудит